Если бы меня спросили снова

Глава 36

Вот как-то так они дальше и зажили. Собака поправлялась. Щенок повеселел.

Мух записал не одно, а целых четыре сообщения, привлёк к участию даже отца и мать.

— Для мусульманина почитать старших — святое, — пояснил он своё странное решение. — Когда к мужчине обращается с просьбой мать — это не то же самое, что ровесник или белая леди.

— Это как-то нечестно же, играть на таких глубоких чувствах, — сомневалась Ирка.

— Ты хочешь мужа найти или играть по-честному? — неизменно лыбился Мух.

И ответ был очевиден.

Как Вадим договорился с Весельчаком, Ирка уточнять не стала. Он сказал: «Я это улажу», когда она высказала ему свои опасения, и больше Весельчак не появлялся.

А на берегу разрастался песочный город.

И строила его Ирка не одна.

Сначала пришёл мальчишка, что поил собаку водой и начал молча строить рядом свой замок. Ирка «провела» к его замку дорогу, снова вручила шоколадку, а ещё узнала, что его зовут Нур.

Потом к ним присоединились два мальчишки постарше. Те начали снизу, ближе к морю и прорыли целый канал, окружив свои замки рвами с водой. Ирка помогала им возводить мост, а когда тот был готов, пришло ещё пацанов пять.

Теперь Ирка приходила на берег не только с едой для собак, но и с целой сумкой шоколадок, которые щедро раздавала своим чумазым «строителям» в конце вечера, прежде чем поехать домой.

Ещё она научилась пользоваться переводчиком. И хоть он вызывал неизменный смех у детей и её вопросы были не так уж и важны, главное, что им вместе было интересно и весело, а переводчик всё же облегчал общение.

Однажды Ирка начала убирать с пляжа мусор, ей пришёл помогать Вадим. И дети тоже стали охотно помогать. В результате вышел субботник, пляж стал чистым и ухоженным, а на разросшийся песочный город, как на достопримечательность теперь приходили посмотреть жители.

Конечно, и Ирка, и дети понимали, что это всего лишь песочные замки. Однажды пошёл дождь и изрядно подпортил архитектуру, на следующий день поднялся шторм и большую часть песочного города смыло. Но это был всего лишь повод построить новое — лучше, выше, красивее.

— Ну как там твой пионерлагерь, госпожа пионервожатая? — спрашивал её каждый день Вадим.

Завалившись рядом с ним на диван, она взахлёб рассказывала, что случилось за сегодняшний день.

Два мальчишки о чём-то поспорили, даже подрались, но потом помирились. Щенок накакал прямо на «центральную дорогу», все фукали, но никто не хотел убирать. Нужны ещё ведёрки и лопатки, и мел, много мела — будут рисовать на стенах.

И Вадим смеялся вместе с ней, и переживал, и сочувствовал, если что-то не получалось или опять вмешалось море, и привозил вёдра, мел, краску в баллончиках и шоколадки.

А ещё он, конечно, не сидел без дела. Всё же они сюда не куличики лепить с сомалийскими детьми приехали. Встретился со своим «важным человеком», получил списки сотрудников шести из двадцати местных больниц. Пока это всё, что удалось достать, но он был в процессе.

Теперь они не просто ехали в больницу наугад, а «вылавливали» врачей по списку.

Да и беседы выходили предметными и плодотворными. Врачи звонили в другие больницы своим коллегам, коллеги опрашивали местных: всё же когда вопросы задаёт врач — это всё равно что отвечать перед богом. А если этот врач ещё вытащил с того света твоего ребёнка или сохранил тебе ногу, тут уж постараешься выложить всё, что знаешь.

— Ну ладно, ты тут ещё посиди немного, если хочешь, — отряхнул Вадим руки от песка. — А я пойду закажу нам ужин в номер. Что-то устал, не хочу идти в ресторан. Ещё сделаю парочку звонков, — посмотрел он на часы и погладил Ирку по руке расставаясь.

— Да, я скоро, — улыбнулась ему Ирка. — Вот эту стену только доделаю. Чёрт! — расстроилась она. Мало увлажнила песок, стена рассыпалась.

Она как раз принесла с моря воды и плеснула на кучу песка, когда её тихонько позвали.

— Да, малыш, — подняла она голову. Переминаясь с ноги на ногу, в тени кустов стоял Нур. — Что ты хочешь, милый?

Он позвал её рукой.

Ирка удивилась. Поднялась, отряхнула колени.

Охрана доблестно перещёлкнула затворами — так они обычно напоминали о своём присутствии, но Ирка остановила их рукой, почти приказывая, что идти за ней не надо: мальчишка и так заметно нервничал.

Она свернула за ним к разрушенной стене.

За стеной стоял пожилой мужчина. Можно сказать, старый. Морщинистый, по-стариковски сгорбленный, с седой бородкой и в тёмных очках.

— Это кто? Твой дед? — улыбнулась Ирка. — Набад! — поздоровалась она.

Мужчина потрепал мальчишку по голове и прогнал. А потом ткнул узловатым пальцем в её почтальонскую сумку.

— Что? — не поняла она. Он повторил. — Фото? — удивилась Ирка. — Это? — достала Петькину фотографию.

— Кейсаней, — тот ткнул в фотографию.

— Кейсаней? — опешила Ирка. — Он был в госпитале Кейсаней? Вы его видели?

Мужчина скривился, давая понять, чтобы не трещала, как сорока, он всё равно не понимает её птичьего языка, повторил:

— Кейсаней.

Развернулся и ушёл.

Ирка ни Мухаммеду позвонить не успела, ни переводчик в телефоне открыть.

— Кейсаней. Кейсаней, — повторяла она себе под нос, пока неслась обратно на пляж.

Кейсаней — турецкая клиника в здании бывшей тюрьмы была расположена у кромки берега на окраине города, как и положено тюрьме. И высоченный забор, и неприступные стены всё напоминало в ней о былом предназначении, и это была одна из самых укреплённых клиник в городе.

— Мы принимаем пациентов независимо от того, к какому клану они принадлежат, какой религии и каких политических взглядов придерживаются, — сказал им с Вадимом главврач. — Тридцать тысяч человек только с огнестрельными ранениями, больше двухсот тысяч всего за время существования больницы прошли через наши руки. Война есть война, и мы лечим всех, — имел он ввиду и крестьян, и приезжих, и исламистов. — Вашего парня я не помню, но поспрашивайте у врачей, они знают лучше.

Вадим поговорил со всеми в травматологии, ожоговом и общем отделениях. Со всеми, кто был в тот день на смене. Списка сотрудников госпиталя Кейсаней у них не было, но…

— Кейсаней, — торопясь, собирала Ирка свои вещи, повторяя одно только слово, как тот доктор Айболит, твердящий про Лимпопо.

Она высыпала из сумки батончики, решив раздать их сразу, и бежать быстрее в гостиницу, когда воздух содрогнулся.

Взрыв.

Самый настоящий. Совсем рядом.