Зеркала

Снова рванула к окну. Мужчина-то незнакомый. Может…

Мужчина тем временем обошёл машину и открыл заднюю дверцу, помогая выходить высокой женщине в лёгкой куртке… Кира снова замерла у окна, уже бездумно наблюдая за происходящим, хотя сердце зашлось в таком болезненном бое!..

Женщина вышла и обернулась к машине, после чего мужчина нагнулся к открытой дверце и вынул из салона… две большие корзины. Женщина кивнула ему, подхватив их. Мужчина захлопнул дверцу, а потом сел на место водителя. Некоторое время женщина говорила с ним, легко держа эти огромные корзины… И всё это время Кира, с упавшим сердцем, обиженно представляла, что незнакомка сейчас войдёт, выгонит её и сама воцарится в коттедже. Почему-то про неё думалось именно так — воцарится.

Мужчина закрыл дверцу, но машина с места не двинулась.

Женщина пошла к крыльцу коттеджа.

Кира отпрянула от окна, а потом постыдно сбежала в кабинет Тима.

Уверенно грохнула входная дверь.

— Эй, меня встречать никто не будет? — звенящее эхо раскатилось, наверное, по всему дому. — И разгружать тоже?! Эй, лю-уди-и! Есть кто-нибудь?! Ау!!

Испугавшись, как бы незнакомка не разбудила тётю Соню, Кира выскочила из кабинета, готовая как сбежать при необходимости, так и начать защищаться.

Ух ты, какая красавица…

Русоволосая и синеглазая, незнакомка сияла такой свежестью и такой уверенностью в себе, что Кира обречённо поняла: с такой ей не соперничать.

— Привет! — звеняще и с огромным любопытством сказала незнакомка.

Расслышав нотки доброжелательности в этом звоне, Кира подняла глаза.

— Привет, — тихонько сказала она.

— Что? — поумерив силищу голоса, спросила незнакомка. — Тётя Соня спит? А ты кто? Я — Надежда! А тебя как звать? Ты у Тима секретаршей, что ли? Слушай, можно я поставлю корзины? Они хоть не очень тяжёлые, но приходится руки немного в стороны держать, а это тоже получается вес немаленький. Ну?

— Поставьте, конечно, — залепетала Кира. — Меня зовут Кира, я помогаю по дому.

— Что значит, — уже задумчиво сказал красавица Надежда, — этого негодяя нет дома. Я правильно понимаю? Решил от всего отречься и отказаться? Не выйдет! Говоришь — помощница по дому? Вот ты и примешь всё это! — Надежда нагнулась над одной из корзин, укутанных тёплым одеялом, как поняла Кира, осторожно открыла крышку и внезапно с непостижимой нежностью засюсюкала: — Ах вы мои маленькие-миленькие! Ах вы мои хорошенькие-пушистенькие! Не ждали вас здесь, не гадали увидеть! Но мы всё равно сейчас одного из вас здесь, да оставим! — уже грозно закончились сюсюканья. — Обещал хозяин — деваться ему некуда! И пусть только попробует что-нибудь нам сказать, правда, мои хорошие?

Почти выпевая речитативом все эти сюсюканья, Надежда вытаскивала из корзины громко протестующих толстых пушистых котят! Троих рыжих и троих дымчатых! С кисточками на ушах!

— Тим обещал, что возьмёт одного котёнка? — медленно переспросила Кира, удостоверяясь, что правильно поняла происходящее.

— Именно! И сбежал! — возмущённо сказала Надежда. — А ведь я отдаю котёнка вместе с приданым! — Она твёрдой рукой придвинула к себе вторую корзину. — Здесь туалет, чашки и корма на первые дни, а также всякая мелочь — поиграть малышу.

— А как выбирать? И что это за порода?

У Киры глаза разгорелись: шестеро котят, попискивая, ползали вокруг них — и у каждого была такая толстая, надутая мордашка, что они все казались страшно серьёзными.

— Это мейн-кунчики, — удовлетворённо сказала Надежда, будто до сих пор боялась, что и Кира не возьмёт котёнка. — А выбирать… Как моя Мура меня выбирала, так и с тобой будем. Они тебя обнюхали. Теперь попробуй отойти от них подальше.

Заинтригованная Кира медленно, маленькими шажками начала удаляться от компании котят. Двое рыжих было поплелись за нею и быстро отстали, заозирались, оглядываясь по сторонам. Но один дымчатый, в еле заметную полоску, сначала наблюдавший за братьями или сёстрами, куда это они двинулись, торжественно протопал между ними, а потом уже точно — к Кире. Поднял усатую мордаху с голубыми глазищами и пискнул. Она подхватила на руки толстое тёплое тельце и прижала пушистого к щеке.

— Косматенький какой!

— Ну вот! Мальчика взяли! С почином меня! — радостно сказала Надежда. — А то я всё думала: то ли сам приедет, то мне самой ехать. Возьми у Тима мой номер, Кира, и будешь звонить, если консультация понадобится. А я пока детишек соберу в корзину — ишь, разбежались как!..

Говорить «разбежались» о котятах, которые еле ковыляли на толстых лапках, было довольно смело. Но, кажется, Надежда воспринимала котят именно очень живыми и энергичными существами. Она переловила всех и снова посадила в корзину, откуда теперь снова доносился протестующий писк. Затем она показала Кире содержание приданого и велела немедленно приучать котёнка пока только к одной комнате.

Наконец Кира проводила Надежду до входной двери и, отговорившись морозом (маленьким мёрзнуть нельзя!), закрыла за нею дверь. Стоя у окна с заснувшим котёнком на руках, девушка со слабой улыбкой следила, как Надежда подходит к машине, как встречает её, вероятно, муж, дожидавшийся во дворе, и осторожно берёт из её рук корзину с котятами. Они уехали…

А Кира вернулась к корзине.

Надо надеяться, что Тим не воспримет появление ещё одного жильца в доме как самоуправство Киры… Она присела рядом с корзиной. В конце концов, Надежда сказала же, что он обещал взять одного котёнка…

— А ты испугалась… — прошептала Кира и с трудом остановила чуть не хлынувшие слёзы… — Ты испугалась, что она…

Столько передумать, столького испугаться!.. Кира глубоко вздохнула. Ну да… Она в таком положении, что даже безобидное происшествие воспринимает как начало трагедии. И тут же задумалась. Трагедии? Что значит — трагедии?.. И ответила сама себе честно: она испугалась, что Тим несвободен. Что появившиеся надежды — иллюзия. И то, как она сильно испугалась, значит только одно: она влюбилась.

Задумчиво сев на пол, она погладила спящего малыша. О своём она подумает потом. Сейчас надо думать о котёнке. Тима не будет ещё долго, если он оставил её «на телефоне». Куда пристроить котёнка? Наверное, пока придётся к себе в комнату.

Она быстро отнесла малыша к себе. Быстро вытащила вещички из приданого котёнка и расставила так, как ей показалось, будет удобней для малыша. И оказалась перед проблемой: надо сидеть у телефона, но что, если котёнок проснётся, а никого не будет рядом? Он же привык, что рядом всегда есть его братья и сёстры!

Подумав немного, Кира решила проблему просто: она засунула небольшое одеяльце в корзину, туда же сунула котёнка и, прихватив с собой и кошачий туалет, вернулась в кабинет Тима. Теперь сидеть будет проще: в ожидании звонков Кира собиралась читать и приглядывать за спящим детёнышем. «Кошачья мамка!» — обозвала она себя, тихонько посмеиваясь от облегчения.

Резко зазвонил телефон, и Кира с облегчением подумала, что звонок хоть и резкий, но негромкий. Толстый и пушистый малыш продолжал спать.

За время дежурства Кира записала пять просьб и требований поселковых жителей. Кто-то просил вызвать слесаря, кто-то жаловался, что улицу возле дома замело так, что невозможно вывести машину, извинялся, что говорит о частной территории, и умолял прислать трактор. Были звонки от тех, кто хотел говорить именно с Тимом. Кира после таких звонков начала догадываться, почему Тим не даёт номера своего мобильного, предпочитая обходиться стационарным. Были и телефонные звонки, позабавившие её.

— Представляете, — доверительно сказал ей женский голос, представившийся Ниной. — У меня в доме не осталось ни крошки хлеба. А этот, который муж, наверняка забудет мне его привезти. Как вы думаете, стоит ему позвонить, чтобы он не забыл? Или нет?

Они, кажется, минут десять обсуждали эту проблему, пока женщина не согласилась, что волноваться не стоит и лучше и в самом деле позвонить, чтобы быть уверенной, что в доме хлеб появится. Положив трубку, Кира так и не поняла: а в чём была суть проблемы-то? Спросить у Тима?

Другой звонок тоже был необычным. Позвонил явно молодой человек и, помявшись — обнаружив, что отвечает ему не Тим, всё-таки решился спросить:

— А вы не знаете, как варят пельмени? Я купил пачку — очень хочется пельменей. А не знаю, как их варить. Один раз у меня макароны не получились — всё слиплось, а теперь вот пельмени…

Немного недоумевая: на пачке ведь наверняка написан способ готовки, но сообразив, что в пачке могут быть весовые пельмени, Кира ответила серьёзно:

— Пельмени, как и макароны, кладут в кипящую воду. Потом посолить немножко не забудьте и положить лавровый лист — тоже немного, штуки две на кастрюлю.

Почему-то она решила, что кастрюля у молодого человека должна быть маленькой — он же только на себя готовит. Неизвестный вздохнул от счастья и попрощался:

— Спасибо вам большое! До свидания!

Уже вовсю улыбаясь: ничего себе — Тиму на какие вопросы иной раз отвечать приходится! — она погладила спящего в корзине котёнка и снова взялась за трубку зазвонившего телефона.

— Эй, ты Кира? — спросил детский голос и зазвенел в сторону: — Она трубку взяла! Тихо! Кира! Это ты?

— Да, я, — уже растерялась Кира.

— Мама сказала, что отдала тебе котёнка! — зазвенел голосок. — Можно, мы к тебе когда-нибудь приедем посмотреть, как он у тебя живёт? Тим нас пускает!

— Можно, — с новым облегчением ответила девушка.

— Она разрешила, мама! Она разрешила! Спасибо, Кира! Пока!

— Пока, — попрощалась Кира, стараясь сообразить, сколько детских голосов она слышала в отдалении от телефонной трубки с той стороны.

Когда Тим вернулся, тётя Соня уже работала на кухне, а Кира пыталась играть с котёнком на диване в кабинете, используя подручное средство — ниточку с бумажкой. Котёнок двигался за «бабочкой» неуклюже, но решительно и сосредоточенно. При виде нового жильца Тим сморщился в усмешке и спросил:

— Она тебя не напугала?

— Нет, — задумчиво сказала Кира, поймав пушистое тельце, повалившееся было с дивана на пол. — Тим, мне позвонили её дети, спросили разрешения прийти посмотреть, как котёнок здесь уживается.

— Пусть приходят, — благодушно сказал Тим. — Один раз перетерпеть можно.

— Тим, а сколько их? Ну, детей?

— Трое пока, насколько я помню, — почесал в затылке хозяин дома.

Она улыбнулась ему и понесла корзину с котёнком к себе, наверх. Малыш снова спал, и Кира на свободе могла подумать. Кольцо на его руке осталось. И про её он ничего не сказал, хотя заметил — Кира видела его взгляд. И что всё это значит?