Ревизор: возвращение в СССР 17

– А почему он после свадьбы не появляется? – удивился я, припомнив, что ни разу его не видел, даже у нас с Галиёй на свадьбе.

– Да Настя его до сих пор обижается, считает, что он не должен мать прощать… Теперь она уже его к нам не пускает. Да будет он появляться со временем, куда он денется, – махнул рукой Загит. – Пусть внучка подрастет и окрепнет немного, а то болезненная, и будем мы с сыном нормально общаться. Сейчас уж решили с ним не волновать почём зря девку. А потом посажу их обеих за один стол. Очную ставку им устрою. А то, понимаешь, нашла коса на камень. Они же похожи характером, что Оксана моя, что Настя у Руслана. Обе упрямые и обе считают, что они всегда правы. Встретятся, бывает, случайно в городе, так у них чуть до рукопашной не доходит. Оксана с ней поздоровается, та не ответит. Оксана стыдить её давай, мол, первая начинаешь, та и припоминает ей всё от рождества Христова. Оксана потом мне жалуется на Настю, какая та не воспитанная и хабалистая. А Настя Руслану, что моя специально её злит, чтобы перед людьми дурой выставить. Представляешь? Артистки две…

– Да уж, тяжело вам будет их примирить, – улыбнулся я сочувственно. – Может, и мне поговорить с Оксаной в открытую? Вот что у неё против меня есть? Она не говорила?

– Говорила, – усмехнулся Загит. – До добра не доведёт!

– И всё? – поразился я, он пожал плечами в ответ. – С чего она это взяла? И, кстати, кого до добра не доведу? Жену с детьми? Или она себя имеет в виду?

На моей последней фразе Загит резко отвлёкся от созерцания «Трабанта», и внимательно посмотрел на меня. Какая-то мысль его явно осенила, но озвучивать он её не стал.

Во вторник с утра меня разбудил будильник. Не сразу вспомнил, где это я. У Николая на диване, в тишине пустой квартиры, спалось прекрасно.

Спустился к себе, бабушка уже приготовила завтрак. Миша с Маратом уехали на работу. Загит и Володя тоже собиралась, скоро заканчиваются дарованные им начальством сутки отдыха, а им ещё в Орехово-Зуево добираться.

Договорились с бабулей и Трофимом, что поедем в деревню после обеда. Мне надо обратно ещё успеть вернуться, вечером у меня самолёт в Палангу. Быстренько позавтракал, проводил наших пожарных и поехал к без пятнадцати десять на Лубянку. Встретил меня опять лейтенант Соловьёв, проводил в зал, где люди потихоньку в масках собирались, и посадил меня изучать согласованный текст лекции. А ровно в десять начал свое выступление. Выступал строго по согласованному тексту, закончив следующим пассажем:

– Учитывая неблагоприятные погодные условия этого года, жизненно необходимо принять все меры, чтобы сохранить и без того скудный урожай. Не секрет, что условия хранения в наших овощехранилищах далеки от идеальных, и большой процент продукции овощеводства попросту сгнивает. Необходимо срочно принимать меры.

– До осени остался один месяц, – послышалось откуда-то с задних рядов. – Что можно успеть за это время?

– Например, можно продать населению и предприятиям по максимуму овощей до того, как они начнут портиться, – предложил я. – На каждом заводе есть сухие подвалы, где и картошка сохранится для заводской столовой и всё остальное. Сельское население и так хранит свой урожай дома в подполе, и всё у них прекрасно хранится чуть не до самой весны. У городского населения такой возможности нет, но на тех же предприятиях можно выделить угол в подвале для работников цехов, чтобы каждый мог, при желании, держать там свой мешок картошки для семьи, купленный по осени. Трудящиеся будут сами следить за своими собственными запасами. Уверяю вас, в таком случае потери сельхозпродукции у нас будут гораздо меньше.

Кроме этого, совсем несложно обучить население изготавливать небольшие хранилища на собственных балконах. При правильном утеплении, особенно в местах, где нет жестких морозов, овощи прекрасно пролежат несколько месяцев, а то и до весны.

– А нехватка хранилищ для зерна действительно настолько велика, как вы говорили? – вопрос был задан совсем молодо звучащим голосом. Я так понял, что какой-то молоденький офицер никак не может поверить, что ситуация в сельском хозяйстве настолько плоха, как я описал. Ну как же – в газетах и по телевидению ни о каких проблемах не говорят.

– Да, две главные беды – либо элеваторов недостаточно, либо они не годятся для хранения из-за того, что долго не ремонтировались. Естественно, никаких цифр нет, но не удивлюсь, если до трети урожая зерновых мы теряем именно из-за этой проблемы. Отсюда главная задача сейчас – вовсе не выращивать больше зерна. Главная задача сейчас – сохранить все, что выращено.

Тут же рассказал и про собственный случай в колхозе под Святославлем – когда я порекомендовал председателю вызвать журналиста, чтобы осветить бедственную ситуацию с хранилищем. И как он боялся, но ради народного добра все же решился.

– Но, разумеется, это единичный случай, – резюмировал я, – большинство председателей не решатся вот так рискнуть, к сожалению. Махнут просто рукой – собрали урожай, отчитались, что все хорошо – а что половина сгниет, ну и черт с ней. Зачем рисковать прогневить начальство?

Вспомнил, пока рассказывал, про реальную ситуацию с Александром Лукашенко, когда тот был председателем колхоза в советские времена. После хорошего урожая тот никак не мог смириться с тем, что он сгниет из-за нехватки хранилищ. Высыпал зерно на взлетную полосу аэродрома и вызвал журналистов. Был скандал, но на своем месте он уцелел. Но это будет в восьмидесятых, сейчас батька чуть старше меня и учится где-то у себя в Белоруссии в университете…

Было еще вопросов пять задано, но в целом эта лекция у меня оставила тягостное впечатление. Сидят офицеры КГБ, в отличие от того желторотика, задавшего второй вопрос, ситуацией в сельском хозяйстве владеют, понимают, что то, что я говорю, правильно. Но вряд ли хоть на один процент что-то изменится в сельском хозяйстве… Не их сфера ответственности, на селе партия заправляет. Вот сейчас она наладит каналы сбыта нефти, и начнет зерно, которое гниет после сбора урожая в своей стране, закупать у США и Канады за валюту. И хоть ты убейся об стену – плевать они хотели на то, с чем я сейчас выступал…

Этим же шпионов подавай. Но я как вспомнил про лидеров американской компартии, так сразу и намекнул. А у единственного шпиона в СССР, про которого я еще знал, я никак не мог фамилию вспомнить. И даже то, служил он в КГБ или в ГРУ. Помню, что фамилия на «П», вот и все. Да и как сообщить о нем, даже если фамилию вспомню? Анонимку, что ли, слать? Поверят ли ей? Вряд ли…

Домой вернулся через гараж, пригнал машину к дому. Сторож в гаражах велел мне подойти к председателю. Да заплачу я за дорогу, заплачу! Добравшись до дома, набрал сразу председателя.

– Виктор Георгич, добрый день. Ивлев, сто тридцать восьмой бокс. Я заплачу за дорогу, обязательно, – сразу расставил я точки над и. – Просто времени поймать бухгалтершу нет совсем. Сегодня самолёт, вернусь в воскресенье…

– Да, ладно, ладно, – перебил меня Георгич. – Я по другому поводу. Это не к спеху. Прилетишь, набери меня, встретиться надо.

– Ого… – удивился я.

– Да-да, – рассмеялся он. – Предложение тебе хочу сделать. Хорошее.

– Ну, ладно, договорились, – ответил я крайне озадаченный и положил трубку, попрощавшись.

Предложение. Хорошее. Заинтриговал, блин!

Потом решил сразу позвонить Варданяну на ЗИЛ, закинуть удочку по поводу Мартина. Пока я вернусь из Паланги, может, они уже и решат что-нибудь. Мне повезло, Варданян уже отгулял отпуск и оказался на работе.

– Ваша секция самбо привлекает всё больше и больше народу, – начал я издалека.

– Слышал, – гордо ответил он. – Паша Сатчан рассказывал.

– Есть предложение, – перешёл я к делу, – привлечь к этим тренировкам иностранных студентов МГУ из дружественных стран. Стремление к сотрудничеству с нами молодых прогрессивных иностранцев надо поощрять, в будущем они обеспечат в своих странах лояльное отношение к СССР, – загнул я. – Вот если ЗИЛ привлечёт к спортивному сотрудничеству студента, например, из ГДР, это будет очень выгодно смотреться, как дальновидный, стратегически продуманный план.

– Надо подумать. – помолчав, ответил Варданян. – Позвони завтра-послезавтра. Я так понимаю, что конкретный студент из ГДР уже тобой найден?

– Все верно, есть такой. А можно тренер секции Марат Якубов позвонит? А то я улетаю сегодня.

– Хорошо.

– Спасибо!

– Не за что, пока.

Ну, будем надеяться, моя идея их заинтересует, – подумал я, попрощавшись с ним и положив трубку.

Бабушка усадила меня за стол обедать. Они с Трофимом уже собрались и ждали меня. Сразу написал для Марата записку, чтобы не забыл, что в четверг надо узнать у Варданяна, что решили по поводу студента из ГДР?

***

г. Москва. Кабинет первого секретаря Пролетарского райкома КПСС.

– Не торопимся мы с Захаровым? – с сомнением в голосе спросил Бортко. – Любовница, это ерунда! Мне хочется в глаза его посмотреть, когда я ему что-то серьёзное выложу, – зло проговорил он.

– Ну, давайте подождём буквально чуть-чуть, – предложил Войнов. – Разговаривал вчера с нашим следаком, он уверен, они вот-вот поймают за руку Ганина, это начальник финансово-хозяйственного отдела горкома. Зуб дает, что тот приносит своим намного меньше, чем с предприятий, что их группировка контролирует, забирает. Уж больно красиво живет…

– Мне вот, интересно, как они это сделают, – проговорил задумчиво Сатчан. – Спросят на предприятии, сколько они дали? А потом спросят у Захарова, сколько он вам принёс?

– Меньше знаешь, лучше спишь, – многозначительно посмотрел на него Бортко. – Встречу отменять уже не будем, раз назначили, а то фигня какая-то получится. Но ты поторопи мужиков, – обратился он к Войнову. – Хочется знать весь их расклад. Переговоры, тогда, совсем по-другому пройдут. – мечтательно проговорил он.

***

Москва. Кабинет второго секретаря Московского городского комитета КПСС.

Пока Захаров собирался с мыслями, начальник финансово-хозяйственного отдела Ганин взял слово.

– Ну, что, товарищи, решаем по меховой фабрике? Сразу идём к директору и просим освободить кабинет подобру-поздорову или устроим небольшой шухер сначала, с какой-нибудь проверкой?

– Да были там уже проверки, – ответил член партийной комиссии Майоров, – смысла нет, только лишних людей в наши дела посвящать.

– Подождите, товарищи, – прервал их второй секретарь. – Тут появилась нехорошая информация, – он замялся. Как сказать так, чтобы о себе ничего не рассказать лишнего? – Комсомольцы не хотят сдаваться…

– Похвально! – рассмеялся Майоров.

– Я серьёзно, Василь Семёныч. Они готовы биться за свои объекты.

– Что? Кто? – презрительно сморщился Ганин.

– Они собирают чернуху на каждого из нас, – придумал, что сказать, наконец, Захаров.

– Да как они посмели?! – привстал со своего места Ганин, сжимая кулаки.

– У меня такая же первая реакция была, – кивнул Захаров. – Но немного успокоившись, решил, что рубить сгоряча сейчас очень опасно. И так по лезвию ножа ходим…