Я буду только для тебя

1

Будьте осторожны в своих желаниях — они могут исполняться, но не так, как вы планировали.

Бойся своих желаний, Не зная, куда приведут! Цену каких страданий, Они, исполняясь, возьмут!

Оливия Ивановна проснулась с первыми петухами, которые горланили заутреннюю из соседнего двора.

Она посетовала в мыслях на то, что соседка прикупила слишком горластые будильники для своего тихого Петюши, который, в отличие от собратьев, кукарекал не так громко и не так долго.

— Зараза, опять поспать не дали! Мёртвого из могилы поднимут, — заворчала она, разглядывая потолок.

Тусклые лучи света скользили по нему, предупреждая, что ещё раннее утро и можно ещё часок–другой поваляться.

Но сон уже как рукой сняло и, поняв, что морфея назад навряд ли дозовёшься, — решила вставать.

Постанывая, поднялась и села, опустив ноги вниз и стараясь найти ими тапочки, у которых была вредная привычка — прятаться по очереди.

— Сиди не сиди, а подниматься всё равно придётся, — с трудом сползая с кровати, поковыляла к окошку, подметив, что сегодня сразу попала ногами в потеряшек.

Утром в её годы трудновато вставать с постели: за ночь косточки так расслабляются, что утром их воедино с трудом собрать получается.

— Сейчас походим туда и сюда и разомнём свои старые кости. Дел много — некогда застаиваться. Эх, сбросить бы годков тридцать! Но ничего, мы ещё ого–го, фору молодёжи ещё можем дать, — подбадривала она себя такими словами каждое утро.

Если рассуждать, ей ещё мало годков, только шестой десяток заканчивается, но стоячая работа на ногах дала о себе знать: варикоз преподносил неприятные сюрпризы.

Сколько себя помнит: всё бегом, всё бегом, крутилась, как белка в колесе!

То работа, то дом, то огород на фазенде. Поначалу ездили всей семьей на электричке, а потом купили машину, и стало веселее и быстрее добираться до места.

Только ездить последнее время некому: дети выросли и разъехались в разные стороны, а муж оставил её век коротать одну.

Тогда–то она и перебралась на свою фазенду из города на свежий воздух, где Оливию Ивановну всё устраивало: чистый воздух, пахнущий пьянящим ароматом леса, душистых цветов и земли. К тому же были свои овощи, выращенные на грядке, тихая речка рядом и тишина.

Особенно по вечерам, когда солнце постепенно заходит за горизонт, отдавая свои права бархатной ночи, птицы постепенно умолкают, и только сверчки своими трелями разбавляют звенящее безмолвие.

Чарующий запах ночной фиалки заполняет пространство вокруг, приглашая посидеть и полюбоваться первыми звёздами, зажигающиеся на тёмном небосводе.

В основном в деревне жили старожилы. Себя она тоже относила к этой категории, поскольку этот дом они с мужем приобрели ещё в юношеские годы.

Поглядывая сквозь ставни на солнце, которое ласково приглашало всех желающих поднять расслабленное тело из горизонтального положения в вертикальное, женщина присела попить чайку.

—День опять будет жаркий. На небе — ни облачка! А дождика не помешало бы, — промолвила она.

И её думы тихо полились, как медленная музыка, и унесли в прошлое.

В такие моменты Оливия Ивановна вспоминала свою жизнь, которая промелькнула как одно мгновение, оставив не только радостное, но и грустное послевкусие всех прошедших событий.

Она проработала всю жизнь на заводе, где и нашла своего Коленьку, с которым прожила счастливо всю жизнь.

Никогда он не повышал голоса на неё, а только загадочно улыбался, когда Оливия Ивановна вдруг начинала его отчитывать и ворчать.

И от его молчания ей неожиданно становилось неуютно и стыдно за свой срыв.

Вот так и жили: покричит она немного, выпустит пар, как говорил Коленька, и опять мир в семье.

Очень тяжело женщине было первое время без него. Иногда ей казалось, что он незримо присутствует рядом, и она тогда горько плакала, уткнувшись в подушку.

Но говорят, — время лечит. Может, и лечит, только боль всё равно остаётся в груди и иногда сдавливает острыми коготками сердце.

—Ну вот, опять расклеилась! Хватит хандрить! У каждого свой срок. Эх, побыть бы сейчас молодой, встать на резвые ножки и поискать бы своего Коленьку! Может, где затерялся? — хлопнув ладошкой легонько по столу, она задорно засмеялась и спела:

Мне немногим больше ста,

Не берёт усталость.

Где же вы, все женихи,

Поиграем малость?!

Допив чай и вымыв кружку, Оливия Ивановна собралась в огород на трудовую повинность, как она сама называла прополку сорняков на грядках.

—Пока свежо, как раз время для такой работки, — заметив, что опять разговаривает вслух, она замолчала.

У женщины уже выработалась привычка говорить сама с собой. Вроде и как бы чувствуешь, что не одна, а с незримым собеседником разговариваешь. Только вот такое состояние могут списать на психоз.

—Да нет, я — нормальная и при памяти! Подумаешь, говорю вслух, так как жить всё время, молча? Я же живу одна, а то и разговаривать разучишься, — подмигнула она себе в зеркале, проходя мимо него.

Но тут раздался звонок. Вынув телефон из кармана юбки, она увидела на дисплее надпись — «сын» и с радостью нажала на вызов.

—Мам, привет! Как ты себя чувствуешь? — голос сына разлился как бальзам на душу.

—Всё отлично. Что нам, старой гвардии, сделается! Вы, как там? Все ли здоровые?

—У нас всё хорошо! У нас отпуск и мы решили к тебе приехать всей семьей.

—Ой как хорошо! Какие же вы молодцы! Когда ждать вас? – радостная весть о приезде сына отодвинула на второй план все болячки и все заботы.

—Завтра жди! — и гудок оборвался.

Вот так всегда: два слова и побежал опять по делам. Да нет, они же едут сейчас в поезде и видно, вне действия сети, — рассудила она.

Прикинув в уме, что приготовить к приезду гостей, Оливия Ивановна решила подкупить продуктов: хлеба, тортик, да и что покрепче не помешало бы! Тем более магазин уже заработал, и она засобиралась за покупками.

Выйдя из домика и прикрыв калитку, она окинула свой ухоженный двор.

Взгляд остановился на цветущем жасмине, покрытом нежными ароматными белыми цветами, которые от небольшого ветерка трепетали, и было такое впечатление, что вот–вот взлетят бабочки.

Рябинка не отставала от своей соседки и сейчас красовалась в белом пушистом одеянии, а осенью она принарядится и будет гореть красными гроздями на ветках.

Ночные фиалки закрылись и тихо лежали на клумбе, ожидая своего звёздного часа.

Оливия Ивановна очень любила цветы и уделяла им большое внимание.

На её участке приютились и пионы, и розы, и астры, которые женщина высаживала на клумбы, подбирая, как сейчас говорят, ландшафтное оформление.

—Надо не забыть прополоть левкои, — напомнила она себе и пошла по дороге в магазин, который был недалеко от её дома, и все радостные думы её были о детях и о скорой встрече.

А встреч было мало, особенно с сыном, который был занят на работе. Всё работа да работа!

Так у него она ответственная — хирург, и женщина понимала, что ему надо хорошенько отдыхать. Спасать чужие жизни — это тоже подвиг, а для этого сил много надо. Да и живёт с семьёй почти на другом конце страны: до неё добираться им четверо суток понадобится.

Дочери также накладно часто приезжать к ней, несмотря на то, что недалеко живёт, а дорога тоже почти сутки занимает.

Так что Оливия Ивановна не обижалась на них и понимала, что они выросли и у них своих забот хватает.

Благо мобильники есть: через них, и поддерживают связь друг с другом, частенько перезваниваясь.

Углубившись в свои думы, она и не заметила изменившуюся обстановку. Только когда подсознание просемафорило об изменении в пространстве, она увидела, что дома все куда–то исчезли, а от магазина и след простыл. Нет деревеньки!

Оглянувшись, она поняла, что стоит на просёлочной дороге в незнакомом месте, которую с двух сторон окружили деревья и высокая трава с кустарником.

Повертевшись во все стороны, Оливия Ивановна прошептала:

—Неужели заблудилась в трёх соснах?

Не понимая, где она оказалась, направилась дальше по ней, находясь в растерянных чувствах.

«Как же так получилась, что я заблудилась? Да не могла я заблудиться. Дорога пролегала между домов, и я с неё не сворачивала. Сколько раз по ней хожено. Куда меня занесло? Ой, что–то плоховато мне! Водички бы попить. Может, дойду до чего–нибудь и там разузнаю, куда меня лихо занесло», — лихорадочно рассуждала она, медленным шагом продвигаясь вперёд.

Высокие деревья тихо шелестели листвой, словно сплетничали между собой, как хорошие подруги о растерянной старушке, у которой то ли паранойя, то ли склероз.

Птицы весело щебетали в вышине, перелетая с ветки на ветку, даже дятел где–то выводил свою барабанную дробь, и ласковый ветер игриво заигрывал с цветами, что–то нашёптывая им на ушко.

Если бы не незнакомое место, то она бы сполна насладилась всеми звуками природы, но только её мысли были заняты совсем другим.

Вдруг лесную идиллию нарушил громкий крик, а за ним — второй. Оливия Ивановна замерла на миг, а потом, недолго думая, спряталась за деревьями, быстро сбежав с дороги.

Выровняв дыхание, она потихоньку стала пробираться вперёд — к месту предполагаемого звука, осторожно прячась за ними.

Чувство самосохранения громко вопило: быть ей очень осторожной, потому что впереди женщина слышала уже приглушённые крики.

Притаившись за деревом, она выглянула и увидела ужасающую картину. Разбойники расправлялись с людьми, размахивая клинками играючи.

Видно, это был обоз, насчитывающий пять телег. Одни люди уже лежали на дороге без движения, а другие обыскивали телеги.

Почему разбойники? Так происходящая картина напоминала исторический фильм с людьми в странной одежде и с оружием в руках.

Из–под последней телеги показалась лохматая голова мужика, который с опаской выглянул и опять спрятался.

Оливия Ивановна присмотрелась. С её места наблюдения было хорошо видно, как он вертится там, и то ли прячется, то ли закапывает что–то.

Но тут мужика вытянули из–под телеги и ударили клинком в сердце. Она даже громко вскрикнула, но в пылу крика мужика её не услышали.

Женщина отвернулась и зажала рот руками, впечатываясь в ствол дерева, как будто хотела раствориться в нём.