Дороги товарищей
- Автор: Виктор Логинов
- Жанр: Роман / Военная проза
- Дата выхода: 1967
Читать книгу "Дороги товарищей" полностью
«ШТУРМ ПЕРЕКОПА»
Саша лежал возле пролома и, сжимая в руках винтовку, ждал команду. Он знал, что это случится скоро. «За Родину, — крикнет Батраков. — Вперед, ребята!» — и Саша вместе со всеми кинется в атаку — первый раз в жизни.
Саша лежал и глядел на темный кончик штыка, который высовывался из травы. Штык, стальной, негнущийся, был готов к бою, и Саша, глядя на него, отчаянно думал, что и хозяину его нужно быть в бою прямым и стойким. В жизни Саша не раз мечтал об атаке. Он знал, что это такое — штыковая атака, представлял ее как наяву. И все-таки, когда дело дошло до этого, все старые представления оказались ребяческими, ложными. Саша сейчас вскочит и побежит по полю, не видя врагов, даже не чувствуя их в темноте. Навстречу ему станут, наверное, стрелять, а он будет бежать и бежать, пока не увидит немца. А может быть, еще до этого его сразят. Возможно, что он вообще не увидит немца, пробежит все поле до самой дороги и никого не увидит…
Батраков изменил первоначальный план. Было решено: пробиваться не в сторону Валдайска, а, наоборот, через дорогу, движение по которой к концу дня стало иссякать. Изменение плана последовало сразу же после предательства Пантюхина. Батраков сказал, что, с одной стороны, это даже на руку: немцы станут ждать их утром, а они пойдут на штурм вечером, и совсем в другом месте. План был смелый, даже дерзкий. Трудно было, в самом деле, предположить, что осажденные — а теперь немцы точно знали, что их горстка, — решатся наступать в сторону дороги, по которой в любую минуту могло возобновиться густое движение. Впрочем, трудно было предугадать и намерения врага, поэтому Батраков прямо и честно сказал, что могут возникнуть неожиданные препятствия, и тогда уж каждому придется действовать на свой страх и риск…
И вот теперь все лежали и ждали, глядели, как сгущается сумрак над полем и сливаются с землей редкие кусты. Может, пять минут осталось ждать, а может, минуту…
Чтобы скоротать время, Саша стал считать, но не досчитал и до ста. Тело била мелкая дрожь: дрожали пальцы, сжимающие приклад винтовки, дрожал подбородок. Саша твердо знал, что вскочит и побежит, как и все бойцы, что не струсит, и эта дрожь, наверное, не от трусости, а от волнения. Он твердил про себя, что дрожать вот так — позорно, и все-таки не мог унять дрожь и погасить какие-то жуткие предчувствия. Он прижимал лицо к земле и умолял, умолял кого-то, может быть, бога, в которого не верил, — чтобы Батраков скорее отдавал команду: «В штыки!» А Батраков, лежавший метрах в десяти от Саши, все ждал чего-то.
Саша не предполагал, что так трудно бывает перед атакой.
«Подползу и потороплю Батракова! — подумал он, но тотчас же мысленно закричал на себя: — Нет, нельзя! Лежи, жди, смотри на штык!»
Кончик штыка был теперь едва заметен. Он чуть-чуть блестел. Какой-то отсвет играл на нем. Саша всмотрелся и увидел, что это звездочка загорелась на небе, серебряная звездочка, первая звезда наступающей ночи. Она дрожала на кончике штыка, далекая и очень близкая сейчас, и Саша, перестав ощущать на плечах давящую тяжесть времени, с тихим изумлением смотрел на звезду. Его поразила и необыкновенность этой зыбкой, мерцающей на темно-синем небе живой точечки, и красота ее — та ни с чем не сравнимая первородная красота, ощущение которой так остро приходит в опасные минуты жизни, Саша смотрел на звезду, забыв обо всем на свете, даже об атаке, которая должна была вот-вот грянуть. Смотрел и вспоминал, когда еще было вот так же — и небо, почти черное, и штык, и звезда, сверкающая только для него и только ему одному сулящая в будущем удачу и счастье. Вот так же было когда-то давно, очень, очень давно, может, во сне, а скорее всего наяву. Напрягая память, Саша старался пробиться к тем мгновениям жизни, которые теперь повторялись, и прошлое словно молнией осветилось. Да, все это уже было, и не во сне, а наяву. Он лежал ночью в траве и тоже смотрел на звезду и ждал команду, и вместе с ним ждали команду десятки тысяч человек. Он лежал, он, Сашин отец, красноармеец Никитин, — и на вороненом, еще не побывавшем в бою штыке его блестел смутный отсвет далекой прекрасной звезды. Это было очень, очень давно, в двадцатом году, перед штурмом Перекопа. Но как все повторилось двадцать один год спустя!..
Саша отчетливо вспомнил, как отец рассказывал о «золотой звездочке», которая отражалась в Сиваше, «гнилом море», в томительные минуты ожидания штурма.
Взволнованный воспоминанием, он чуть приподнял штык, и звезда исчезла.
«Найду — останусь жив!» — мелькнуло у Саши.
Он зажмурился. В этот миг сбоку раздался какой-то сильный и тревожный шорох. Саша с раздражением посмотрел в ту сторону, не предчувствуя, что это и есть начало. Саше во что бы то ни стало нужно было отыскать звезду!
— Пора, — сказал Батраков обычным будничным голосом. Он вскочил, взмахнул над головой автоматом и добавив: — За Родину! — размахивая автоматом, побежал в пролом — и вдруг упал на колени и ткнулся лицом в землю.
Бойцы — кто приподнялся на коленях, кто встал в полроста — обмерли; замешательство пронеслось по цепи, сковав ее возле земли.
Впереди, совсем близко, сверкнул огонь, и в монастырскую стену ударил быстрый град, высекая из камней искры, ожесточенно застучала автоматная сталь.
И тогда Саша сообразил, что атака, оторвавшая бойцов от земли, захлебнулась в ту секунду, как упал Батраков. И только тогда, позже всех, Саша вскочил с нагретой его телом, пахнувшей живыми соками земли.
В эту секунду Саша вдруг увидел впереди себя Сергея Ивановича Нечаева, не того, молоденького красноармейца, а теперешнего седеющего мужчину, сначала Сергея Ивановича, а потом и отца в его танкистской куртке. Сбежав с берега, они кинулись в воду Сиваша и молча пошли вперед по воде — и Саша должен был идти, бежать вслед за ними и прыгать с берега в Сиваш, который чернел перед ним до самого горизонта.
— Вперед! — крикнул Саша. — Товарищи!.. Бойцы!.. Даешь Перекоп!
Прыгая в пролом, откуда прямо в лицо ему бил огонь чужого автомата, Саша видел, как вслед за ним, а может быть, и раньше его, прыгали и бежали вперед бойцы. Кто-то подхватил под руки Батракова — это тоже увидел или, вернее всего, почувствовал Саша, все еще ожидая, что ноги его вот-вот ухнут в воду и он снова различит впереди отца и Нечаева.
Что-то грохнуло и взвизгнуло, взметнулось к небу багровое пламя, на миг выхватив из темноты силуэты устремленных в одну сторону людей.
Саша бежал что было мочи. Штык его, готовый к делу, пронзал темень. Около Саши, совсем близко, мелькнула какая-то тень. Саша инстинктивно угадал, что это не свой — немец. Саша ткнул туда, во врага, в темное пятно, штыком, но штык пронзил только воздух.
Негромкие возгласы раздавались вокруг, один только Саша не кричал. Он бежал, зная, что впереди, до дороги, — пятьсот метров и чем скорее он преодолеет это пространство, тем будет лучше.
«Двести метров пробежал!» — мелькнуло у него, хотя он и не знал, сколько метров осталось позади — сто или четыреста. В груди его стала расти, раскаляться жаркая жажда мести. Подогреваемый выстрелами, он ощутил такое яростное желание проткнуть врага штыком, что изо рта его вырвался хриплый вопль. Этим звуком он давал знать о себе и звал врага. Но впереди было все темно. Саша резал, рвал своим телом воздух, и ему казалось, что он сейчас способен, как нож сквозь масло, пройти сквозь любую преграду.
Белый неживой свет хлынул сверху и затопил все вокруг. Открылось, словно засветилось изнутри, все поле. Проступила впереди близкая, белая от пыли дорога и лес за ней, похожий на глухую ровную стену. Вися на парашюте, запоздалая немецкая ракета осветила, как люстра, гигантский зал под собой — поле, где люди бежали, стреляли и умирали…
Тяжело дыша, Саша выскочил на дорогу, перемахнул канаву и, ощущая усталую дрожь в ногах, врезался в кусты. Он уже не бежал, а полз, волоча за собой винтовку, и мягкие, ласковые, свои ветки гладили его лицо.
Путь преградило дерево. Саша уперся головой в ствол и замер. Он услыхал, как слева и справа трещали кусты…
Саша снова пополз. Но деревья все чаще и чаще преграждали ему путь. Он вскочил и побежал.
Сверху, с неба, все еще жег затылок и спину неестественный свет ракеты. Густая толпа деревьев, казалось, бежала вместе с Сашей, то отставая, то перегоняя его. А может быть, это бежали бойцы…
В глубине леса Саша упал в кромешной тьме и, не слыша вокруг себя никаких звуков, не видя ни неба, ни деревьев, затаился.