Зеркала

— Да.

— Принеси сумку. Я при тебе выну вещи, которые мне сейчас будут нужны.

— Например?

— Расчёска. И домашние вещи. Они тёплые. Не могу же я постоянно лежать или ходить только в простыне — холодно… Пожалуйста.

Он резко повернулся и поднял из-за кровати сумку. Большая и спортивная, но впавшая по бокам, как будто в ней и вещей нет. Кира быстро вынула маечку, спортивные штаны и домашнюю куртку. Добавила тёплые носки. Потом нашла расчёску. Задумалась было, что бы ещё взять, но вредный тип выдернул сумку прямо из рук.

— Остальное спросишь у меня.

— Спрошу! — огрызнулась Кира. Правда, огрызка вышла по-детски беспомощной — после недавнего-то плача. — Где тут можно умыться?

Подбородком качнул на ту самую небольшую дверь. Осторожно, чтобы простыня не раскрутилась, она встала с кровати, прихватив вещи — одеться в ванной комнате, и мелким шагом, понимая, что выглядит глупо и смешно, пошла к двери. Его взгляд в спину, между лопатками, она чувствовала отчётливо. И понимала, что сама спровоцировала его, слишком плотно обернувшись в простыню.

Она слишком зациклилась на этом взгляде в спину. Слишком. Поэтому все движения вышли машинальными, как дома, где было безопасно. Машинально, ещё подходя к двери, включила боковой выключатель. Машинально, ещё шагая, потянула на себя дверь, машинально шагнула сбоку в освещённую ванную комнату.

И — закричала от неожиданности, шарахнувшись назад, закрываясь ладонями.

Но по лицу уже чиркнуло жгучей болью, а напоследок попало ещё и по внешней стороне ладоней, стремительно распоров кожу до локтей. Ничего не видя, только чувствуя горячую кровь, заливающую глаз и пальцы, она слепо пятилась, когда её за плечи схватили сильные руки и оттащили подальше от двери в ванную.

— Что?! Что случилось?!

Уже не раздражённо — встревоженно.

— Ты! Ты не предупредил, что там зеркало!! — закричала она в его грудь, не отнимая ладони от лица, но сообразив, что уже оказалась вне досягаемости от личного ужаса. — Почему?! Почему не предупредил?!

Истерика без слёз началась такая, что ему немало (стороной понимала Кира) пришлось с нею чуть не драться, чтобы она перестала вырываться из его рук.

— Тихо! — наконец рявкнул Тим. Одновременно встряхнул её за плечи так, что она клацнула зубами. Но притихла она не оттого. Причиной оказалось, что она не ожидала от него такой силищи. Тощий — тощий, а держал так, что синяки потом останутся — подумалось ей о постороннем.

Так что некоторое время Кира, остаточно вздрагивая, стояла притиснутая к нему, ощущая больно стиснувшие её за плечи руки и саднящие порезы на собственных руках. Тяжёлое дыхание успокоилось. Она смогла поднять глаза на его, жёстко голубые, изучающие. «Не повезло ему, — опять на грани смеха и рёва решила она. — Попал на истеричку!.. Так ему и надо — не фиг спасать кого ни попадя».

— Отпусти, — сухо сказала она. И тут же заморгала, когда кровь из рассечённой кожи над бровью снова попала в глаз.

— Не трогай — размажешь, — раздражённо велел Тим на её движение стереть кровь с века. Не сразу, но его пальцы, чуть не проткнувшие, по болезненным ощущениям, ей кожу или вообще плечи, расслабились, и она смогла с цыпочек встать полностью на ноги. И тут же была схвачена за руку. Тим нагнулся, вглядываясь в её глаза.

— Пошли.

Он проводил её до кровати, как тяжелобольную. Неудивительно: она подчинялась, как в оцепенении. Ей-то это состояние привычно, а вот со стороны выглядит — знала Кира, будто она к чему-то прислушивается. Заставил сесть.

— Что с тобой… — начал было он.

Она резко подняла руку с раскрытой ладонью, останавливая его. Ничего не сказала, но он послушно замолчал. Она даже как-то мельком удивилась этому, но удивление быстро пропало, когда перед глазами привычно плеснуло выходом из реальности. Всего пара секунд — и она увидела всё, что пришлось нечаянно узнать.

Очнулась, когда кто-то рядом шевельнулся.

— Говоришь, боязнь зеркал? — уже задумчиво сказал он, когда она взглянула на него уже осмысленно. — Я как-то иначе представлял себе это… Можешь стоять на ногах?

— Я хочу вернуться в тот коттедж, — угрюмо сказала она. — Там закрыты зеркала во всех помещениях, и я могу чувствовать себя свободней. — Она опустила глаза на простыню в кровавых пятнах. Отвела взгляд и прикусила губу. — Я… выстираю.

— Сиди, — велел Тим и ушёл в ту же ванную комнату.

При виде того, как он входит в безопасную для него комнату, Кира привычно сжалась в напряжённом ожидании и уставилась на видимую ей часть входа: выйдет? Нет? Но он вышел спокойно — и с ним всё было в порядке. В руках мокрое, судя по пятнам, полотенце и куча мелких предметов. Быстро и как-то очень ловко, как будто ему не впервой, Тим промыл ей царапину над бровью, а потом обработал порезы на руках. Она послушно подчинялась ему, но потом Тим сказал, закончив врачевать её порезы:

— Расчёсывайся и переодевайся здесь. Я пока сниму зеркало в ванной.

— Не надо, — вяло сказала она. — Я всё это сделаю, но скоро засну — и надолго.

Он недоверчиво хмыкнул, исподлобья присматриваясь к ней, но всё же пошёл в ванную комнату, с порога предупредив:

— Сниму, пока ты переодеваешься. Чтобы не смущать.

Расчесаться она не успела. Когда Тим вернулся, Кира бессильно лежала отяжелевшей головой на подушке, из последних сил дожидаясь его. Поскольку решилась… Одеялом укрылась до пояса.

Он натянул одеяло до плеч и пошёл было к входной двери…

— Тим…

Обернувшись, он снова хмыкнул: приподнявшись на локте, девушка смотрела на него, с трудом держа глаза открытыми.

— Ну что ещё!

— Ты часто ходишь в лес…

Озадаченный, он хотел было — она видела — сказать что-то вроде: «А тебе какое дело?» Или спросить: «Откуда ты знаешь?» Но, кажется, сообразил: лучше ответить напрямую, если, конечно, это был вопрос.

— Хожу. И что?

— Завтра возьми с собой в лес мобильник.

Её глаза сомкнулись, и девушка почти упала на подушку.