Красив. Богат. Женат

Глава 51.

Мама прилетела в Москву по работе. На конференцию «Медиаландшафт России и мира», на которую мы идем вместе. Я в качестве приглашенного гостя, мама – как спикер от своего журнала.

Насыщенность этих двух дней немного притупляет остроту испытываемой мной тревоги, но все равно не может вернуть той легкости, которая была между нами до этого. Я в постоянном напряжении. Ежеминутно держу под контролем свои слова, поведение и лицо, но, видимо, плохо стараюсь, потому что мама что-то чувствует.

Я ловлю на себе ее обеспокоенные взгляды и отбиваюсь от вопросов о личном. Наверное, она думает, что я переживаю из-за расставания с Мироном, а я не спешу ее в этом разубеждать.

- С подружками твоими как? – предпринимает мама очередную попытку, - ты с ними еще дружишь?

- С девочками? Да, конечно. У нас все отлично.

- Слушай, - сложив руки на столе, чуть подается вперед, - может, на выходные домой прилетишь? Кирилл и Настя Юлечку привезут.

- Мам, это уже послезавтра лететь надо, - качаю головой, - нет, я теперь на Новый год полечу…

- Ну, как знаешь… - проговаривает она и снова погружается в изучение меню.

Самолет мамы через два часа, поэтому мы решили пообедать в ресторане «Онегин» недалеко от аэропорта. Пока официант принимает заказ, я незаметно поглядываю на экран своего телефона. Сегодня утром Арсений написал смс, в котором обещал вечером ко мне приехать.

Вечер через три часа, и меня всю трясет от нетерпения. Я дико по нему соскучилась. Не видеться с ним теперь, зная, что он весь и полностью мой, после его признания, подобно самой изощренной пытке. Бессмысленное существование и ощущение, что эти два дня у меня попросту украли.

- Я заказала тебе утиную ножку в апельсиновом соусе. Не против?

- Она вкусная, мы с папой однажды заказывали здесь.

- И какао с маршмеллоу, - добавляет, не пряча хитрую улыбку.

Демонстративно закатив глаза, откидываюсь на высокую спинку стула. Однажды, когда мне было десять или одиннадцать, я заявила, что какао с маршмеллоу самый вкусный напиток из всех, что придумало человечество, и что я буду пить только его всю свою жизнь.

Однако, спустя пару месяцев ежедневного употребления этого напитка я на него больше смотреть не могла, но клятву мою запомнили все члены семьи и до сих пор обожают меня подкалывать.

В этот момент лежащий на столе мамин телефон начинает звонить, и она, оглянувшись по сторонам, тут же принимает вызов.

- Эмм… - вытягивая шею, смотрит куда-то поверх моей головы, - мы справа от входа у окна.

Я оборачиваюсь и вижу, как к нам идет Кравцова Инга. В элегантном пальто до колена, черных высоких сапогах и с широкой улыбкой на красивом лице.

Меня смывает ледяной волной паники. Сердце ухает вниз, а все тело покрывает гусиная кожа. Я примерзаю к стулу и превращаюсь в каменное изваяние.

- Инга! – мама поднимается ей навстречу и исчезает из поля моего зрения.

Сквозь шум в ушах слышу, как они здороваются, обмениваются комплиментами. Чувствую запах духов и надвигающейся катастрофы. Волосы на затылке встают дыбом.

- Мариш, - обращается ко мне мама, - поздоровайся… ты чего?..

Встать и, как она, обнять и поцеловать жену Арсения в щеку? А потом посмотреть в глаза и сказать, что она прекрасно выглядит?..

Нет. Даже под страхом смертной казни нет.

- Здравствуйте, - произношу, не слыша саму себя.

- Марина, - на мои плечи опускаются ее руки, и в следующее мгновение ко лбу прижимаются липкие от помады губы, - здравствуй, солнышко, как я рада тебя видеть!

У меня, очевидно, развилась паранойя, но я чувствую, что каждое ее слово пропитано ядом, от ее рук, все еще сжимающих мои плечи веет холодом.

- Я тоже, - сиплю в ответ, потому ловлю на себе в этот момент цепкий мамин взгляд.

Наконец, Кравцова перестает меня касаться, обходит стол и занимает стул справа от меня.

- Думала, не успею, - сетует она, - такие пробки.

- Это я виновата, - начинает оправдываться мама, - надо было заранее сообщить, что буду в Москве. Из головы вылетело, прости.

- Хорошо, что я догадалась позвонить…

Я молчу, словно в рот воды набрала. Сложив руки на коленях, отупело смотрю на разложенную на столе салфетку.

Зачем она приехала?.. Зачем?! Они с мамой никогда не были близкими подругами, я даже не знала, что они созваниваются, не говоря уже о том, чтобы встречаться во время визитов мамы в Москву.

- А я сувениры вам из Европы привезла, - сообщает Инга заговорщическим тоном, - думала, что отдам, когда с Арсением в следующий раз к вам приедем, но раз ты сама в Москве…

Врет! Все врет! Она ни словом не обмолвилась о сувенирах, когда мы встретились на приеме в мэрии. И про Арса врет! Знает, что уже никуда никогда с ним не поедет, и врет!

- Это менорки, - говорит она, вынимая из сумки сандалии на плоской подошве, - испанская обувь… натуральная кожа…

- Спасибо!

В этот момент к столу подходят два официанта. Ловко его сервируют и принимают у Инги заказ на чашку кофе.

- Это крем для лица… Бремани. У них обалденная косметика!

- О, да! Герман нам привозил! Да, дочка?..

- Да… - выдавливаю я, беря в руки нож и вилку.

Жена Арсения вынимает еще какие-то магниты и вышитые платочки, берлинские мишки и ставит передо мной фарфоровую фигурку женщины, одетую в синее шелковое платье.

- А это тебе, Мариша, - поворачивает ко мне голову и выжидающе смотрит.

- Спасибо.

- Знаешь что это?.. Это символ семейного счастья и верности… В Испании верят, что если надеть синее свадебное платье, то проживешь с мужем до старости, и ни одна женщина, какой бы она красивой и молодой не была, не сможет разбить вашу семью.

Мое лицо ошпаривает кипятком. Я не могу сделать ни вдоха, а Инга отворачивается к маме и начинает расписывать прелести европейских курортов.

Она все знает. Он ей рассказал? Сказал, что разводится из-за меня? Или… или что?! Как с Юлей?! Эта мысль причиняет физическую боль.

Продолжая воодушевленно говорить, Инга берет свой телефон и начинает показывать маме фотографии. Смеется, комментирует каждый снимок, и ведет себя так, словно только что не было этого намека.

Я сижу как на раскаленных углях. Сердце то испуганно замирает, то вдруг, дернувшись, начинает бешено колотиться прямо в горле. И тогда соблазн подскочить и нестись, сломя голову, куда глаза глядят, почти непреодолим.

- Там настолько комфортно, что хочется туда возвращаться снова и снова, - говорит она между тем, - мы с Арсением решили провести там его следующий отпуск.

Я дышу болью и животным ужасом. Я никогда не думала, что сознание может оказывать такое колоссальное воздействие на человеческий организм.

Мне плохо. Я ментально умираю.

- Ты видела фото, Марина?

Машинально поворачиваю голову в ее сторону. Картинка нечеткая, с размытыми краями, что неожиданно радует. Не приходится смотреть в ее глаза.

- Что?..

- Посмотри, Мариш, - вступает мама, - шикарные виды.

Не совсем понимаю, как в моей руке оказывается телефон Инги. На экране сад с деревьями Гауди и розовыми кустами.

Красиво, но зачем мне это видеть?..

- Листай вправо, Марина, - проговаривает тихо его жена, - уверена, ты будешь в восторге.

Кивнув, склоняю голову над гаджетом и бездумно листаю снимки. Пляжи, бары, магазины, парки, скверы и… я в черном кружевном белье на своей кровати.