Жена на два дня

Глава 62. Распутница

– Яна Игоревна заперта в другой гримерной, – прогудел телохранитель. – Там нет потайных дверей, я лично проверил.

– С ней все в порядке? – спросил Давид, тяжело дыша.

Телохранитель кивнул.

– Веди, – приказал он.

И пошел за охранником вперед по коридору. Ноги не слушались, чуть ли не заплетались, а он упрямо продолжал шагать.

«Зачем она это сделала?» – звенел в голове вопрос.

Но ответ был слишком очевиден, чтобы долго копать.

«Единственная причина, по которой я могу с тобой развестись – это измена», – сказал он ей два дня назад. Считай, совет дал, олух недоделанный. Нет чтобы умное что-то сказать, а? Это ж надо было такое ляпнуть! Даже гнев ему не оправдание.

Лучше бы он себе тогда язык откусил или вообще хоть раз в жизни взял да сдержался. Но нет! Чтобы Давид с Яной и сдержался… не было такого еще ни разу. Удивительно, но эта паршивка с первого дня их знакомства по щелчку пальцев выводила его на эмоции. У нее талант!

Так-то Давид человек спокойный, рассудительный. Никто не заставлял его так психовать, как она.

«А если они и раньше встречались с этим типом? Уже неоднократно спали?» – закралась в голову новая мысль, в триста раз токсичней прежней.

С каждым новым шагом руки дрожали все сильнее.

С каждым вздохом усиливалась боль в груди.

С каждым ударом сердце сжималось все отчаяннее.

В те короткие секунды, что потребовались ему на пересечение треклятого коридора, Давид будто выгорел изнутри. Не осталось в нем ничего живого, годного на что-то еще, кроме как глухо стонать от боли.

Этой боли в нем скопилось слишком много, терпеть ее стало невыносимо.

А потом в голове вдруг зазвучал умоляющий голос Яны: «Давид, я бы никогда… Слышишь? Я бы ни за что тебе не изменила!»

Так она сказала ему тогда на Гавайях. Давид никогда не забудет те ее слова. Сколько раз потом прокручивал в голове ту сцену. А сколько нервов бы себе сэкономил, если бы взял на себя труд просто поговорить с ней через день-два, когда эмоции немного утихли. Скольких проблем бы себя лишил.

И потом Яна неоднократно повторяла, что считала измену предательством, последним делом. Неужели изменила мнение? Как могла опуститься до подобного? Отсылала свои голые фото незнакомому мужику, переписывалась.

Это так непохоже на его скромную, честную Яну, что…

– Да не могла она этого сделать! – пробурчал он себе под нос.

Нет уж… Не поведется он на этот спектакль.

Пока Яна напрямую ему не скажет, что изменяет, он не поверит. Давид – гусь ученый, с дипломом!

Не будь она беременной и не случись той самой первой подставы, еще можно было бы усомниться. А так… Разве он не знает, как умело можно подставить? Ха-ха три раза. Убедился на собственном опыте.

Давид сначала поговорит с Яной, а потом уж будет делать далеко идущие выводы.

Как только решил это, даже дышать стало легче. Он забрал у Ивана ключ, открыл дверь и вошел в гримерную.

Увидел Яну и обомлел.

В тесном душном помещении, заставленном стойками с одеждой, нашлось место только для одного кресла у окна. Старого, потрепанного кресла. На нем-то и сидела, подобрав под себя ноги, его зареванная Богиня. На ее щеках туши было в разы больше, чем на ресницах. Волосы взъерошены, а подол голубого шелкового платья разорван.

Не выглядят так роковые соблазнительницы.

– Давид! – застонала Яна раненым зверьком. – Я не изменяла тебе! Пожалуйста, поверь, я этого не делала!

В ее глазах было столько страха, сколько Давид за всю жизнь не видел. А он разного повидал.

Сам понять не успел, как очутился рядом с ней, как схватил ее за плечи, как поднял с кресла:

– Что он с тобой сделал? – прохрипел Давид, жадно разглядывая Яну.

А она на его слова лишь еще пуще разрыдалась.

Давид прижал ее к себе, стал гладить по голове. Успокаивал, как умел:

– Ну все, все… ты в безопасности, с тобой ничего не случится. Я не позволю, слышишь?

Очень скоро Яна начала выдавать ему информацию:

– Я поправляла прическу, как вдруг сзади в шкафу кто-то заскребся. Я удивилась такому непонятному шуму, подошла к шкафу, а оттуда вдруг показался мужик. Выпрыгнул как черт из табакерки! Я и мяукнуть не успела, как он закрыл мне рот ладонью и приставил к животу…

– Что? – зашипел Давид гневно.

– Шприц! Не знаю, что в нем было, думаю, какая-то наркота, – простонала Яна.

После новой информации Давид аж забыл, как дышать.

– Он уколол тебя? – спросил Давид с чувством.

– Нет… Ему надо было, чтобы выглядело натурально, поэтому он пригрозил, что, если буду выпендриваться, уколет. Сказал, отпустит, если спокойно ему отдамся. Я согласилась… Но я только потому согласилась, что мне за ребенка было страшно. Я его спасала!

Рассказала, а по ее щекам снова побежали слезы.

– Он изнасиловал тебя? – спросил Давид с надрывом.

– Не успел, – выдохнула Яна. – Он посадил меня на стол, залез под юбку, и тут я догадалась уронить духи. Они разбились, и охранники услышали… А дальше начался треш… Они его били, а потом он талдычил про какие-то фото. Меня заперли, позвонили тебе. Я подумала – все, ты меня убьешь. Но я бы тебе никогда не изменила! Пожалуйста, скажи, что ты мне веришь!

Давид проверил собственные ощущения и, к своему удивлению, обнаружил, что ни в одном слове своей Богини не усомнился.

– Я верю тебе, малышка. Успокойся, все кончилось… Ты в безопасности, ты со мной…

В этот момент Яна так робко и удивленно на него посмотрела, что у Давида защемило в груди. Как так? Не ожидала от него такой реакции? Наверняка боялась взрыва, как на Гавайях. Это же надо было так застращать женщину, чтобы она удивилась тому факту, что он ей верил? На всю жизнь ему наука.

Шумно вздохнув, Давид сдернул с себя пиджак, накинул его на трясущуюся жену. Прижал ее к себе.

– Прости меня… – зашептал ей на ухо, а потом поцеловал в висок.

– За что? – Яна взглянула на него круглыми глазами.

– Все твои неприятности из-за меня… Кто-то очень не хочет, чтобы мы с тобой были счастливы. Но я клянусь тебе, что найду этого человека и разберусь с ним.

«Подвешу козла к потолку за яйца!» – прорычал он уже про себя.

А Яну будто бы успокоило его обещание, его уверенный голос. Она уткнулась ему в плечо, пачкая помадой и потеками туши его белую рубашку. Давид обнял ее как можно нежнее, а она обняла в ответ. Причем с явной охотой! Прильнула к нему всем телом.

Чем дольше Яна его обнимала, тем легче ему становилось дышать.

Какое же это блаженство – чувствовать, как к тебе льнет любимая женщина.