Брачные контракты

Глава 21

В Катенго кирус Террино уехал без нас. Кир Лиссе нужно было съездить домой и посмотреть, как идут дела. Договорились, что мы приедем для оформления документов через два дня.

Кирус Террино сдался на наши уговоры и обещал не упоминать о попытке Вассы обокрасть меня. Хотя, надо признаться, уговорила его, скорее, кир Лисса. Охрану у Вассы я попросила снять. Её я больше не боялась, а чужие люди в доме несколько напрягали.

Перед отъездом кирус Террино вызвал к себе старосту. Мужик мялся, боялся смотреть мне в глаза… И правильно делал. Ни ему, ни Пасе я не собиралась ничего спускать. Особенно – Пасе. Уже за одно то, что она осмелилась «тыкать» урождённой кир, её, по местным меркам, можно было и выпороть.

Надо сказать, что телесные наказания для крестьян меня удивили. Я не понимала, как это можно приказать выпороть человека. Всегда есть возможность договориться, если он вменяем. Наказать рублём, если лодырь. Но бить – скотство!

На мои вопросы о наказании крестьян отвечала кир Лисса. Я специально дождалась отъезда кируса Террино. И не думаю, что она преувеличивала. Крестьяне не были крепостными или рабами. Но любая урождённая кир или кирус легко могли ударить. Даже не в наказание. Просто потому, что ему или ей так захотелось. Так что Пасе, явно, было чего бояться.

После плотного завтрака, когда все наконец-то разъехались, я сочла возможным поговорить с Вассой. Постучала в комнату, дождалась хрипловатого:

— Войдите!

— День добрый, кир Васса.

Молчание. Она повернулась ко мне спиной, явно давая понять, что разговаривать не станет.

— Кир Васса, вы сейчас не в том положении, чтобы капризничать. Возможно, если мы поговорим спокойно, то нам обоим станет немного легче жить. В любом случае, мы скоро разъедемся. Думаю, что через несколько дней я буду иметь на руках приказ архауса о смене опекуна.

— Если бы ты знала, как я тебя ненавижу…

Я оторопела. Даже не столько от слов, сколько от её голоса. Первый раз в нём прорезались яркие и сильные эмоции.

— Кир Васса, обещаю, если мы поговорим, я не стану обвинять вас в воровстве. Согласитесь, это весьма существенно может повлиять на вашу будущую жизнь.

— Зачем тебе это? Ты и так влияла на мою жизнь все эти годы. Ты сумела отравить и разрушить даже то немногое, что я пыталась выстроить. Чего ты ещё от меня хочешь?

Я подумала и решила рискнуть.

— Васса, ты можешь поговорить со мной, как с чужой?

Она, наконец, повернулась ко мне лицом и спросила:

— Зачем?

— После болезни у меня небольшие проблемы с памятью. Не радуйся, я не сошла с ума. Но я не помню некоторых обычных вещей. Я не помню, например, за что ты ненавидишь меня…

И тут её прорвало:

— Я ненавижу?! О-о-о… Да! Да, я ненавижу тебя! Я месяцами пыталась с тобой поладить, потом просто хотела, чтобы ты оставила меня в покое! Просто оставила в покое! Но ты таскалась следом и наблюдала! Ты докладывала ему о каждой мелочи! Ты изводила меня так, что я, прости Всевышний, просто мечтала тебя убить… Понимаешь?! Убить! Я просто мечтала, как сожму твою тонкую шейку…

Передёрнув плечами, она снова отвернулась к окну.

— Васса, сколько лет тебе было, когда тебя отдали за моего отца?

— Отстань…

— Васса, я хочу уточнить для себя некоторые вещи. Пойми, я действительно их не помню. Я готова заплатить тебе. Я знаю, что твоя вдовья доля мала. Я готова платить по серебряному рейму за каждый ответ. Это хорошие деньги, Васса. И тебе они помогут наладить собственное хозяйство. Подумай…

— А потом ты меня опять обвинишь в краже?! Нет уж, второй раз я не поведусь на это!

Чёрт, мне нужна эта информация… Я чувствую, что Вассе досталось в жизни круто. И, судя по всему, кир Стефания изрядно приложила к этому руку. И вот вроде вины на мне нет, но жить рядом с соседкой, которая вот так ненавидит – просто боязно. Да и скребёт что-то в душе у меня. После того, что я услышала сейчас, я понимаю Вассу значительно лучше.

— Васса, я готова пригласить свидетелей и заплатить при них. Кому ты доверяешь? Кир Пунте? Пригласить её?

— Эту гадину?!

— Но ты же… Ну, вроде как, дружишь с ней… Вы в гости друг к другу ездите…

— Нет, ей я не верю. Ради собственных интересов или просто из желания напакостить она легко соврёт.

— Хорошо, назови, кому ты можешь доверять, и мы пригласим его.

— Деньги мне нужны, ты это прекрасно знаешь. Но здесь я не верю никому.

— Даже Кане?

— Не прикидывайся дурой! Кана – крестьянка, её слово ничего не стоит.

— А патроно Серджио?

Васса порозовела.

— Ему ты доверяешь?

— Да. Он служитель Всевышнего…

— Как хочешь, можем пригласить и его. Хотя я ему бы не доверила даже старый котелок с дыркой. Но это – твой выбор. Я пошлю за ним Кану?

Патроно Серджио мы ждали почти час. При нём была составлена расписка о том, что я, Стефания кир Шахнон, владетельница Мончи, добровольно дарю Вассе кир Шахнон сумму в десять серебряных реймов в присутствии патроно Серджио.

Патроно напоили чаем и, выслушав от него кучу возвышенных благоглупостей на тему покорности воле Всевышнего, отправили домой.

За это время Васса немного успокоилась.

— Теперь мы можем поговорить?

— Спрашивай. У тебя десять вопросов.

— Сколько лет было отцу, когда ты вышла за него замуж?

— Пятьдесят два.

— Сколько лет было тебе?

— Девятнадцать.

— Почему ты не ладила со мной?

— Ты преследовала меня и обо всём доносила отцу. О каждом промахе.

— Он бил тебя за это?

Васса посмотрела на меня, усмехнулась и спросила:

— Ты действительно не помнишь?!

— Я помню всё остальное. Но вот то, что касается моей семьи – только отдельными кусками. Иначе зачем бы я спрашивала?

— Например, чтобы унизить меня…

— Ты действительно думаешь, что заплатить десять реймов – значит унизить тебя?

— Пожалуй, нет…

Она снова как-то странно усмехнулась и потянула вверх подол платья. По летнему времени чулки Кана меня не заставляла надевать, вот и на Вассе не было. Она немного повозилась с подколенными завязками широких панталон и задрала одну штанину. Почти вся поверхность бедра, начиная от коленки, была покрыта старыми тонкими шрамами. Местами они лежали ровно, параллельно, так старательный ученик выписывает в тетради аккуратные длинные палочки, местами – крест на крест, наползая на старые шрамы, как будто били, не целясь…

— За что он тебя так?

— За всё… За то, что взяла за столом не ту ложку. За то, что ты наябедничала, что я ходила по траве босиком. За то, что скинула ребёнка, когда ты толкнула меня с лестницы. За то, что кир Пунта сказала, что я отвлекалась во время молитвы… Сейчас я уже все причины и не вспомню.

— Прости…

Я встала и вышла из комнаты. Смотреть на это было выше моих сил. Я закрылась в своей комнате и села к столу. Мне нужно было хорошо подумать…

К Вассе в комнату я постучалась уже после обеда. Она предпочла есть у себя.

— Можно?

— Зачем ты спрашиваешь, ты здесь хозяйка.

— Васса, нам нужно прожить без ссор всего несколько дней. Я хочу задать ещё один вопрос.

— Что ты будешь делать, если я откажусь отвечать?

Я вздохнула, подумала и ответила:

— Ничего, Васса… Я не буду делать ни-че-го… Но этот вопрос касается не тебя, может быть, ты ответишь?

— Спрашивай, я подумаю.

— За что меня ненавидит Паса?

Васса удивилась, как мне кажется – вполне искренне.

— Понятия не имею. Да вы и встречались-то всего несколько раз в жизни. Вряд ли ты с ней когда-либо говорила.

— Спасибо.

Вернулась в комнату и, немного поразмыслив, решила идти до конца. Кто знает, как раньше развлекалась юная Стефания кир Шахнон? Возможно, она била жену старосты или как-то её изводила? Кану я нашла в саду. Она выбирала сухие соцветия с клумбы.

— Кана, сделай перерыв.

Кана с трудом выпрямилась, держась за поясницу, утёрла с раскрасневшегося лица пот рукой и, тяжело дыша, уселась на скамеечку.

— Кана, ты хорошо знаешь Пасу, жену старосты?

— Да не больно-то хорошо… Она меня старше лет на пять, её замуж выдавали – я ещё совсем мелкая была.

— Кана, а за что она меня ненавидит?

— А кого она любит-то?! Невесток тиранит, с соседями со всеми в ссоре… Если бы не муж, ей бы уже волосья давно повыдергали! Злая она и всегда такой и была. Её замуж как отдали, так Вирка, соседка моя бывшая, сестра младшая ейна, аж плакала от радости, так её Паса заедала.

— Спасибо, Кана. Отдохни. Не стоит в саду на самом солнцепёке работать. Это лучше делать ближе к вечеру или рано утром.

Кана посмотрела на меня как-то слишком внимательно и сказала:

— Больно вы, кир Фания, жалостливая стали… Я тут со смерти отца вашего работаю, а не помню, чтобы вы кого-то жалели раньше.