Проклятье победителя

— Просто… — Кестрел замолчала и начала заново: — Ронан, я чувствую себя в ловушке. Между тем, чего хочет мой отец, и…

Он поднял ладони, будто оправдываясь.

— Я не пытаюсь загнать тебя в ловушку. Я твой друг.

— Я знаю. Но когда у тебя нет выбора — лишь армия или замужество, — разве не начинаешь спрашивать себя, есть ли какой-нибудь другой выход?

— У тебя есть выбор. Закон гласит, что через три года ты должна выйти замуж, но не предопределяет за кого. В любом случае время есть. — Он в шутку толкнул ее плечом, как ребенок, начинающий драку ради забавы. — Время есть, и его достаточно, чтобы я успел убедить тебя сделать правильный выбор.

— Разумеется, это будет Беникс, — рассмеялась Кестрел.

— Беникс. — Ронан сжал кулак и потряс им в небеса. — Беникс! — прокричал он. — Я вызываю тебя на дуэль! Где ты, дубина?

Ронан покинул укрытие ларанских деревьев с выражением, достойным актера-комика.

Кестрел улыбнулась, глядя ему вслед. Возможно, под его глупым флиртом скрывалось что-то настоящее. Чувства людей было сложно угадать. Разговор с Ронаном напоминал игру в «Клык и Жало», где Кестрел не могла определить, было ли сказанное истиной, кажущейся ложью, или ложью, кажущейся истиной.

Даже будь это истиной, что тогда?

Она помедлила, наслаждаясь теплом веселья, согревающим ее изнутри, а вопрос, который она задала сама себе, остался не отвеченным.

Кто-то — мужчина — появился у нее за спиной и обвил рукой талию.

Не флирт. Агрессия.

Кестрел шагнула в сторону и вывернулась, выхватывая из ножен свой кинжал.

Айрекс. Его кинжал также был обнажен.

— Драка, дорогая Кестрел?

Его поза была расслабленной. Он не умел играть в «Клык и Жало», но в искусстве обращения с оружием превосходил Кестрел.

— Не здесь, — сдержанно ответила она.

— Да, не здесь. — Его голос был мягок. — Но в любом другом месте, если пожелаешь.

— Что, по Вашему мнению, Вы делаете, Айрекс?

— Ты имеешь в виду, что я сделал только что? О, не знаю. Может быть, я пытался залезть в твой карман.

Хрипота его голоса намекала на двойное значение слов.

Кестрел убрала кинжал в ножны.

— Только украв, Вы сможете заполучить мое золото.

Она вышла из-под деревьев и с взволнованным облегчением увидела, что празднование все еще продолжалось на лужайке, что поверх тихого разговора все еще раздавался звон фарфора и ложечек, что никто ничего не заметил.

Никто, кроме, возможно, Арина. Он ждал ее. Она ощутила вспышку чего-то неприятного — вероятно, смущения, и спросила себя, сколько он сегодня услышал. Или же ее встревожила мысль о том, что он мог быть свидетелем ее последнего разговора с Айрексом и неправильно растолковать его. Либо ее беспокоило что-то еще? Может быть, все дело было в догадке, что Арин прекрасно знал, что происходило под деревьями, и никак не попытался остановить это.

«Не ему вмешиваться в мои дела», — напомнила она себе. Она не нуждалась в его помощи.

— Мы уходим, — сказала она ему. * * *

Кестрел позволила своему плохому настроению пропитать молчание в экипаже. Однако, в конце концов, она не смогла больше терпеть зловещий ход своих мыслей, которые все возвращались к Айрексу и ее глупому решению унизить его за игрой в «Клык и Жало».

— Итак? — спросила она Арина.

Он сидел в экипаже напротив нее, но не поднял глаз, а продолжил рассматривать свои руки.

— Итак что?

— Что ты думаешь?

— О чем?

— О пикнике. Обо всем. О нашей сделке, исполнение которой ты мог бы хотя бы изобразить.

— Ты хочешь посплетничать о праздновании.

Он казался усталым.

— Я хочу, чтобы ты говорил со мной.

Тогда он посмотрел на нее. Кестрел осознала, что сжимает в кулаке свои шелковые юбки. Она выпустила ткань.

— Например, я знаю, что ты подслушал о Сенаторе Андраксе. Думаешь, он заслуживает пытки? Смерть?

— Он заслуживает то, что получит, — ответил Арин и снова замолчал.

Кестрел сдалась и погрузилась в свою ярость.

— Тебя беспокоит не это.

Голос Арина звучал неохотно, почти удивленно, будто он сам не мог поверить тому, что говорил.

Кестрел ждала.

Арин сказал:

— Тот мужчина — тупица.

Было ясно, о ком он говорит. Ясно, что рабу не стоило говорить подобное о валорианце. Но его слова прозвучали для Кестрел музыкой. Она коротко рассмеялась:

— А я — идиотка. — Она прижала ко лбу свои ледяные руки. — Я знала, каков он. Мне вообще не следовало играть с ним в «Клык и Жало». Или же лучше было бы позволить ему победить.

Уголок рта Арина дернулся.

— Мне понравилось наблюдать, как он проиграл.

Последовало молчание, и Кестрел, хоть и почувствовала облегчение, осознала, что Арин в полной мере понял события сегодняшнего дня. Он ждал у ларанских деревьев, слушая, что происходило между ней и Айрексом. Если бы случилось что-то еще, он бы продолжил бездействие?

— Ты знаешь, как играть в «Клык и Жало»? — спросила она.

— Возможно.

— Либо ты знаешь, либо нет.

— В любом случае это не имеет значения.

Кестрел нетерпеливо вздохнула.

— И почему же?

Его зубы сверкнули в неярком вечернем свете.

— Потому что ты не захочешь играть со мной.