Дороги товарищей
- Автор: Виктор Логинов
- Жанр: Роман / Военная проза
- Дата выхода: 1967
Читать книгу "Дороги товарищей" полностью
ДВА РАЗГОВОРА
Аркадий не сказал тогда худощавому, что он любит Соню, посчитав это обстоятельство делом сугубо личным. Он не подумал о том, что любовь обязывает его отчитываться перед Соней. И вот теперь, вернувшись из Валдайска, он понял, что минута отчета приближается. Аркадию нужно было что-то сказать Соне, как-то объяснить причину возвращения в Чесменск. Но как?
Напрашивался грустный вывод: избежать встречи с Соней и тем самым оттянуть на неопределенный срок объяснение с ней. «Может быть, немцы и не придут в Чесменск», — теплилась в сердце Аркадия надежда.
Вот почему Аркадий в конце концов обрадовался, не застав Соню дома. «К счастью, обошлось», — думал он. Но это было невеселое счастье, счастье-горечь, счастье-тревога, счастье-сожаление… впрочем, какое уж это счастье!
И все же Аркадий чувствовал облегчение. Разговаривать с Соней, глядеть ей в глаза было бы страшнее, чем вот так, с изнывающим от тоски сердцем, решительно шагать домой, делать вид, что все, в основном, прекрасно в мире, а если и не хватает чего-то, так это незначительный пустяк.
Аркадию предстояло два-три дня пошляться по своему поселку («помозолить глаза кое-кому из населения», — сказал худощавый), а затем явиться в определенное место за получением последних («а возможно, и не последних») инструкций. Затем уж, если инструкции будут последними, Аркадий предоставлялся самому себе.
Аркадий шел и думал сейчас о том ответственном дне, когда ему будет предоставлена полная свобода действий.
Он так задумался, что не заметил старушку, перебегавшую улицу. А старушка сразу заметила его, остановилась, всплеснула руками (в одной был зажат стакан со сметаной) и вскрикнула сдавленным от радости голосом:
— Сынок!
Аркадий вздрогнул. Торопливым, сбивающимся шагом он подошел к матери, обнял ее, прижался к простоволосой голове.
— Насовсем? — прошептала мать.
— Вроде бы…
— А у нас гости.
«Отец!» — мелькнуло у Аркадия, и лицо его тотчас же помрачнело.
— Пойдем, пойдем, — заторопилась мать, — увидишь.
«Значит, не отец», — успокоился Аркадий.
— Сметаны у соседки купила, угощать буду… и ты как раз, вот радость-то! — шептала мать, преданно заглядывая сыну в лицо.
Аркадий улыбался, глядел на этот мизерный стаканчик сметаны. «Птице раз клюнуть!»
— Так кто же у нас, что ты скрываешь? — нетерпеливо спросил Аркадий.
Мать, не отвечая, побежала в дом.
— Аркаша приехал! — крикнула, отворив дверь в горницу, мать, и в тот же миг Аркадий увидел, что со стула вскочила и заслонила собой маленькое оконце Соня Компаниец. Он остановился на пороге, чувствуя, как непосильная радость прихлынула к сердцу, сдавила его, покатилась дальше, оглушая мозг, увлажнила глаза…
— Соня! — сказал Аркадий укоризненно и нежно. Все решения, принятые полчаса назад, потеряли смысл, перестали существовать.
Соня глядела на Аркадия и молчала. Внимательные, настороженные и озаренные светом нежданной радости глаза ее звали и в то же время, как бы спохватившись, предупреждали:
«Иди ко мне! Нет, нет, подожди, я должна убедиться, такой ли ты!..»
— Мама, ты выйди, — грубовато и неуклюже сказал Аркадий, махнув рукой на окно, и, не слушая предостерегающего взгляда Сони, обнял девушку, стал безостановочно целовать ее лицо.
Соня, обмякнув в руках Аркадия, с облегченным вздохом прижалась к нему. Он приподнял ее голову. По щекам Сони текли слезы. Аркадий припал своей шершавой щекой к ее щеке, мокрой и нежной, зашептал:
— Я к тебе заходил… тебя не было дома… не думал…
Около двери, отвернувшись, уткнув лицо в передник, счастливо всхлипывала мать.
— Похудела… синяки под глазами.
— И ты… у тебя синяки… отпусти меня… Ведь мама твоя…
Аркадий, зажмурив глаза, нащупал губами ее рот (он был и соленый и сладкий, как земляника).
Соня вырвалась.
Мать, отбежав от двери, бестолково заметалась по горнице, все повторяла:
— Сметанки-то, сметанки-то мало!..
Аркадий одной рукой взял со стола стакан сметаны, другой поймал Соню, обхватил девушку за шею, сказал:
— Не выпьешь сразу — вылью за воротник.
Соня изо всех сил сжала губы, замотала головой.
— Пей — вылью! — радостно крикнул Аркадий, наклоняя стакан.
И Соня, стараясь вырваться (не удалось!), выпила, со слезами вместе, эту густую ароматную сметану.
Мать схватила банку, выскочила на улицу.
— Сейчас еще придется, — сказал Аркадий.
Минуты две они стояли молча, слушая, как бьются их сердца.
— Какие новости, Соня? — наконец спросил Аркадий.
— Новости?
Соня взглянула на Аркадия, и тихая радость, сиявшая на ее лице, стала гаснуть.
Отец Сони ушел в армию. Военный вихрь, бушевавший в стране, забросил его в финские болота, в край тысячи озер, и там затерялся его след. Соня осталась одна. Аркадий стал для нее единственным родным человеком на свете. И теперь он, рядом с ней.
Но тот ли это, прежний ли Аркадий рядом с ней? Как спросить, узнать?
— Какие же новости, — вздохнула Соня. — Война… вот и все новости. А ты? Как ты? Как чувствуешь себя?
Она не смогла задать вопроса о том, правда ли, что Аркадий скверно вел себя под Валдайском. Она спросила его о здоровье.
— Так, ничего, — отвел глаза Аркадий. — Ты, ты как?
— Хорошо. А ты?
— Устаешь? Питаешься плохо?
— Питаюсь нормально. А ты?
Соня спрашивала настойчиво, повелительно: «А ты?» В этом вопросе были и надежда и отчаяние.
«Ты, ты, Аркадий, как ты служишь общему делу, за которое гибнут сейчас тысячи людей?» — слышалось Аркадию в этом настойчивом вопросе.
— Расскажи о себе. Как ты? — спрашивала Соня.
И Аркадий снова отвел глаза.
— Аркадий! — тихо, но требовательно сказала Соня. — Ты мне сейчас расскажешь все!
«Не могу, Соня», — подумал Аркадий, а вслух сказал:
— О чем ты? Все в порядке. Вот я вернулся. Там неразбериха, понимаешь… пустяки какие-то… На фронт проситься буду.
Он говорил, и сердце у него холодело: он видел глаза Сони, большие, немигающие глаза, которые не обманешь.
— Значит, правду о тебе говорили?.. — медленно выговорила Соня, а глаза сказали эти же слова резче, обиднее.
Аркадий понял: это его последняя встреча с Соней!
«Последняя, последняя, последняя!» — неслись в голове Аркадия черные одинаковые слова. Тяжелые, свинцовые, они как бы вдавливались в сердце, пронизывали его и неслись дальше.
— Уйди, Соня! — глухо сказал он. — И не приходи ко мне больше.
Сонины глаза дрогнули, потеплели.
— Ты все можешь — прогнать меня, уйти, скрыться, — сказала Соня. — Только прошу — не отводи взгляда. Дай я посмотрю на тебя…
Аркадий повернул к ней свое лицо.
— Вот так. А глаза у тебя прежние. И не думай, что я такая уж дурочка. Давай посидим и посмотрим друг на дружку. Ты хочешь?
В голосе ее уже не было требовательных ноток. Аркадию даже показалось, что в голосе — ликование.
— А что ты хочешь? Зачем?.. — пробормотал Аркадий.
— Не всегда можно говорить языком… словами. Поговорим глазами, — с улыбкой, осветившей лицо девушки, сказала Соня, села на стул и устремила на Аркадия внимательный нежный взгляд.
Аркадий, словно загипнотизированный, стоял и смотрел на Соню.
Он чувствовал: она спрашивает. Он знал, о чем она его спрашивает. Он отвечал.
Молчаливый разговор этот запомнился Аркадию на всю жизнь.
«Ты — честный, Аркадий?»
«Да, я честный, Соня!»
«Ты остался прежним, ведь правда?»
«Да, да, прежним».
«Ты ведешь, себя правильно, ведь правда?»
«Да, кажется, правильно».
«Тебе нужно, нужно так?»
«Да, да, Соня, нужно так!»
«Ни мне, ни кому-либо ты не обязан говорить об этом?»
«Ты права, ни тебе, ни кому-либо».
«Мне понятно все, хотя я и не знаю, что тебе предстоит, и я спокойна».
«Спасибо, Соня, милая моя!»
«Я всегда с тобой, вечно, до смерти!»
«Спасибо, Соня, милая, бесценная, прекрасная моя Соня!»
— Я не такая дурочка, я понимаю, — повторила Соня, с ласковой хитрецой улыбаясь. — Я верю тебе, Аркадий. — Улыбка исчезла с лица девушки, в глазах мелькнула суровинка. — Но знай, если ты обманешь меня… нет, не только меня — других, всех нас, я первая прокляну тебя. — Она помолчала и еще раз проговорила — тверже, требовательнее: — Слышишь? Прокляну!
Аркадий вытер со лба пот, распахнул окно, сказал, глядя в мир и видя голубое небо и солнце:
— Я не обману тебя, Соня! Я скорее умру…
Ветер, летящий над миром, овеял Аркадия извечными запахами старой и родной земли.
Он глубоко вдохнул эти запахи и почувствовал, что никогда еще не был так счастлив, как сегодня.