Время новых дорог

Сначала крика не получилось. Сорвавшийся голос Виктора, жалобное сопрано Наташи. Потом получилось лучше. Крик, раздробленный тяжелыми темными стволами, распался на клочки неопределенных звуков, которые, отразившись в отдалении от какого-то препятствия, вернулись раскатистым эхом, совсем непохожим на породившие его голоса.

— Это мы, да? — испуганно спросила Наташа.

— Черт его знает. Хотелось бы, чтобы не мы. — И снова закричал: — Эге-гей! Саша! Павел Сергеевич!

На этот раз никакого эха не получилось. Голос пропал совсем рядом, в густом сплетении кустов стланика.

— Акустические фокусы горной местности. Кричишь здесь, а кажется — там. Лучше помолчим, а то и их запутаем, и сами ничего не поймем.

Неожиданно новое эхо вернуло их голоса — совершенно отчетливые и узнаваемые, словно кто-то записал их на диктофон и теперь прокрутил воспроизводящую запись. А потом они прозвучали еще раз, но теперь уже тише и дальше.

— Противоречит всем законам физики, — почему-то прошептал Виктор.

— Слишком много противоречий, — сказала Наташа. — Хочешь еще одно?

— Не надо. Впрочем, их уже столько, что одним больше, одним меньше… Давай.

— Да не, ерунда. Не будем нагнетать, как говорит Павел Сергеевич. Тебе не кажется, что он чересчур расстроен случившимся. На него не похоже.

— Я бы на его месте еще не так расстроился. Зачем вот он тебя потащил? Хотел утереть нам нос? Теперь сам утрется.

— Не смей! Это я его попросила. Он сначала ни в какую.

— А когда я его попросил, согласился. Как думаешь, почему?

— Передумал.

— По-моему, он не из тех, кто передумывает.

— Что ты хочешь сказать?

— Дополнительный стимул для нашего хорошего к нему отношения.

— Не смей!

— Элементарно. В спорте сейчас без денег — ни командировок, ни тренировок, ни рекордов. А денежки у кого? У спонсоров. Стал бы он раньше возиться с начинающими сноубордистами вроде нас с Сашей? Послал бы подальше — и все дела. Знаешь, что вашу поездку на соревнования отец оплатил?

— Догадывалась, — еле слышно прошептала Наташа и закрыла глаза.

Низкий вибрирующий гул, от которого, казалось, задрожала земля, заполнил на несколько секунд все окрестное пространство. Виктор испуганно вскочил на ноги. Наташа тоже попыталась встать, но тут же со стоном опустилась на землю.

Все стихло, и наступившая тишина была такой неестественной, что казалась преддверием еще чего-то более неожиданного и страшного.

Вертолет опустился на площадку рядом с базой. Как только выбросили трап, Сожников торопливо сбежал по нему и быстро пошел к быстро идущим навстречу Незнакомцу и руководителю спасательной службы.

На его вопросительный взгляд Незнакомец отрицательно покачал головой, а начальник Службы спасения, стараясь перекричать шум вертолетных винтов, начал объяснять:

— Квадрат мы примерно установили, но добро на вылет не дают — низкая облачность.

— Почему примерно? — прокричал Сожников.

— Облачность.

— Владимир Григорьевич, пройдемте на базу. Там у нас человек, который должен был их встретить. У него, кажется, есть версия.

— Мне нужны не версии, а конкретные мероприятия. Где он?

Они пошли к базе.

Дядя Вася в егерской спецуре, в которой он недавно вышел из тайги, сидел на диване в холле и, вытянув усталые ноги, не то смотрел сообщавший утренние новости телевизор, не то дремал. Сожников остановился напротив.

— Почем не стали их ждать? Вдруг они выйдут к намеченному месту, а вас нет.

Дядя Вася внимательно посмотрел на Сожникова и сказал:

— Не выйдут.

— Почему?

— Бумага и ручка найдутся?

Сожников протянул ему ручку и вопросительно оглянулся на Незнакомца. Тот, словно и ждал, достал из папки лист бумаги и положил на столик перед дядей Васей.

Тот стал быстро чертить схему и объяснять:

— Река… Здесь я их ждал. Кряж, плоскогорье — километров пять. За ним снежник. С реки мне не видно, но вертолет, если бы он прилетел, и видно, и слышно. Спускаются — и через час-два выходят ко мне. Вертолета не было.

— Может, проспали, не слышали?

Дядя Вася так посмотрел на Сожникова, что тот махнул рукой:

— Извините.

— Теперь, что могло… Это хребет… Вот под таким примерно углом… А это параллельный хребтик. Снежники — здесь… здесь… здесь… Думаю, они пошли по параллельному, скорее всего, сюда. Значит, могли высадить здесь… здесь… или здесь. Если здесь — хреново.

— Почему?

— Могли перевалить на ту сторону.

— Ну и что?

— Если сюда… еще ничего. А если сюда…

— Ну?

— Оттуда еще никто не возвращался.

— Почему?

— Знать бы почему, соломку бы подостлали.

— Какую соломку?

— Говорится так. Больно место дурное.

— Чем?

— Разговор долгий. Слетаем, поглядим. Если без толку, придется принимать меры.

— Какие?

— Серьезные. Очень серьезные.

— Я думаю, не так все страшно, — вмешался Незнакомец. — По прогнозам, во второй половине дня ветер. Разнесет эту слякоть, каждую вершинку обшарим. Ребята взрослые, Павел Сергеевич с ними. Обязательно подадут сигнал.

— Да, а почему нет связи? У них у всех навороченные мобильники, можно хоть с островом Пасхи, хоть с Северным полюсом связаться.Не могли же они все сразу выйти из строя?

— Если они здесь, — дядя Вася ткнул ручкой в рисунок, — могли.

— Почему?

— А хрен его знает. Могли и все. Место такое.

Сожников минуту стоял в глубокой задумчивости, видимо, решаясь на что-то. Потом сел рядом с дядей Васей, придвинул к себе листок с рисунком и сказал:

— Рассказывайте.

Когда совсем рассвело, пошел дождь. Виктор сел рядом с Наташей и поднял над собой доску, хотя сразу было ясно — защиты никакой, да и долго ее так не продержишь.

— Может, лучше костер разжечь? — спросила Наташа.

— Какой костер? Дождь!

— Надо что-то делать. Если бы не нога, я бы пошла вверх.

— Зачем?

— Саша сказал, наверху может появиться связь. Здесь все вокруг закрыто горами. И вообще какое-то место…

— Какое?

— Неприятное. Ты заметил — ни одной птицы? Даже комаров нет. Эхо какое-то страшное. У меня никогда не болит голова, а тут буквально раскалывается.

— Было бы странно, если бы не раскалывалась. Когда ты закувыркалась, я думал — все. Тебе еще повезло.

— Да, сплошное счастье. Слушай, а если они заблудились?

— Вполне возможно.

— Что мы тогда будем делать?

— Ничего. Будем сидеть и ждать, пока нас найдут. Представляю, какая там сейчас паника. Ты моего отца не знаешь. Да и Сашин тоже — он даже покруче будет. Такого там шороху наведут — землю рыть будут.

— Слышишь? — вдруг спросила Наташа.

— Что?

— Кто-то идет.

— Показалось.

— Да нет, ветка треснула. Павел Сергеевич! Саша!

Они прислушались. Слышен был только монотонный шорох дождя.

— Ты права, местечко действительно паршивое, — почему-то шепотом сказал Виктор.

— Ни за что не останусь тут одна.

Неожиданно раздался зуммер мобильника. Веселенькая мелодия вызова была так неожиданна и нелепа, что несколько секунд Наташа и Виктор с испугом и растерянностью смотрели друг на друга. Потом, отбросив доску, Виктор судорожными движениями стал расстегивать куртку, полез во внутренний карман, достал мобильник, переключил на прием и закричал:

— Да! Слушаю! Кто это? Мы здесь! Это Виктор! Отвечайте! Я слушаю! Алло! Говорите!

— Виктор! — раздался голос Павла Сергеевича. — Это я. Набрал на всякий случай твой номер. Саша со мной, скоро придем. У вас все в порядке?

— В порядке. Дождь только. Значит, мы можем подать сигнал? Вы уже сообщили, где мы?

Ответ раздался не сразу.

— Пытался. Бесполезно. Связь только здесь, между нами, в зоне ущелья. Ждите, сейчас придем.

Виктор немного подождал, осмысливая услышанное, и стал торопливо набирать знакомые номера. Ни один из них не отвечал. Когда он в отчаянии отключил мобильник, эхо неожиданно вернуло его последнюю фразу:

— Вы уже сообщили, где мы?

Постепенно затухая, она прозвучала еще несколько раз:

— Вы уже сообщили? Вы уже сообщили?..

Если посмотреть на ущелье, пленниками которого оказались наши герои, постепенно поднимаясь над ним, пока его не скроют низкие облака, можно успеть разглядеть нагромождение скал, отвесные стены северной стороны хребта, темную зелень кедров и лиственниц, всползающую до уступа небольшого плато, скобой опоясывающего его юго-восточную часть. За плато, густо поросшим непроходимым стлаником, начинались каменные осыпи гольцов, вершины которых были полускрыты облаками. Над облаками — несколько заснеженных вершин, и снова облака. И только если подняться очень высоко, лишь тогда разглядишь, ощутишь масштаб огромной горной страны, сливающейся на востоке с другой горной страной — Саянами, а на юге уходящей в неведомую таинственную даль других стран, других нагорий, через которые веками и тысячелетиями то приходили, то уходили известные и неизвестные народы, оставляя в этом бесконечном движении запутанные следы своего бытия, которые иногда исчезали бесследно, а иногда прорисовывались вдруг с неожиданной отчетливостью и силой, очередной раз напоминая о том, как мало мы еще знаем о своем прошлом, об окружающем мире и даже о самих себе. Не потому ли так пугает многих из нас возможность оказаться в одиночестве и незащищенности посреди огромного неведомого мира, который живет своей, независимой от тебя жизнью?

Саша и Павел Сергеевич появились неожиданно. У Саши в руках каска с водой, а Павел Сергеевич высыпал на траву несколько прошлогодних кедровых шишек.

— Почему погас костер? — спросил он с усталым безразличием.

— Дождь, — буркнул Виктор.

— Тем более.

— Что?

— Тем более надо было поддерживать огонь. Твоя теплая одежда к вечеру превратится в пропитанную водой губку. Спичек у нас нет. Осталась только красная ракета.

— Вы что, думаете — мы тут будем сидеть до вечера?

Павел Сергеевич не ответил.

Саша протянул наполненную чистой родниковой водой каску Наташе.

— Что у тебя с рукой? — спросила она, разглядев разорванный рукав и кровавую ссадину.

— Заживет до свадьбы, — попытался улыбнуться Саша, и сразу стало видно, что он смертельно устал.

— Садись, — слегка потянула его за рукав Наташа. — Это я виновата. Не надо было никуда ходить.

— Зато воды у нас теперь залейся, — сорвался Виктор. — Вы не ответили — считаете, нас не будут искать?

— Будут, — не сразу ответил Павел Сергеевич. — Вопрос — где?

— Что — «где»?

— Где будут искать? Дело в том, что мы оказались совсем не там, где должны были.

— Это мы давно поняли. Но, по-моему, именно поэтому нас и должны искать. Или я чего-то не понимаю?

— Я тоже не понимаю. Вот всего этого, — он провел рукой полукруг, — просто не существует.

— Может, и мы уже не существуем?

— Мы пока существуем, а вот это все — нет! Или мы оказались в каком-то другом мире.

— О чем вы, Павел Сергеевич? — спросила Наташа.

— Карту я помню наизусть. На ней нет этого места. Нет и все.

— Бред, — сказал Виктор. — Вы что, думаете…

— Ничего я не думаю, — оборвал его Павел Сергеевич. — Если начать думать, до такого додумаешься…

— До какого?