Измена мужа. После

Глава 25

Когда Люся уходит на второй этаж, за девочками, я спешно скрываюсь в гостевой ванной. Во-первых, хочется оказаться подальше от Владислава, чьи беззастенчивые ухаживания прямо на глазах у жены стали откровенно неприятными. Во-вторых, распаренное тело наконец остыло, и теперь я без труда влезу в свою одежду.

Облачившись в костюм и плащ, привожу волосы в относительный порядок и выхожу в общий зал. Владислав сидит на диване и что-то изучает в телефоне. Маришки, как назло, еще нет.

— Зря вы не надели что-то чистое, — мужчина окидывает меня скептическим взглядом. — Люся же вам предлагала.

— Как-то неудобно носить чужую одежду, — бурчу я. — А девочки скоро спустятся?

— Сейчас уберут игрушки и спустятся. Разбрасывали-то они их вместе, правильно? Значит, и убирать вместе должны.

— Ну да, — не могу не согласиться я.

— Кстати, вот ваши ключи, — он извлекает из кармана связку и протягивает ее мне. — Колесо я вам поменял на запасное. То опять почти под ноль спустило. На шиномонтажку его надо отвезти, пусть починят.

— Спасибо большое, — искренне благодарю я. — Даже не знаю, что бы я без вас делала.

Владислав ничего не отвечает. Лишь скользит по мне задумчивым взглядом. А меня вдруг пронзает мысль, что он очень даже ничего. Ну, в смысле симпатичный. Я бы, наверное, даже сказала, красивый, но говорить так о женатом человеке язык не поворачивается.

Умные голубые глаза, крепкая фигура, широкие плечи и рост под метр девяносто — чисто внешне Владислав соответствует всем моим представлениями о мужской привлекательности. Да и как человек вроде ничего: помог мне, колесо поменял…

Эх, жалко, что несвободен.

— Мамочка! — с лестницы сбегает улыбающаяся Маришка.

— Привет, родная, — радуюсь я. — Я тебя заждалась.

— А ты чего какая грязная? — дочь недоуменно меня рассматривает.

— Долгая история, — отмахиваюсь я. — Потом расскажу. Иди давай одевайся, — подталкиваю ее в прихожую.

— Порядок навели? — Владислав обращается к дочери, спустившейся вслед за Маришкой.

— Навели, — без энтузиазма отвечает она. — Можно я теперь мультики посмотрю?

— Нет. Сегодня уже никаких мультиков, — решительно отсекает он. — Сейчас проводим гостей и начнем готовиться ко сну.

— Вот всегда ты так, — Эвелина глядит на отца с неприязнью. — Время-то еще детское!

— А ты и есть ребенок, дорогая. Не забывайся.

— Почему ты такой злобный?! — с обидой выпаливает девочка. — Мама мне разрешала смотреть мультики перед сном! А ты все время запрещаешь!

С этими словами она срывается с места и пулей устремляется в прихожую.

Потупив взор, озадаченно почесываю щеку. Как-то неловко, что я стала невольном свидетелем этой небольшой семейной драмы. Терпеть не могу совать нос в чужие дела. А тут само собой вышло.

— У меня уже сил нет, — расстроенно вздыхает Владислав, потирая переносицу.

— Это же дети, — пытаюсь подбодрить я. — С ними и не такое бывает. Вы бы видели моего старшего: я ему слово, а он мне десять.

— Да, понимаю… Но самое гадкое, что все мои воспитательные действия Эви подсознательно сравнивает с действиями матери. И я всегда проигрываю, потому что, в отличие от нее, не потакаю дочери по любому поводу.

— Думаю, вам с Люсей надо договориться и придерживаться одной воспитательной тактики, — советую я. — Выступать единым фронтом, понимаете? Когда ребенок видит родительскую сплоченность, до него доходит, что манипуляции в стиле «а мама мне разрешает» бессмысленны.

— Эм… А при чем здесь Люся? — недоуменно кривится Владислав.

— Ну… Вы же сами сказали, что мать Эвелины во всем ей потакает…

— Алины, ну вы даете, — изо рта мужчины вырывается хохот. — Люся — не мать Эвелины! Она наша домработница.

— А-а-а… — медленно тяну я.

И паззл в моей голове наконец складывается.

Теперь ясно, почему Люся была так любезна со мной. И почему Владислав без стеснения флиртовал в ее присутствии.

И как я сразу не догадалась?

— А где же тогда мама Эвелины? — во мне просыпается живой интерес.

— Мы развелись. Она не живет с нами.

От меня не укрывается, как по лицу Владислава пробегает мрачная рябь. Ему неприятно говорить о разрыве с женой. Это до сих поры вызывает в нем негативные чувства. Как человек, который относительной недавно пережил болезненный, изматывающий нервы развод, я прекрасно его понимаю.

— Мама, я готова! — из коридора доносится Маришкин вопль.

— Иду, — отзываюсь я, торопливо подхватывая с дивана сумочку, а затем вновь смотрю на хозяина дома. — Что ж, Владислав, приятно было познакомиться. Спасибо за то, что присмотрели за Мариной. И за баню. И за колесо.

— Да ладно вам, — посмеивается. — Вы уже сто раз поблагодарили.

— До свидания, — бросаю я, устремляясь вдоль по коридору.

— До встречи, — летит мне вслед.

Марина прощается с Эвелиной, и мы выходим на улицу. Дождь наконец закончился, и пасмурное небо прояснилось. Сквозь полупрозрачную дымку облаков даже звезды проглядывают. Красиво.

Стараясь огибать лужи, мы с дочерью подходим к машине и забираемся внутрь. Владислав не только колесо поменял, но и перепаковал автомобиль так, чтобы мне было удобно выезжать с участка. Предусмотрительный. И неожиданно внимательный.

Плавно трогаюсь с места и как бы между прочим интересуюсь у Маринки:

— А ты не знаешь, давно родители Эвелины развелись?

— В прошлом году. Чуть раньше, чем вы с папой, — вздыхает дочь.

Да уж. Горькая ирония. Лучшие подружки — и обе жертвы развода.

— Вы обсуждаете это между собой? — интересуюсь я.

— Иногда, — пожимает плечами. — Но Эвелине тяжелее, чем мне.

— Почему это? — приподнимаю бровь.

— Потому что она с мамой практически не общается. А я-то с папой постоянно на связи.

Удивительно слышать, что мать не поддерживает контакт с собственным ребенком. Обычно это в стиле нерадивых отцов.

— А почему так вышло? — любопытствую я.

— Ее мама живет в другом городе. У них не получается часто видеться. Да и звонит она редко.

Ну и дела. Похоже, ситуация в семье Рокотовых даже более запутанная, чем в нашей.