Постучись в мою дверь

Глава 11

Соня

— Что-то не так? — слышу беспокойный голос Влада, и с трудом отведя взгляд от радующейся жизни мачехи, перевожу его на мужчину, — Ты побледнела.

— Да, так…, - выдыхаю я и тянусь за бокалом воды, — Увидела знакомую.

— Да? — Паршин тут же стал озираться вокруг.

— Одну очень неприятную женщину, — ядовито выцедила я и принялась безжалостно резать свой стейк на кусочки.

— Тебе не хотелось бы с ней встречаться?

— Как ты догадлив.

— Если хочешь — мы можем уйти.

Опускаю взгляд на свой идеально прожаренный, сочный, румяный стек, потом вновь смотрю на Веронику и, сцепив зубы, мотаю головой в знак несогласия.

Бежать как будто я преступница?

Вот еще!

Мы с Владом первые пришли в этот ресторан.

Пусть лучше она убирается отсюда!

С это мыслью я кладу в рот кусочек мяса. Оно и вправду очень вкусное. Просто произведение кулинарного искусства. Подача блюда так вообще на высшем уровне.

Но, черт подери, я слишком перенервничала, чтобы насладиться сполна этим ужином.

— Я на минутку, — решительно встаю из-за стола и, прихватив сумочку, иду в сторону туалета.

Мне нужно несколько минут, чтобы привести мысли в порядок.

Я знаю то, что ненависть это одно из самых разрушительных чувств.

Покойный отец учил меня многому, в том числе и определенной жизненной философии. Не сказать, что слишком пригодилось в быту, но зато помогают разобраться в себе без психолога.

Едва я, поправив макияж и отрепетировав улыбку перед зеркалом, собираюсь с мыслями, как дверь в женский туалет распахивается и к пустующему умывальнику по соседству пристраивается объект мой неприязни.

— София?! — восклицает женщина, увидев меня, — Мне показалось, что я обозналась в зале. А нет! Это ты.

И говорит так, словно я виновата в том, что я это я.

Удивительная в своей наглости женщина.

А она ведь всего на шесть лет старше меня.

— Это я, Вера, — развожу руками, — Представь себе.

Кристально чистые льдинки, что у мачехи за место глаз, чуть сужаются. Она терпеть не может, когда ее величают Верой. Невероятно бесится от этого.

— А ты тут с кем? — громко интересуется она, оценивающе разглядывая, — Решила последовать моему совету и подцепить богатого папика?

— О, боже, нет, Верочка! — в притворном ужасе округляю глаза, — Как я могу так плохо поступить и отнять у тебя хлеб. Папики — это по твоей части. Не претендую.

— А ты изменилась, — усмехается мачеха, — Не в лучшую сторону.

— Ты, к слову, тоже подурнела. Серьги моей матери тебя старят.

Мачеха машинально тянется к ушам, в которых изысканные бриллиантовые серьги, что отец дарил маме на годовщину их свадьбы.

— Ты ошибаешься, Софа.

— У меня отличная память. Это они.

Мы встречаемся с Вероникой взглядами. В ее глазах плещется океан настоящей ненависти.

Ладно — я, но она-то за что меня ненавидит?

Что я ей плохого сделала?

Это она у меня отняла все, что было накоплено и заработано родителями.

— Я бы на твоем месте не позорилась и продала эти серьги. Вдруг кто-то из маминых подруг увидит. Засмеют.

— Я сама разберусь, что мне делать, — дрожащим от ярости голосом парирует она, — И серьги эти мне отдал твой ненаглядный папочка. Сам, своими ручками. Меня он любил больше, чем вас. А знаешь почему?

Невольно пячусь назад, словно пытаюсь защитить себя от яда, что так и брызжет изо рта Вероники.

— Потому, что вы его отпрыски любви не заслуживаете. Он вас так и называл: нахлебники и спиногрызы.

— Ты лжешь! — с обидой кричу я.

— Да неужели…

Разговаривать с этой змеей себе дороже.

Уж, что-что, а поглумиться всласть над жертвой любимое занятие мачехи.

Вылетаю из туалета и реактивной ракетой несусь в сторону столика, где со скучающим видом меня дожидается Паршин.