Маруся и близнецы

25

Горячая от вина кровь ударила в голову. Маруся стиснула пустой бокал тонкими пальцами. В первый вечер в деревне она спокойно устроилась у мангала между близнецами и совершенно ни о чем не волновалась. Что изменилось?

Тот день на просеке. Запах кожи Никиты, который ее нес. Касания пальцев Макара, наносящего мазь. И четыре руки на ее обнаженном теле. Дрожащее марево горячего желания между ними. Общего. Не только парней. Ее тоже. Сладкая тяжесть между ног. Ядовитая ревность — им есть кому отнести это желание, эту тяжесть, эти касания пальцев. А ее даже парень бросил!

Старательно делая вид, что ничего особенного не происходит, что ничего не изменилось с того первого вечера, Маруся забралась между Макаром и Никитой, осторожно опираясь то на коленку одного, то на плечо другого. Они, конечно, и не подумали раздвинуться — наоборот, только сжали ее широкими плечами.

Такая горячая кровь. Спящая внутри бешеная энергия. Спрятанная опасность, которую Маруся сейчас чувствовала в самом воздухе между ними — дыхание их смешивалось, и к запаху вина добавлялись нотки мятной жвачки от Никиты и чего-то карамельно-сладкого от Макара.

— Еще вина? — предложил ей кто-то из них, и хотя голова все еще кружилась от предыдущей порции, она молча кивнула, подставляя бокал.

— Теперь я, — сказал Никита. — У меня давненько стоит… — пауза, глоток вина, перехваченное дыхание Маруси. — Один вопрос. — Вопрос ко мне? — уточнил Макар. — Ага, да, но сначала — правда или действие? — Правда, — спокойно отозвался тот.

Конечно, чего ему бояться? Чего о нем может не знать собственный брат-близнец?

— Мак, кто была твоя первая женщина?

Вот чего Маруся точно не ожидала!

— Разве ты не знаешь? — удивилась она.

В ее представлении близнецы сто процентов времени проводили вместе, а если и разлучались, то очень ненадолго. Пропустить такой знаковый момент в жизни другого точно не получилось бы.

— Нет, — Никита допил свое вино и отставил бокал. — Сколько лет прошло, а я все гадаю! Ты выбрал правду. Отвечай. — Ну… — Макар помялся, посмотрел в затянутое ливнем окно, зачем-то положил ладонь на Марусину коленку и быстро сказал: — Та же, что и у тебя!

Кажется, Никита даже не дослушал. Или уже знал ответ. Он так быстро рванулся к брату, подминая Марусю под себя, что та только ахнуть и успела. Схватил его за ворот футболки — Макар качнулся назад, и ткань затрещала и порвалась.

— Эй, эй! — он выставил ладони перед собой. — Ты чего бесишься? Дела прошлые! — Еще получишь за «прошлые»… — сквозь зубы проговорил Никита. — Не здесь. — Да она нас обоих прокинула, алло! — Это не повод, чтобы… — Я вам не мешаю? — пискнула Маруся, прижатая всем весом двадцатилетнего хорошо тренированного тела к дивану.

Дышала она редко и через раз, и все силы уходили на то, чтобы не разлить вино на диван. Макар осторожно вынул у нее из руки бокал, отставил на столик. Никита зло выдохнул и вернулся на свое место. Однако Маруся чувствовала разницу между его закаменевшим плечом и расслабленным братом с другой стороны.

Что ж такого между ними случилось, что они не поделили одну женщину?

— Теперь я должна спрашивать? — сказала она. Напряженное молчание ей не нравилось, хотелось его прервать даже ценой собственного спокойствия. — Ник, я тебя спрашиваю? Правда или действие? — Правда… — Никита покосился на брата и откинул встопорщенную челку со лба. — Только давай ты спросишь что-нибудь поинтереснее любимого блюда! — Любимый напиток? — ухмыльнулся Макар.

Он изучал разорванный ворот футболки и, кажется, был вполне доволен дизайнерским решением брата.

— Нет, — Маруся цапнула маленькую диванную подушку в гобеленовом чехле, твердую и пахнущую бабушкиными духами. Прижала ее к животу, словно щит и выдохнула свой вопрос: — А куда вы ночами бегаете? — Оу… — протянул Никита, оглядывая ее с внезапным интересом. — Не ожидал, не ожидал… Какая любопытная девочка. Куда бегаем… Допустим, на озеро. Купаться. — Мы думали, что ты спишь, — добавил Макар, придвигаясь поближе к ней. — А ты подслушивала? — Плохая девочка… — кивнул Никита. — А ты думала — куда?

Она уже поняла, что зря в это полезла, но зажмурилась, стиснула подушку и все-таки призналась: — В деревню к девкам. — Чего?! — охренел Никита. — Зачем?! — Ну… вы взрослые парни… — пробормотала она. — И что теперь? — возмутился он. — Трахать все, что шевелится, раз закон разрешает? — Ну… вам двадцать лет? — И что-о-о-о-о?! У нас есть мозг! — И что вам мозг подсказывает? — наконец разозлилась Маруся. — Вы же только об одном всегда думаете, что я должна была решить? — Мозг подсказывает, — Никита покачал головой. — Что это ты сейчас сидишь между нами и смотришь на хуй Макара. Взрослая девочка со своим мозгом.

Ах ты ж… Маруся быстро отвела глаза и покраснела. Потому что он был прав — джинсовые шорты так явно обрисовывали член того брата, что сидел справа, что она то и дело туда поглядывала. И если сначала это был просто бугорок под тканью, то теперь он отчетливо выделялся и можно было даже заметить, как дергался, когда она случайно задевала Макара рукой.