Запасной

63

Вскоре после этого дня было объявлено, что два королевских дома, Кембридж и Сассекс, больше не будут делить один офис. Мы больше не будем работать вместе ни в каком качестве.

Великолепная четвёрка… заканчивает работу.

Реакция была примерно такой, как и ожидалось. Публика стонала, журналисты ревели. Более обескураживающий ответ был от моей семьи — тишина. Они никогда ничего не комментировали никогда не говорили мне ничего в частном порядке. Я никогда не слышал ни слова ни от па, ни от бабушки. От этого я задумался, по-настоящему задумался о тишине, которая окружала всё, что происходило со мной и Мег. Я всегда говорил себе, что если в семье никто открыто не осуждает нападения прессы, не значит ли это, что они им потворствуют. Но теперь я спросил: так ли это? Откуда мне знать? Если они никогда ничего не говорят, почему я так часто предполагаю, что знаю, что они чувствуют?

И кто сказал, что они однозначно на нашей стороне?

Всё, чему меня учили, всё, во что я верил пока рос: в семью и монархию, в её основополагающую справедливость, её функцию объединять, а не разделять, подрывалось, ставилось под сомнение. Неужели всё это ложь, шоу? Потому что, если мы не можем постоять друг за друга, сплотиться вокруг нового члена, первого представителя двух рас, тогда кем мы являемся на самом деле? Можно ли это назвать настоящей конституционной монархией? Настоящей семьёй?

Разве «защищать друг друга» не является первым правилом каждой семьи?