Секреты серой Мыши

Глава 55

К оговоренной дате заказ герцогини был доставлен во дворец. Вместе с небольшим холодильным коробом, на который она легко раскошелилась с перспективой оставить его потом у себя во дворце. Прагматичная хозяйка быстро уловила преимущества нового приспособления. Опять же, возможность избежать риска перетравить королевскую семью своим подношением — тоже сыграла огромную роль.

До Версаля добирались почти две недели. Всю дорогу Жозефина, не привыкшая к каким-либо неудобствам, бесконечно капризничала, изводя своего благоверного жалобами и нытьём. Я уже молчу про бедных фрейлин и служанок — тем к концу путешествия вообще уже небо с овчинку казалось.

Однако, как только её нога ступила в коридоры королевского дворца — настроение герцогини, не смотря на усталость, снова взлетело до небес. Предметом особой гордости служил ещё и тот факт, что в этот раз семейство де Шамбор не просто пригласили на столь значимое для страны мероприятие, но и выделили гостевые покои в самом дворце.

Жозефина страшно важничала и изнывала от нетерпения скорее перед кем-нибудь похвастать этим обстоятельством. А ещё лучше, если бы нашёлся способ поведать об этом всему миру, но, сами понимаете, вряд ли весь мир интересовали такие подробности.

Свой шанс она в полной мере конечно-же использовала в день коронации Людовика Карла Луи-Шарля — сына Людовика XVI и Марии-Антуанетты.*

— Ах, милая герцогиня, вы сегодня обворожительны! — приклеив на лицо любезнейшую улыбку, наша Жозефина на всех парусах плыла в сторону пышно разодетой Коринн де Ларуш.

Впрочем, сегодня здесь все были наряжены так, словно решили враз нацепить на себя всё самое лучшее из имевшихся одежд и украшений. При этом не очень-то озадачиваясь вопросами вкуса — главное, чтобы, как говорится «дорого-богато».

— А-а… м-м… благодарю, дорогая! — Коринн — пышнотелая шатенка, разодетая в тяжеленный наряд из золочёной парчи, сверкая перстнями всех цветов радуги и длинной нитью драгоценного жемчуга, несколько раз обвивавшей её шею, едва не поперхнулась, завидев Жозефину, но вынуждена была натянуть ответную улыбку. — Не могу скрыть восторга от твоего бального туалета. Особенно от этого прекрасного жемчуга.

На этом моменте Коринн демонстративно погладила свой — значительно превышавший «километражем» изящную нить на шее нашей герцогини. О, боже! Они обе были в жемчуге!

— Где вы нынче остановились? — скрипнув зубом парировала Жозефина и, не дожидаясь ответа, уела собеседницу до конца, — Бедняжка, наверное, это так утомительно в дорогом, тяжёлом наряде добираться до дворца. А у меня такая очаровательная комната в гостевом крыле — просто чудо!

Она совершенно точно знала, что собеседнице — давней «подруге» по светским мероприятиям — места во дворце не досталось.

В подобных пересудах и мелких стычках бежало время, пока ожидали короля и мужчин из Реймсского собора, под сводами которого на протяжении более 1000 лет короновались французские монархи.

Не буду подробно останавливаться на описании самой процедуры, ибо она слишком длительна и монотонна, чтобы представлять какой-то особый интерес.

Торжество официально завершалось только возвращением короля в Париж. Оно считалось первым официальным визитом в город. Глава государства въезжал в столицу через врата у аббатства Сен-Дени.

Двадцатичетырёхлетний король был великолепен. Все разговоры во дворце переключились на него. Это был высокий, красивый молодой мужчина с чуть рыжеватыми, мягко вьющимися волосами и спокойным, уверенным взглядом серых умных глаз. Представляю, каково ему было сохранять лицо во всём этом роскошном и страшно неудобном облачении. Чего стоила одна тяжеленная бордовая мантия с горностаем, расшитая геральдическими лилиями, которую за ним несли четыре человека.

О сильной воле и развитом уме одарённого молодого монарха шептались в каждом уголке огромного сверкающего бального зала.

— Вы знаете, рассказывают, будто сама Мария Тереза признавалась, что он с раннего детства был необыкновенно трудолюбив и обожал выращивать (собственноручно) алые розы, чтобы дарить их любимой маме: «Зачем вы сами возитесь с колючками, садовник сделает всё за вас?» — спрашивали его, — «Только тернистые пути ведут к славе… а эти цветы для мамы… я хочу заслужить её поцелуй» И это в четыре-то года!

— А ещё представляете, наш принц научился читать в неполных пять лет, а к семи годам уже мог вести разговор на итальянском и латыни и знал наизусть басни любимого Лафонтена.

— Он всегда имел добрую и чувствительную душу, и известно, как после посещения детских приютов вместе с патронирующей их Марией-Антуанеттой лично собирал деньги для «этих несчастных детей».

— Францию ждёт великое будущее!

— Ш-ш-ш! Начинается церемония вручения подарков!

Чего только не преподносили новоиспечённому монарху! Помимо драгоценных украшений, породистых жеребцов, наборов специй, тканей и диковинных животных в этом длинном перечне нашлось место неожиданным и экзотичным, а то и вовсе довольно странным дарам. Комплект молотков для поло, вырезанных из красного дерева, несколько боченков меда, страусиное яйцо и расшитую жемчугом и каменьями наволочку. Я невольно вспомнила сказку «Принцесса на горошине» и заранее пожалела бедолагу, которого усадят на такую подушку.

Так что наша Жозефина со своим ларцом выглядела вполне гармонично и почти естественно.

Все эти подробности я узнала из подробного благодарственного письма, которое Жозефина прислала нам с Иветт по возвращении домой. Надин тоже приложила свою весточку, описав дорожные приключения и мытарства бедных фрейлин и горничных.

В результате, спустя три недели после торжества, я получила приглашение во дворец от главного стольника Франции!

Письмо прислали вместе с каретой, в которой мне предполагалось в срочном порядке отбыть ко дворцу. Тётушка была в полной панике.

— Дорогая моя мадам Иветт, вы же не бросите меня? — взмолилась я, заражаясь её переживаниями.

А и было от чего волноваться — это же Версаль! Что может сравниться?! Сам распорядитель стола его величества ожидал встречи со мной. До сих пор мне ни разу, даже во сне не приходилось сталкиваться с единицами такой величины.

— Конечно, не брошу! Подумать только, какая ирония судьбы! Теперь не тебе, а мне придётся исполнять роль твоей компаньонки. — она нервно рассмеялась. И уверенно добавила, — Таис, дорогая, мы решительно, то есть совершенно не готовы к такой значительной аудиенции.

— Но у меня есть то чудесное платье… — робко начала я и осеклась под возмущённо-удивлённым взглядом баронессы.

— Таис! Это королевский дворец! Ты просто не представляешь, какие там строгие правила. — сообщила она, — Но, я, кажется, знаю, кто нас спасёт.

В общем, выручить нас, организовав экстренный шоппинг по лучшим тряпочным салонам столицы и позволив таким образом соблюсти-таки необходимый дресс-код, по мнению Иветт, могла её старинная подруга, проживающая непосредственно в Париже.

— Меня прямо совесть мучает — вы так не любите поездки и шумные общества.

— Зато я повидаюсь с подругой и своими глазами увижу столицу. Вот удивится Генриетта! Надеюсь, у нас будет достаточно времени, чтобы сделать покупки. Представляю, какие там ценники. Ох, введёте вы меня с Полем в полное разорение! Ну да ладно — в конце концов, когда бы я ещё попала в королевский дворец?! Говорят, он сказочно красив. — возбуждённо тараторя, улыбнулась она и прагматично добавила, — Хорошо, хоть транспорт и проживание обеспечивает королевская казна. Надо же… Да ты становишься важной персоной!

— О боже, тётушка, не нагоняйте эмоций. И так, как подумаю… Если всё получится, как надо — мы сможем использовать клеймо «Поставщики двора его величества». - я никак не могла унять охвативший меня внутренний мандраж. — Это же совсем другой уровень. И перспективы…

— Да отвлекись ты уже от своей колбасы! — расхохоталась она, — Нас ждёт Париж!

— Да! Но сперва — двухнедельная дорога. — рассмеявшись вслед за ней, немного охладила я воодушевленный пыл женщины.

— Ну вот взяла и порушила всё настроение! — шутливо «надулась» она.

— Я не хотела. Просто завтра с раннего утра — в дорогу, а у нас по части сборов ещё конь не валялся.

— Ты совершенно права, детка. Так. Где мой большой сундук? — снова загораясь грядущей встречей с Версалем, баронесса, потирая руки пошла в свою комнату.[4]