Здесь водятся драконы

II

Испанское Марокко

Сеута

Небо над городом было бездонно-голубым, и редкие облака неторопливо плывущие на восток, со стороны Атлантики, отражались в глубокой средиземноморской синеве. Вода в гавани без морщинки, без складочки, словно расстеленный на столе парижского закройщика шёлк — лишь пестрят кое-где белые чёрточки чаек, да громоздятся на аквамариновой глади чёрные, тяжкие утюги боевых кораблей. Вот на том, что ближе к берегу, взвились на мачте разноцветные флажки, звонко пропел горн; спустя несколько секунд на втором корабле повторили сигнал — сначала поползла вверх по фалам грот-мачты гирлянда сигналов, секундой спустя ответил и горн — серебряной, рассыпчатой трелью с кормы, где бессильно свешивался в безветрии красно-жёлтый флаг, а ниже, под полукруглым балконом красовалась надраенная до предписанного военно-морским уставом блеска надпись большими позолоченными буквами.

— «Нумансия». — прочёл один из мужчин, сидящих за столиком на террасе кафе. — Если память мне не изменяет — флагман адмирала Нуньеса в сражении при Кальяо, состоявшемся без малого двадцать лет назад.

Говоривший целиком подходил под хрестоматийный образ путешествующего британского джентльмена — высокий, сухопарый, лет тридцати пяти-сорока, в сюртуке из светлого полотна и таких же бриджах, заправленных в шнурованные сапоги. Его головной убор, тропический пробковый шлем обтянутый парусиной, лежал тут же, на соседнем стуле, рядом со стеком для верховой езды — массивным, чёрного африканского дерева с накладками из серебра и набалдашником из слоновой кости. Но внимательный наблюдатель несомненно, отметил бы отсутствие на сапогах джентльмена шпор, а так же налёта пыли — обязательных атрибутов путешествующего верхом — а, следовательно, этот щегольской аксессуар был, скорее, символом статуса владельца.

— Она самая и есть. — кивнул второй мужчина. Этот, в отличие от своего собеседника, мало напоминал джентльмена — скорее уж, пирата времён королевы Елизаветы, нацепившего на себя платье английского моряка торгового флота куда более цивилизованных времён. Полотняный изрядно потрёпанный бушлат, из-под которого выглядывала нательная рубашка в крупную, на французский манер, сине-белую полоску, парусиновые штаны, грубые матросские башмаки. Облик кровожадного буканьера, грозы Карибов, дополнял глубокий, неправильной формы шрам на левой щеке, чрезвычайно уродовавший его владельца, а так же массивная золотая серьга в левом ухе. Руки его, далеко высовывавшиеся из рукавов бушлата, были остальному под стать — грубые, одинаково привычные и к прикладу ружья, и к корабельному канату и к рукояти топора. Возраст мужчины угадывался с трудом — судя по обильно пробивающейся в черных некогда как смоль волосах седине, он давным разменял пятый десяток.

— «Нумансия» и есть, тут вы правы… мистер Смит. — повторил владелец шрама. Обращение к собеседнику он выделил особо. — Кстати, второе судно, фрегат «Регина Бланка» тоже участвовала в этой баталии — и даже отличилась, подбив своими орудиями одну из бронированных башен перуанской береговой батареи.

Оба собеседника говорили о кораблях, используя женский род, что указывало на их происхождение — для англичанина любое судно всегда «she», леди.

— Верю вам на слово… мистер ван дер Вриз. — уголок рта джентльмена дёрнулся в подобии улыбке. — Или вас следует называть как-то иначе?

— Мейстер Клаас ван дер Вриз, трансваальский скотопромышленник, остался в прошлом. С вашего позволения, теперь я Жоао-Мария Режгате, до недавнего времени состоял помощником судового плотника на барке «Виана-ду-Каштелу». Вон он, кстати, у самого брекватера…

И кивнул на полускрытый корпусами военных кораблей изящный белый корпус трёхмачтового коммерческого парусника.

— Как вы угодили в подданные его величества Луиша Первого — не секрет?

— Какие уж тут секреты. — ухмыльнулся «боцман». После завершения известной вам операции я отбыл на германском пакетботе в Басру, а оттуда — на Цейлон. Там завербовался на парусник, следовавший в Амстердам с грузом чая, а когда тот зашёл на острова Зелёного мыса чтобы поправить такелаж, разболтавшийся при прохождении через полосу штормов — распрощался с голландским экипажем и две недели ждал подходящего судна, следующего в какой-нибудь из средиземноморских портов. Кстати, оттуда я послал с попутным пакетботом депешу, извещающую, что буду ждать вас здесь, в Сеуте.

— Изрядный крюк… — заметил Смит. — Могли бы отправиться в Занзибар, а то и напрямую, в Капскую колонию, сэкономили бы уйму времени.

— Те, кому пришло бы в голову меня разыскивать, наверняка подумали бы точно так же. — отпарировал носитель шрама. — А в Капской колонии, как, впрочем, в любом другом месте в Южной Африки я буду на виду, скрывайся-не скрывайся. Тем более, дело сделано, куда спешить-то? Или ваше начальство чем-то не удовлетворено?

— Ну что вы, мистер… Жоао, я не ошибся? Вы блестяще справились с операцией.

— Несмотря на то, что русским, похоже, удалось закрепиться в Абиссинии надолго?

— Вы удивитесь, но сие обстоятельство даже играет нам на руку. Это не нравится не только нам, но и французам. После известных событий в заливе Таджура между Парижем и Санкт-Петербургом пробежала чёрная кошка, так что можно с уверенностью сказать: мы своего добились полностью. К тому же угольная станция флота, которую они, надо полагать, спешно начнут строить в Сагалло, не имеет такого уж большого значения как раньше, когда Аден принадлежал Британии. Теперь там, увы, хозяйничают турки, и русский флот чувствует себя в Адене как дома.

— Вот и русские военные корабли, прогнавшие французскую эскадру, вышли из Адена…

— Именно это я и имел в виду. — согласно кивнул Смит. — Политические дивиденды, таким образом, очевидны, и стоит лишь немного их подогреть — можно будет надеяться на перемены в политических раскладах в Европе. И это тем проще будет сделать, что французы уже давно косо смотрят на согласие, царящее в русско-германских отношениях.

— И как же мы этого добьёмся?

— Разными способами — дипломатическими торговыми… и прочими. Кстати, одним из этих «прочих» займётесь именно вы. Помнится, мы с вами в беседе упомянули войну между республикой Перу и Испанией?

— Да, нелепый конфликт двадцатилетней давности — впрочем, других на этом континенте и не бывает. — подтвердил мужчина со шрамом. — Признаться, мистер Смит, я сразу подумал, что вы неспроста затронули эту тему.

— Вам не откажешь в проницательности. — тонко улыбнулся джентльмен. — Так вот, сэр Фрэнсис… вы же позволите называть вас так в беседе тет-а-тет? — так вот, рад сообщить вам, что пришла пора взять реванш у ваших старых друзей. И воспользоваться для этого предстоит тем же методом, что однажды принёс им успех. По-моему, это будет только справедливо.

— И что же это за метод? — шрам, и без того пугающий, исказила усмешка.

— В своё время мы об этом поговорим подробнее. А пока — вот, полюбопытствуйте…

Джентльмен снял со стола пробковый шлем. Под ним обнаружилась тощая стопка газет; её он и подтолкнул к собеседнику а сам достал из кожаного с серебряными уголками портсигара бледно-зелёную турецкую пахитосу и принялся с видимым удовольствием её раскуривать.