Докажи мне

Глава 16

— Помочь? Может, вы хоть подлости делать перестанете? Не ожидала от вас подобного, Олег Георгиевич! — что ж, он тоже не ожидал, конечно, от Анны Тимофеевны, но понять мог.

Странно немного, все же не привык, чтоб кто-то решался спорить или возмущаться его решениями, допекать ему же из-за распоряжений. А за эти три дня чуть ли не каждый решил отметиться в защиту Дарьи. Парни вроде и молчали, но так выразительно на ее пустой стол поглядывали, приходя отчитываться, что каждого хотелось припечатать… и совсем не словами. Сдерживался еще пока…

Хотя он же, елки-палки(!) первый ее защищает! Но нет, все решили ополчиться против «деспота и тирана», видимо.

— И какие же подлости я совершил? — резковато, пусть и сохранив вежливый тон, поинтересовался. Никакого желания не было по-новой объяснять все еще и ей.

Анну Тимофеевну, впрочем, его настроение не отпугнуло.

— Я сразу была против, чтобы Даша соглашалась, знала, что у вас характер тяжелый. Не нужна ей такая работа! Но нет, она решила, что просто обязана вам помочь! А Даша всегда такая: если что-то решит, не свернуть с дороги никакими доводами! — судя по настрою, Анна Тимофеевна тоже не собиралась разводить церемонии.

Любопытно, кстати. Не знал, что опекунша ее была против… сама понимала, чем Даше аукнуться может подобная должность? Тогда какие претензии?

— Только за что вы сейчас ей нервы тянете?! Зачем добиваете? Что она вам сделала? Никогда не поверю, что Даша что-то плохо выполнила или нарушила! Не тот она человек, а если и ошиблась где-то, то разве что по неопытности. Но и то… Я же ее с десяти лет знаю! Не верю! А вы до слез девочку доводите! Мучаете… Мало того было, что выгнали, так и дальше жилы тянуть продолжаете? Что вы ей сегодня написали? Чем до таких рыданий довели? Я от вас, Олег Георгиевич, подобного не ожидала. Стыдно должно быть, полковник! — женщина глянула на него с упреком и даже гневом, где-то.

А он как-то, вообще, не просек. Нахмурился, пытаясь понять, о чем она? Впрочем, Анна Тимофеевна от него ответа и не ждала.

— Я не видела слез у Даши с похорон ее матери. Даже этот пьянчуга, ее отец, и брат, который слова доброго не заслуживает, не сумели ее довести до слез ни разу. Девочка сильная, терпела, шла к своей цели, вопреки всему, что на нее в жизни свалилось. А вы… Вы хоть представляете, как она хотела сюда с детства? Именно в СБУ?! Не просто юристом, не выскочить замуж за кого-то из состоятельной семьи в университете. Нет!.. Да она, вообще, за эти два года, что поступила, не обращала на парней внимания! Она училась! И в школе по-взрослому пахала, вот не совру… У нее всегда цель была, хоть и я понять не могла, откуда? Отговаривала, убежала, что не лучшая работа для девушек. И с чего Даша, вообще, решила, что ей сюда надо — понять не могла. А она мне всегда одно твердила — приснилось… — женщина как-то грустно улыбнулась. — И она училась. А я старалась помогать. Грех мешать, когда явное же предназначение у человека! А вы что? Растоптать ее мечту и силу воли решили? Да кто вам сказал, что право имеете ее унижать?! — было такое ощущение, что Анна Тимофеевна накопила в себе немало претензий, и именно к нему.

Видимо, все выходные закипала потихоньку. А сегодня рвануло… Смотрела на него, как директор школы на двоечника и хулигана, разбившего окно в ее кабинете, ей-богу. Непривычно.

А Гутник… Его вообще не это задело! Обвинения мимо прошли, он-то знал, для чего все делал. Хотя каждое слово запоминал, и про силу воли Даши, и про характер (сам все это тоже заметил), и про странное стремление, действительно, тут работать. Да кто из девочек с детства мечтает попасть в службу безопасности страны?!

Серьезно?! А как же конкурсы красоты там, актёрство… Ну, карьера врача или учителя, на худой случай… Блин, он не в курсе был, о чем мечтают девчонки, но точно не о том, чтоб с утра до ночи раскрывать заговоры и следить за потенциальными террористическими угрозами, казалось.

Ну и сны у нее в детстве были, однако.

«А ведь он сам тут уже пахал тогда, получается, если возраст прикинуть…»

Странная мысль. К чему? Да и стало не по себе, когда вспомнил, что реально рассматривал вариант ее выжить из Управления. А по какому праву, собственно? Из-за своего единоличного решения…

Но все это было сопутствующим в данный момент. Вторично.

А вот единственное, что услышал, что реально пробило до солнечного сплетения — она плакала.

Почему, черт возьми?! Ведь он сегодня ничего не писал, точно. Не сумел бы ее ничем довести… Или недооценивает влияния того сообщения, что три дня назад отправил? Но Даша казалась достаточно уравновешенной и разумной. И если так решительно к цели шла, разве мог он ее сбить одним приказом?

А если… Да нет, не могла эта чертовщина со снами быть заразной! Это его заскок! Видно, сказалась травма головы. Но… что же тогда Дарью до слез довело? Ведь Олег максимально сдержанно и корректно ей написал, разве нет? Нигде и намека не было на недовольство или упрек…

Или Гутник таки тупица и чего-то не понимает?! Если девчонка мечтала о карьере в СБУ, если стремилась максимально выложиться, могла ли воспринять его решение, еще и без объяснений, своим личным фиаско? Это причина грусти?

Или… Может ли такое быть, что ее кто-то другой обидел? Довел до слез? А она просто опекунше не рассказывает?!

**При одной мысли, что кто-то здесь, в его вотчине, считай, посмел оскорбить или задеть Дарью, обидеть ее — внутри взвилось нечто тяжелое, мощное, дикое. Примитив полный, а накрыло так, что зубами заскрипел. Затянуло разум какой-то черной пеленой, жесткой потребностью немедленно все выяснить! Тупо, учитывая, что сам целенаправленно оттолкнул. Ему можно, значит, а остальных голыми руками готов идти закапывать в землю?

Где твоя адекватность, полковник?!

Совсем контроль над порывами теряет? Становится непредсказуемым, опасным…

Вроде и пытались пробиться проблески разума, а все равно, все тело словно прошило напряжением. Немедленной нуждой увидеть, выяснить, добиться у нее правды, узнать, что случилось?!

Но перед ним все еще ее опекунша стояла, кстати, прожигая гневным взглядом. Очевидно, рассчитывая, что Олег падет ниц и покается.

— У нас не лучший отдел, чтобы ей карьеру строить, — хмыкнул, пытаясь сарказмом скрыть все то, что в груди клекотало. — Я не хотел Дарью втягивать в то, что может к такому привести, — махнул травмированной рукой, как на весь свой вид обращая внимание. — Она точно не заслуживает сходу быть втянута туда, где опасности подвергаться может, — отрезал резче, чем хотелось бы.

Все же с контролем у него теперь капитальные сложности. И за эти три дня все только ухудшилось.

Зато, не мог не отметить, что странная ломота, которая мучила все это время, сейчас как изменилась, переплавилась в потребность двигаться, действовать… До нее добраться! Выяснить, разобраться… Аж подкидывать внутри начало. Но это же тупо. Сам решил…

— Возможно, кто-то другой довел ее сегодня? Я ничего не писал, — поинтересовался у Анны Тимофеевны.

Женщина, кстати, как осела немного, задумалась после его слов. Иначе глянула, будто впервые новые детали во внешности Гутника оценив. Не то чтобы ему приятно было ее разглядывание, но и забавно немного. Остались, выходит, те, кто не обращал на его травмы внимание? Она ли привила подопечной такой же взгляд на мир? Ведь и Дарья на него вечно смотрела так, будто не видела ничего из того, что и давних подчиненных поначалу заставляло отводить взгляд…

Анна Тимофеевна нахмурилась.

— Даша говорила про кого-то… Что приходил в архив кто-то, не могла толком объяснить. Но я не видела никого, нашла ее рыдающей в подсобке, вот и решила, что она просто меня отвлечь пытается, — кажется, немного сдала назад женщина, смутилась. Уже не так на гневную валькирию похожа была. — Я… понимаю ваши доводы. И даже разделяю. Сама об этом думала, — ровно встретив его взгляд, кивнула. — Только, а ей вы говорили о причинах? — как-то иначе глянула, пытливо, будто в голову Гутнику пытаясь пробраться.

Не то чтобы это и у более опытных людей выходило, даже у тех, у кого дознание — основная задача. И сейчас не сомневался, что не поняла, как его телепает от одного воспоминания о Дарье. И все же…

А еще Гутника внезапно проняло. Стало-таки… не стыдно, нет, но совестно точно, елки-палки!

— Я никогда ее такой расстроенной не видела, как после этого вашего сообщения, Олег Георгиевич, — все же точно продолжая упрекать, добавила их управляющая архивом. — Она сама не своя эти три дня ходит. Как в воду опущенная! — слабину в нем ощутила, что ли?

Вот что за тяга добить, а? Гутнику и так паршиво, он и сам представить мог, насколько обидел Дашу своим распоряжением. Особенно теперь понимать стал.

— Немного ознакомившись с характером вашей воспитанницы, я испытал сомнения, что она прислушается к разумным доводам, — хмыкнул Гутник, вновь пытаясь акценты перевести.

А сам попытался понять, было ли рациональное зерно в словах о том, что кто-то все же ее мог испугать в архиве? Но кто?! Она там два месяца заменяла эту самую Анну Тимофеевну и со всеми нормально общалась, если Евгению верить. Любимицей стала… Не только его, блин.

— Да, Даша упрямая… Целеустремленная, если решит что-то, — не без гордости в голосе, усмехнулась вдруг Анна Тимофеевна.

А Гутнику прям подпекать внутри внезапно стало. Некий алогичный порыв! Неразумный, опасный. Неконтролируемый. Аффект, елки-палки!

— Так кто ее напугал?! — потребовал он больше информации, сам не поняв, отчего решил именно так. И опекунша Дарьи удивилась, казалось. Помедлила.

— Я не очень разобралась. Она совсем не ясно объясняла, говорил, что одного мужчину у вас в кабинете видела, а другого не знает, — походило на то, что Анна Тимофеевна наконец-то смутилась и поняла, что не вполне уместно пришла свой гнев выплескивать на… руководство, в общем-то.

Но Гутнику внезапно не до таких тонкостей стало. И на все собственные доводы, которыми усмирял эти дни невыносимую нужду увидеть ее, пох*р вдруг! Какое-то странное помутнение сознания, ей-богу! И разум вроде отмечал где-то вдалеке, что эта потребность вразрез со всей логикой идет! Но…

— Где она сейчас?! — рявкнул, натурально потребовав ответ, не вполне осознавая, что и тело уже не так ломит.

Словно цель добраться до Дарьи вдруг стала доминирующей, вытесняющей все остальное из его сознания!..

**Чая не хотелось. Вот, вообще!

Дарья посмотрела на полную чашку и только вздохнула. С таким же тяжелым сердцем глянула на папку. Непонятно… С какой радости та к ее рукам будто прилипла? Не характеристика чья-то, не отчет.

Описание какого-то допроса, но точно понять содержание сложно. Слишком многое вычеркнуто так, что слов не разобрать. Вот зачем в архиве держать документ, который явно ничего не позволяет узнать? Или его распечатывали по запросу кого-то, у кого доступа не было толком? А зачем? Чтоб не лезли больше?

Надо ли ей искать оригинал? Но у Даши же доступа еще меньше, и кто ей позволит? Несмотря на всю к ней любовь, тетя Нюра очень ответственно к работе относилась всегда, и самой Дарье подобное отношение прививала. А она и так уже тут позволяет себе нарушать правила, а все из-за странного порыва, который все равно не оценит… никто. Так что имелись сильные сомнения, что эти бумаги ей чем-то помогут.