Тревожная Шумава

Раненого отправили на заставу. Он не приходил в сознание и задыхался.

Кот поднял тревогу в роте.

— Доктора! — кричал он в телефонную трубку. — Мне нужен доктор!

Доктора привезли на мотоцикле из районного центра, расположенного в двадцати пяти километрах от Хамр. Доставили за двадцать минут по разбитой грунтовой дороге. Мотоцикл с врачом на полной скорости влетел во двор заставы. Врач, белый как мел, вылез из коляски. Он придерживался за стену, когда его вели наверх.

— Сумасшедший! — разъяренно шептал он в адрес водителя.

Осмотрев раненого, врач сухо произнес:

— Зря спешили. Он умрет не позднее, чем через полчаса. Спокойной ночи!

— Сделайте ему какую-нибудь инъекцию, доктор, — умолял Кот с надеждой в голосе. — Он должен говорить. Хотя бы пару слов…

— Я сказал вам, что он уже не заговорит, — мрачно проворчал врач. Ему хотелось поскорее уйти, он так и льнул к дверям.

— И дайте мне машину. С тем сумасшедшим ни за что не поеду!

— Вам придется подождать… Повезем тело в город.

Врач молча уселся на койку и закурил. Кроме начальника заставы в канцелярии находились лишь Цыганек и Витек. Остальных Кот направил к дороге у Хамрского ручья. Они прочесывали там лес, который через несколько сот метров переходил уже на баварскую сторону.

Кот был мрачен. Пусть только придет этот Буришка, он получит свое! Ведь наверняка спал! Ну пусть бы сделал это со страха, с перепугу… а то ведь — спросонок!

Через сорок пять минут «шкода», за рулем которой сидел Цыганек, вместе с Котом и врачом должна была доставить в город тело нарушителя. На крутом изгибе дороги колеса машины забуксовали, она чуть не перевернулась. Задремавший Кот слетел с сиденья.

— Что случилось?

Врач и Цыганек уже успели выскочить из кабины. Они осторожно поддерживали вывалившееся из машины тело убитого.

— Он свалился на меня на повороте, — бурчал пограничник. — Мне показалось, что он ожил и бросился на меня.

Кот даже не улыбнулся. Для него смерть нарушителя была неудачей: мертвые не говорят.

Он как будто предчувствовал, что случится что-то, и растянул пограничников на более удаленные расстояния, чем обычно. Тот, кого они везли теперь, шел впереди, видно знал здешние места. Может, он Король? При первом же взгляде на лицо мертвеца начальник заставы с полным основанием мог ответить отрицательно. По представлению Кота, Король был пожилым человеком, возраста Килиана. Убитому же было не больше двадцати.

На окраине города, у больницы, врач, ругаясь, вылез из машины. Начальник заставы холодно простился с ним. Он не верил этому врачу. Возможно, неизвестный нарушитель смог бы еще говорить. В эти времена Кот не верил никому с университетским дипломом: слишком многие из них принадлежали к потерпевшему поражение классу и бежали за границу.

В ротной канцелярии на койке сидел бледный невыспавшийся Бурда. Он непрерывно курил. Молча выслушав рапорт Кота, он задумался. Да, живая «цапля» могла бы помочь раскрыть секрет Короля. Или, если не относилась к его группе, хотя бы рассказать о практике и составе новой банды, орудующей у Хамрского ручья.

— Буришку посади на гауптвахту.

Кот кивнул.

— Шумаву порой сравнивают с диким Западом. Удачно ли это сравнение?

— Бурда… Народ тоскует по семьям. Нужно разрешить хотя бы краткосрочные отпуска.

Командир роты сжал губы, сгорбился, затем пожал плечами.

— Понимаю, это необходимо. Но… сейчас нельзя.

Кот оперся о край стола и смотрел на сгорбившегося Бурду. Да, это может длиться еще долгие месяцы. Лучше об этом не думать.

Кот надел фуражку и быстро вышел из канцелярии.

Город пробуждался. Окружающие строения казались чужими, немецкими. Немцев здесь давно уже не было, но дома остались — островерхие добротные дома.

Начальник заставы вдруг почувствовал страшную тоску по дому. «У меня на душе так же тяжело, как и у моих ребят, — подумалось ему. — Никаких изменений». Он пошарил рукой в кармане блузы, где хранились его рапорты с просьбой об откомандировании, потом сжал кулаки и крикнул Цыганеку:

— Поезжай!

Когда миновали Лады, он заметил идущую впереди мужскую фигуру. Это был Георгий. Кот искоса взглянул на Цыганека. Пограничник хмуро наблюдал за ним.

— Останови здесь!

— Пусть пройдется пешком, подлец!

— Почему это он подлец!

— Ну… подлец и есть.

— Не больший подлец, чем ты. Останови!

Резко взвизгнули тормоза.

Мужчина за рулем и мужчина на дороге зло посмотрели друг на друга. Кот насмешливо наблюдал за ними, затем дружески предложил болгарину сесть в машину. От них не укрылось, что Георгий облегченно вздохнул. Казалось, он ожидал чего-то совершенно другого от пограничников.

Цыганек вновь включил скорость. Машина бешено мчалась наверх, в Хамры. Пограничники молчали. Начальник заставы размышлял, стоит ли ехать к пограничникам, прочесывающим лес в районе столкновения. Решил, что не следует. Пожалуй, они скорее возвратятся на заставу, чем он найдет их.

Кот приказал остановиться у почтового отделения и зашел туда за почтой. В пачке оказались письма для Цыганека и Громадки…

Георгий, поблагодарив пограничников, направился в верхнюю часть деревни. Кот положил письмо, адресованное Цыганеку, на руль автомашины и посмотрел вслед удаляющемуся болгарину.

Письмо, которое получил Цыганек, было от его жены. Кот посмотрел в глаза раскрасневшемуся пограничнику:

— Если ты бросишь свою жену, я разобью тебе морду. Понял? — И, повернувшись, тяжелой походкой стал подниматься по лестнице в канцелярию.

Позади Цыганека хлопнула дверь. Это Рисова вышла из магазина. Он растерянно кивнул ей. «Тебе-то что, красавица, заворожила холостяка!»

Цыганек отвел машину в гараж и отправился в ресторанчик. Он занял место у пустого столика, заказал ром, снова развернул письмо. Оно, как обычно, начиналось словами: «Дорогой папочка». Такие же письма, нежные, ласковые, исписанные мелким бисерным почерком, еще недавно, несколько лет назад он покрывал поцелуями. В них была вся она. Он любил ее, разве нет? Еще одну рюмку рома. Но шло время, и с каждым годом эта любовь понемногу остывала. Все стало обычным, простым. Что произошло? Изменился он сам? Или изменилась она? Жена родила ему ребенка. Затем второго. Его отношение к ней стало более нежным, но не больше. «Дорогой папочка…» На обратной стороне листа нацарапаны неуклюжие рисунки его детей. Он еще раз с интересом просмотрел их. Глаза его конвульсивно моргали. Еще один ром, пить так пить! Ему хотелось, чтобы уже эти первые слова дышали, словно живые: Зденек! Ах, Зденек! Мой Зденек! Чтобы они умели вздыхать, чтобы в них чувствовались затуманенные печалью глаза и полуоткрытые губы, тысячу раз повторяющие его имя… Но письмо было беззвучным, неподвижным, как поверхность озера в летний безветренный день… Ром! Цыганек залпом выпил и вышел на улицу.

Деревня уже пробудилась. В школу спешили дети, маленькие, трогательные создания. С ними этой ночью ничего не случилось. А пограничники выстрелили двести двадцать один патрон, и тот насмерть раненный парень получил их тринадцать, несчастливое число.

Цыганек не заглянул даже в канцелярию. Быстро разделся, бросился на койку и, натянув одеяло на голову, заснул.

Через полчаса на заставу вернулась группа пограничников под начальством Громадки, измазанные грязью и промокшие. Громадка положил перед начальником заставы носовой платок, полосатую кепку чехословацкого производства и горсть американских гильз. По этим предметам еще нельзя было судить об их владельцах, но было ясно, что неизвестные, бежавшие из Чехословакии за границу неделю назад, теперь возвращались обратно, вооруженные американским оружием. Обычный, слишком обычный случай, чтобы по нему в тот период что-либо сказать о двоих ускользнувших диверсантах. Несмотря на это. Кот по телефону сообщил Бурде о найденных вещах и попросил выяснить, какого происхождения одежда убитого нарушителя. Он попросил Бурду также прислать на заставу снимок убитого. Кот намеревался показать его Берану. Судя по тому, как убитый ориентировался в здешних местах, можно было предположить, что он когда-то жил здесь и Беран мог его опознать…

Затем Кот положил перед Громадкой предназначенное ему письмо. Глаза Громадки засветились радостью.

Марженка тоже протянул руку.

— Тебе пока ничего нет, — тихо сказал Кот и ушел к себе в комнату. Он страшно устал и хотел спать. После таких трудных дежурств, как прошедшей ночью, почти все пограничники заставы, кроме назначенных в дозоры, спали. Начальник заставы разделся и аккуратно сложил обмундирование на табуретке, которая всегда стояла у изголовья. Затем он расстегнул пуговку нагрудного кармана блузы, просунул пальцы внутрь кармана, на ощупь полистал находящиеся там бумаги и вынул фотографию. Это был снимок двухлетней девочки, крепенькой, курчавой, с надутыми щеками.

— Эвичка, — произнес он шепотом. — Эвичка, — повторил еще тише.

Затем так же на ощупь засунул снимок в карман и через несколько секунд уже крепко спал.

Разбудил его Витек, лучший музыкант заставы. Кот недолюбливал его. Правда, для этого не было серьезных оснований. Просто пограничник казался Коту чересчур мягким, невоенным, несколько чужим.

— Товарищ начальник, наряд построен.

Кот присел на койке.

— По этим делам обращайся к Громадке.

— Его нет, товарищ начальник.

— А где же он?

Пограничник пожал плечами.

— Вы его искали?

— Да. Нам нужно было уже давно выступить.

— Ну так идите. Без рапорта.

Кот оделся и вышел в канцелярию. Там было пусто. Он посидел у стола, потом поднялся и заглянул в казарму, где обычно спал его заместитель. Постель Громадки была пуста. Он взглянул на спящих. Усталые, они спали тяжелым сном. Тумбочка Громадки! Кот открыл ее: среди вещей Громадки не было выходной формы. Кот зажмурился и несколько минут стоял не шевелясь, раздумывая. Как это могло случиться? Заместитель — и уйти без разрешения с заставы неизвестно куда! Он сошел с ума! Рядовые могут вынести такую жизнь, а его заместитель бежит! Кот скрипнул зубами.

Машина мчалась вниз, к городу, по проселочной дороге. Кот не любил быстрой езды, но теперь беспрестанно погонял Цыганека, чтобы тот ехал на предельной скорости.

— Застанем мы поезд?

Цыганек прорычал сквозь зубы:

— Наверняка. А если нет, то перехватим его в Страконицах!

— Лучше поднажми сейчас!

Стоял прекрасный, радующий душу день, наполненный запахами рождающейся весны. По голубому небу плавно скользили белые облака. Мягкие порывы ветра приятно ласкали щеки.

В городе женщины уже сняли плащи. Начальник заставы сразу заметил это. Вокзал находился на другом конце города. Машина стремительно приближалась к нему. Пассажирский поезд еще стоял у перрона. Начальник заставы с облегчением вздохнул.

— Подожди здесь, — сказал он Цыганеку и побежал к перрону. Но Громадки там не оказалось. Кот побежал вдоль вагонов. Громадка, белый как мел, стоял в хвосте поезда у вокзального туалета. В несколько прыжков Кот оказался около него. Громадка даже не шевельнулся. Кот сжал кулаки: