Замок ледяной розы (дилогия)
- Автор: Анна Снегова
- Жанр: Любовная фантастика
Читать книгу "Замок ледяной розы (дилогия)" полностью
(6.3)
Наверное, я очень сильно испугалась в тот момент. Это всё от неожиданности, абсолютно точно! Потому что сердце на миг словно остановилось, а потом принялось навёрстывать упущенное с такой скоростью, что, думаю, чуткий Снежный услышал его аж на противоположном краю конюшни.
Но вредный олень даже ухом не повёл — он продолжил спать, и на его невозмутимой морде было написано: «разбирайтесь сами между собой, люди!» Даже Вьюга опустила голову и принялась как ни в чём не бывало собирать с пола какие-то клочки сена. Животные никак не хотели мне помочь — было полное ощущение, что мы с Роном здесь совершенно одни в этот ночной час.
Я нервно поправила шаль, сползшую с плеча. Так, а в каком виде сейчас мои волосы? Какой чёрт меня дёрнул оставить их распущенными?! Отчего мне так хочется сбежать — а останавливает лишь то, что в таком случае меня точно сочтут неисправимой трусихой?..
И почему у меня такое чувство возникает, глядя на Рона, выбирающегося из сена и стряхивающего с себя мелкие травинки… ловящего моё смущение пристальным и самую чуточку лукавым взглядом… на притаившуюся в уголках его губ улыбку… что для него все мои метания и панические мысли — как открытая книга?
Когда он приблизился, я спряталась за спину Вьюги, оставляя её щитом меж нами. Потому что, если он остановится на расстоянии такого же короткого шага, как днём при встрече — мои нервы не выдержат. Я точно убегу! Или… Или протяну руку и вытащу эту ужасно раздражающую меня травинку, что запуталась в его тёмных волосах.
— Я пришла навестить Вьюгу! — почти с вызовом прервала молчание я.
— Я вижу, — отозвался Рон, посмеиваясь.
— Она болела!
— Я знаю.
— Её надо было лечить!
— Ты совершенно права.
На этом фантазия у меня закончилась, и я замолчала, чувствуя себя полной дурой.
Рон рассмеялся и положил руку на загривок Вьюги. Я свою ладонь, напротив, поскорее оттуда убрала, стягивая концы шали плотнее.
— Прости, Черепашка, не удержался! Ты слишком забавная, когда злишься. А у меня слишком хорошее настроение сегодня, чтобы быть серьёзным.
Он ласково провёл ладонью по шее Вьюги, и она отозвалась тихим пофыркиванием.
— Но всё-таки, если серьёзно… Спасибо тебе.
Я осторожно заглянула ему в глаза, опасаясь снова какого-то подвоха. Но в них неожиданно не оказалось и намёка на шутку.
— Это ещё за что?
— Как — за что? Вылечила нашу девочку. Каюсь — слишком редко бывал дома в последнее время. Поздно спохватился, что с ней что-то не так. Чего только не перепробовал! Но, кажется, у нас с ней была одна болезнь на двоих. Называлась тоска. И лекарство, похоже, оказалось тоже одинаковым.
Я стиснула край шали до боли в костяшках. Спрятала лицо и промолчала — молчанием, как привычным панцирем, скрывая смятение.
Что стоит за этими его словами? Очень много или, напротив, легкомысленно мало? Могу ли я им верить? Теперь, спустя столько времени — уверена ли я, что знаю человека, стоящего передо мной?
А потом мой взгляд вдруг поймал странную, насторожившую деталь.
Серебристый отблеск, промелькнувший в вороте его белой рубашки.
Он что-то носил на груди — что-то серебряное. Прятал под одеждой. И это могло быть всё, что угодно — вот только на память болезненно-остро пришло воспоминание об Эмбер и о медальоне на её груди, который она использовала для связи. Эта мысль ударила в меня больно — до холодной дрожи в сердце и онемения в кончиках пальцев.
Рон вздохнул.
— Всё молчишь… Жалеешь, что приехала сюда? Жалеешь, что вернулась?
— Нет! — я вскинула голову и ответила, кажется, слишком резко и запальчиво, потому что он снова улыбнулся — такой удивительно тёплой улыбкой, что мне захотелось к ней прикоснуться, чтобы согреть замёрзшие пальцы.
— Ну так может, прокатимся? Мне охота тебя растормошить как-нибудь, чтоб перестала смотреть на меня, словно перепуганный злой котёнок. Да и Вьюге не мешало бы проветриться. Снежный вон — тоже застоялся!
Ох, как же искушал меня его взгляд! Как хотелось забыть обо всём, вскочить на спину любимице и умчаться без оглядки в ночь… с ним. Чтобы только ветер в ушах — и забыть обо всех тревогах, забыть об этих проклятых семи годах, как будто их и не было вовсе…
Вот только я больше не маленькая десятилетняя дурочка. И не имею права вести себя так, будто кроме нас во всём мире никого нет. Свои поступки я обязана тщательно взвешивать — и задумываться о том, как они выглядят со стороны. У ошибок теперь совершенно другая цена.
— Я не могу. Посреди ночи слишком рискованно. Нас могут увидеть и неизвестно что подумать. Тебе-то всё равно, а девушка моего возраста обязана заботиться о своей репутации.
Рон иронично выгнул бровь. Кажется, я смогла его удивить — он явно ожидал другого ответа. Пусть привыкает! Неужели думал, что может выбросить меня из своей жизни на целых семь лет — а потом просто сделать вид, что всё по-прежнему?..
- Тресни меня чем-нибудь по башке, Черепашка! Я в кои-то веки готов хоть в чём-то согласиться с Эдом. И куда же делась та бесстрашная малышка, которую я запомнил?..
— Она выросла. Она больше не та, что раньше. Теперь она лучше понимает, какие последствия бывают у необдуманных поступков.
Я умолчала, что только вот по-прежнему не знаю, что делать, когда необдуманные поступки хочется совершать так невыносимо. Когда у слов «необдуманные поступки» появляется лицо — которое приближается к тебе так близко. Потому что Рон вдруг подался вперёд, одну руку небрежно облокотив о спину Вьюги, которая отнеслась к подобному нахальству совершенно невозмутимо, а другой схватил моё правое запястье.
— Говоришь, не та, что раньше? Сейчас проверю.
— Ч-что ты…
— Ш-ш-ш!
Одно точно не изменилось. Его голос на меня действует гипнотически. Даже если всё делаю наперекор, в глубине души мне всегда хочется быть с ним Очень Послушной Девочкой.
Пальцы на моём запястье задержались на секунду на пульсе, потом спустились ниже и прочертили извилистую линию на ладони. Медленное движение большого пальца по коже, почти невесомое, заставило меня вздрогнуть всем телом. Я попыталась вырваться, но меня никуда не пустили. Рон как будто нащупывал на моей ладони какие-то точки… и пересчитывал их.
— Одна, две, три… Пять. Все на месте!
— Ты с ума сошёл?! Что ты там считаешь?!
— Шрамы. От шипов. Те, что ты получила в ночь Праздника ледяной розы много лет назад, когда голой рукой схватилась за цветок. Помнишь? Я собственными руками вытаскивал шипы. Так и знал, что следы никуда не денутся. Вот видишь? А ты говорила… Ты всё та же моя Рин!
Это преступление. Самое настоящее. Говорить такие вещи таким голосом. Я опустила голову, чтобы скрыть выражение лица. Слишком сильно нахлынули воспоминания. И те чувства, что испытывала тогда — вдруг очень живо вспомнилось, как он перевязывал мне руку своим носовым платком. Как целовал мою раненую ладонь. И его сбитые в кровь костяшки пальцев — он ведь пытался выбить дверь своей комнаты в ту ночь, чтобы не дать мне сделать это, я уверена…
Воспользовавшись моим смятением, Рон продолжил исследовать мою руку. И далась она ему!
— Правда, и кое-что новое тоже появилось…
Его палец осторожно коснулся мозолей на моей ладони. Рон нахмурился.
Что ж — очень жаль, если это покоробило благородного графа! Я дёрнула руку изо всех сил, но его хватка только стала сильнее. Да что ж это такое-то! Его поведение переходит всякие границы приличий!
— Ну прости, если разочаровала! — сердито проговорила я, сдувая упавший на лицо локон. — Сожалею, что моя кожа не такая нежная и ухоженная, как у тех барышень, с которыми ты привык танцевать на балах!
— Что за чушь ты мелешь, Рин? Ты понятия не имеешь, к чему я привык. Ты понятия не имеешь, в каком аду я провёл эти семь лет!
Он сжал мою руку почти со злостью. А в чёрных глазах зажегся незнакомый мне огонёк ожесточения. Таким я его ещё не видела. На секунду моё сердце дрогнуло от сочувствия… Но только на секунду. Я была слишком переполнена собственными эмоциями. Кажется, то, что копила в себе долгих семь лет, на мою беду сейчас собиралось выплеснуться в самый неподходящий момент.
— Ой, и в каком же это аду, позволь спросить?! Быть богатым наследником великолепного замка, женихом самой очаровательной на свете невесты — это тяжёлая ноша, я тебя прекрасно понимаю! Намаялся поди, бедный!
Я правда не хотела, чтобы это прозвучало так… ядовито. И с какой-то невысказанной обидой. Но получилось именно так. Всё-таки опасно долго сдерживать эмоции.
О, а вот этот взгляд я прекрасно помню! Рон посмотрел на меня так, будто решал — сразу шею свернуть, или дать ещё пожить немного.
— Ты не имеешь права так говорить. Ты ничего не знаешь о том, как я жил!
— Конечно, откуда мне! Может, и узнала бы, так ведь у меня даже весточки о тебе за все эти бесконечные годы не было! Мог бы хоть раз написать мне!
— Могла бы хоть раз приехать!
— Ты сам сказал мне уезжать!!
— Но не на семь же чёртовых лет!!
Мы стояли очень близко, разделённые лишь серебристой спиной мирно щиплющей сено Вьюги, — тяжело дыша и сверля друг друга бешеными взглядами. Наверное, со стороны выглядели как злейшие враги, которые давно не виделись и теперь обдумывают изощрённые планы мести.
Пользуясь моментом, я выдернула-таки руку и принялась сердито тереть запястье другой рукой. Пытаясь стереть его прикосновение, которое даже теперь жгло невыносимо. Добиралось до самого сердца — до той самой Рин, которой я до сих пор, оказывается, была, несмотря на все старания доказать обратное и ему, и самой себе.
Развернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Пожалуй, хватит с меня на сегодня. Рон молча смотрел мне вслед тяжёлым взглядом. Вьюга вопросительно фыркнула и, кажется, подалась за мной, но он обхватил её за шею и не пустил. У самого выхода я затормозила, взявшись за дверцу. Несмотря ни на что, мне всё-таки не хотелось уходить… так.
— Можно… можно я буду иногда навещать её?
— В любое время дня и ночи, — буркнул Рон. — Это твоя олениха. Всегда была и всегда будет.
— Днём. Я приду днём, — поспешно ответила я.
И почему-то снова не могу уйти — стою на месте, как приклеенная, словно чего-то жду.
Рон вздохнул.
— Прости. Мне не следовало на тебя набрасываться. Ты абсолютно права — у тебя не было причин приезжать. Просто, наверное, всё это время я надеялся, что хотя бы ты отважишься на безрассудный поступок. И я действительно ничего тебе не писал. Рука не поднималась. А что я, по-твоему, должен был сказать в этих письмах? Да и по отношению к Эмбер это было бы неправильно. Кстати, Рин… Мне кажется, мы должны поговорить. Насчёт меня и Эмбер…
Но это имя по-прежнему вызывало во мне вспышку глухой боли. И я ни за что на свете не допущу, чтобы он это увидел.
— Меня это не касается! — поспешила перебить его я. — Какое дело скромной провинциалке с болот до помолвок сиятельного графа? Она скромно жила себе в глуши, именно там, где вы повелели ей быть, и занималась вышиванием! А если до неё и доходили придворные сплетни, она тут же затыкала уши, как и положено благовоспитанной юной леди!