Лаврушка

Глава 26

До папиного тайного места рыбалки добрались примерно за час. За это время успели поучаствовать в гонках, инициированных папой, и зажариться в машине почти как в духовке. Всё-таки, через несколько дней уже июль и желание переехать жить в холодильник становится всё ближе.

– Значит так! – скомандовал папа, когда машины Андрея и Тимофея припарковались на полянке близ берега реки. – Парни устанавливают палатки. Девчонки накрывают поляну, а я пойду гляну реку.

– Нормально! – всплеснула мама руками. – Мы тут ему должны обустраивать место, а он пошел на речку смотреть и впечатляться! Харя не треснет, эстет?

– Женщина, – выдохнул папа и сдвинул на затылок зеленую панамку. – Не знаешь всех тонкостей рыбалки – не лезь. Режь огурцы-помидоры и молись о том, чтобы через два-три часа к ним подоспела уха из щуки и окунь горячего копчения.

– Ну, да, – закивала мама активно. – Я сейчас тут буду молиться, а ты потом скажешь, что ничего не поймал, потому что я плохо молилась. Знаю я тебя, хитроделанного. Не приплетай меня к своей рыбалке.

– Вот и не лезь в мою рыбалку, – папа победно вздернул подбородок. – Работайте, а я на реку пошел смотреть.

– Ай, иди уже! – махнула мама в его сторону рукой и ногой на всякий случай, словно придавая ускорения.

Света и Тимофей, едва успев припарковать свой седан, поспешили обработать друг друга репеллентом, при этом брезгливо глядя на все вокруг. Интеллигенция на выезде – зрелище не для слабонервных.

Пока я сорванной березовой веткой очищала полянку для установки палаток, Андрей собрал для мамы раскладной стол и принес ей сумки с продуктами, чтобы она могла спокойно, не отвлекаясь на лишнюю суету, готовить для всех нас пикник. Любимое мамино занятие – готовить на природе. Она уверяет, что на свежем воздухе и простая корка хлеба кажется гораздо вкуснее, чем за самым праздничным столом. В общем-то, я с ней согласна. Но еще вкуснее, если на ту корку хлеба положен кусочек колбасы или, еще лучше, – шашлычка.

– Помочь? – Андрей внимательно наблюдал за тем, как я достаю палатку из чехла.

Подняла на него взгляд, немного щурясь от слепящего солнца. Стоит такой – весь деловой. Руки в боки, в шортах, майке и кроссовках. И, конечно же, в моей панамке в красный цветочек.

– Думаешь, принцесса не в состоянии разложить палатку-лягушку? – надменно выгнула бровь и продемонстрировала свои палаткораскладывательные навыки во всей красе. – Смотри и впечатляйся.

Как учил папенька, достала палатку из круглого чехла, встряхнула и выкинула ее на очищенное место, на котором она должна разложиться сама.

Должны была…

Вместо того, чтобы встать на одну из плоскостей в разложенном виде, палатка легла нераскрывшимся пластом. Плюх – лепешка! И ни тудой, и ни сюдой.

– Впечатлен, – кивнул Андрей и спрятал улыбку в кулаке. – Весьма!

– Ой, всё!

Оттолкнула его бедром и закатала рукава рубашки, которую у него же и отобрала. А что? Он взял мою панамку, я взяла его рубашку.

С – справедливость.

Присела рядом с палаткой и попыталась её вразумить с помощью хаотичный подергиваний из стороны в стороны.

– Ну, давай!

– Там один угол зажался, – указал Андрей подбородком, всё еще пряча улыбку в кулаке. – Мне продолжить впечатляться или, всё-таки, начать помогать?

– Стой там! – брякнула строго и потянула на себя угол, который был скрыт в брезентовых глубинах.

Палатка, наконец, раскрылась и встала, как и должна была по задумке – на импровизированный пол.

– Лавруш, – состроила страдальческую мордашку. – Залезь внутрь и выправи углы, пожалуйста.

– А впечатляться твоим умениям кто будет?

– Андрей.

– Ладно, – в качестве великого одолжение согнулся раза в три и влез в маленькую палатку, рассчитанную для сна двух человек. – Что б ты без меня делала, Шунька?

– Ох, и не знаю, – подыграла ему.

Еще немного таких вздохов-ахов и мне понадобиться кокошник. Руки уже сами складывались под грудью, а указательный палец тянулся к щеке.

Едва внушительная фигура Андрей влезла в маленькую палатку, как я закрыла за ним москитную сетку и верхний водонепроницаемый слой.

– Шунь? – раздался его голос изнутри.

– Ась? – обошла палатку и открыла небольшое оконце, чтобы посмотреть, как он там мучается.

Но вместо мучений на его лице отразилось блаженство. Андрей просто растекся по брезентовому полу и заложил руку за голову, мечтательно глядя вверх, прямо туда, где на него сверху смотрела я.

– А здесь неплохо, – сказал он довольно. – Жить можно. Сюда бы подушку, двухместный спальник, тебя и вообще красота.

– Думаю, что мы все не поместимся.

– Почему это?

– Я приду с губозакаточной машинкой, а троим нам с ней будет тесно, поэтому придется оставить вас наедине.

– А зачем нам закатывать губы, если можно найти им более интересное занятие? – подмигнул он мне снизу вверх.

– Я смотрю, одной губозакаточной машинки тебе будет маловато.

– Думаю, ты бы с этим прекрасно справилась и без подручных средств. М? – вытянул губы, словно для поцелуя.

– О, боги! – закрыла окно палатки и вернулась к машине за второй такой же.

– Я не понял! – раздался папин бас. – У нас рыбалка или всеобщая мобилизация?

Посмотрела туда, откуда доносился папин голос изо всех сил постаралась не смеяться, глядя на Тимофея, который был в камуфляжном костюме, резиновых сапогах и энцефалитке, капюшон которой имел москитную сетку, застегивающуюся наглухо.

– А что не в бронежилете? – не унимался папа, плохо скрывая веселье, пока Тимофей пытался понять, насколько его тесть сейчас серьёзен. – И без автомата. Мы же на рыбалку приехали, Тимоха! А ты, вообще, не готов, как я погляжу.

– Отстань от парня! – вклинилась мама, которая тоже пыталась прятать улыбку. – Сам бы хоть штаны надел, а то в шортах комарьё сожрёт же.

– Кто меня проспиртованного сожрет? Отравятся.