Две тетради

Нинель подумала и согласилась. Я вспомнила, что в лавке, где мы покупали материал на платье, было объявление «РАСПРОДАЖА». Мы пошли в тот магазин и спросили торговца, что это значит. Он сказал, что слышал о коросе, что он не хочет рисковать и уезжает с семьей в маленький город на окраине королевства, где ему по наследству достался домик, но всё он увезти не может, поэтому продает по низкой цене. Мы сказали, что купим несколько рулонов. Он обрадовался и сделал нам ещё большую скидку. Я оставила себе немного денег на туфли. На оставшиеся деньги мы купили ткани, иголки, нитки. Получился целый воз. Торговец был так рад, что бесплатно дал нам много пуговиц, разноцветных лент, всякой тесьмы, крючков и застежек. Я огорчилась, что не смогу купить украшения к балу. Ну и ладно, обойдусь и без них.

Мы привезли всё в маленькую квартирку Нинель и заполнили её всю. Осталось лишь маленькое пространство для швейной машинки и стола для раскроя. Даже кровать пришлось перенести в кухню. Уставшие мы сели выпить чашку чая. Нинель говорит: «Эвелина, раз ты так хорошо всё придумала и купила столько ткани, значит, мы должны стать партнерами и вместе открыть магазин, о котором ты говорила. Я буду шить, а ты придумывать фасоны». Мы пошли в Магистратуру и получили официальный документ, что мы являемся совладельцами «Магазина готового платья «Нинель и Эвелина». Едва успели. Магистрат закрывался на всё время праздников, а они продляться целых десять дней.

Король меня к себе не вызывает. Он полностью занят праздниками, приемами, балами. Несколько раз он выезжал в город на украшенной коляске и бросал мелкие деньги в толпу. Толпа кричала и приветствовала его. Я видела это из окна квартиры Нинель. Сейчас здесь я провожу все свое время. Утром встаю, как обычно, здороваюсь с солнцем, небом и всем живым, гуляю с Брюсом. Иногда к нам присоединяется ЧЧ. Он строго запретил мне ходить на уличные праздники и представления. После завтрака я иду к Нинель, и мы работаем иногда допоздна.

Сначала сшили платье мне. Оно очень простого фасона, но очень красивое с пышной юбкой и лифом на узких лямочках. Единственное украшение – алый атласный пояс с бантом. Нинель за шитье с меня денег не взяла, даже обиделась. Потом мы начали шить повседневные платья по одному фасону, но из разных тканей. Я крою по выкройке, которую сделала Нинель и сметываю. Она меня научила. Смётывать – это значит соединять два куска ткани крупными стежками, чтобы на машинке их сшивать было удобней. Потом сметка выдергивается, это тоже моя работа. После того, как Нинель сошьет платье, я пришиваю пуговицы. Это я умею.

Мы сшили несколько платьев, вынесли их на улицу и их сразу купили. Это нас очень обрадовало, мы вдохновились и пошли шить ещё.

Послезавтра Королевский бал - главный бал праздничных торжеств. Он будет во дворце в самом большом бальном зале. Это мой первый бал и я немного волнуюсь.

Редко вижусь с ЧЧ. Он очень сильно занят, а я привыкла, мне так не хватает наших встреч и разговоров. Вои гарнизона обеспечивают порядок на улицах и площадях. Народу приехало очень много. Это артисты, торговцы, жители других городов и деревень. Приехали гости даже из-за границы. Столичный люд тоже высыпал на улицы. Все хотят повеселиться. Не к добру все это.

Болезнь уже вошла в наш город. Есть первый умерший. Это торговец из южного королевства. Он привез на ярмарку инжир, манго и другие экзотические фрукты. Их быстро раскупили и много человек заразилось. Но никто ничего не говорит. Я спросила ЧЧ: «Почему все молчат?» Он ответил, что Король запретил, «чтобы не портить людям праздник». Разве так можно? Разве так должен поступать правитель, который заботится о народе своей страны? Ничего не понимаю.

Тетрадь Георга. Эпидемия на пороге

Начались праздники и началось... Заболевших уже десятки и с каждым днем их число увеличивается. А королевский двор веселится! Каждый день балы, праздники, приемы. В этом году я избавил их от парадов, сославшись на то, что вои гарнизона патрулируют улицы. Король запретил говорить кому-либо о начавшейся эпидемии, а сам гад, бережется. Он уже не ходит «в народ», как в прежние годы, а только ездит на коляске, милостиво кидая во все стороны медяки. На балы и праздники выходит на короткое время, а на приемах прикрывается платочком. А чего ему бояться? Королевская Прорицательница предсказала ему долгую жизнь. Да и никакая предсказательница не нужна – эта скотина после праздников забьется в какой-нибудь дальний угол дворца и не высунет носа, пока всё не кончится.

Мы ничего не успели. Нет, сделано немало и вместе с тем – мало. Сразу после той памятной встречи с Эвелиной в саду я разработал план подготовки борьбы с эпидемией. В типографии напечатали 100 тыс. экземпляров «Инструкций», о том, что такое коста, как предохранятся, каковы признаки заболевания и что нужно делать, если они обнаружатся. Часть тиража отправили в провинциальные города, оставшиеся экземпляры студенты раздают на улицах, но город веселится - ему не до болезни. Скупили все швейные машинки в лавках столицы, организовали мастерские, где день и ночь сменяясь работники шьют маски, перчатки, халаты, передники, постельное бельё для госпиталей. Эвелина подсказала адрес торговца, который по низкой цене продает ткани. Мы и у него всё, что подходило для наших нужд, скупили. Парчу и бархат не брали, не к чему (шучу). Купили оптом несколько возов кож, которые крестьяне и торговцы привезли на продажу. Рекомендовали им уехать из города, но они остались на праздник. Тем не менее, материалов не хватает, а проводить принудительные реквизиции мы не можем - из-за королевских запретов полномочий не хватает. Увеличили число кроватей в больницах, но мало. Нужно открывать новые больницы и тут опять упираешься в королевский запрет! Дурак!

Радует Университет. Студентов-лекарей не отпустили на летние каникулы. Для них организовали курсы подготовки для лечения косты. Химики и травники готовят дезинфекционные растворы и лекарства во вновь образованной лаборатории. Студенты других факультетов, кто изъявил желание, либо проходят курсы подготовки помощников лекарей, либо работают в мастерских, либо пошли служить в гарнизон, где из студентов организовали отдельный отряд. Конечно, два месяца форы, которые дала нам Прорицательница – большой срок, но и его оказалось мало. Как я жалею о той неделе, когда вместо того, чтобы заниматься делом, мне пришлось разбирать конфликт между графом и князем.

Улицы и площади забиты народом. Отряд стражников из Магистратуры не справляются. Порядок держат вои гарнизона. Я приказал всем быть в масках и перчатках. Они были недовольны, но ничего, здоровее будут. Конец июля. Жарко, а они в черной форме на пекле. Им тяжело. Я их понимаю. Разрешил не надевать камзолы, быть только в рубахах, и не носить тяжёлые мечи. Им выдали легкие бамбуковые палки с петлей на конце. На боку, на поясе фляга с кипяченой водой, бутылка с дезраствором и сумка с полотенцем, которое они по мере необходимости они должны смачивать в дезрастворе и обтирать кожаные перчатки. Обыватели острят: «Что вояки, и выпивка, и закуска с собой? Рожи закрыли, чтобы ваши пропитые морды видно не было? Знаем мы вашу королевскую службу – войны нет, так лежи и винцо попивай». Парни на провокации не поддаются (не зря я их муштровал), патрулируют улицы, всех с признаками болезни на лице сопровождают в госпиталь. Те сопротивляются, тут и палка в дело идет.

Я тоже участвую в патрулировании. Объезжаю ярмарку, площади, госпитали. Бываю везде, где есть большое скопление людей. От меня и моего черного коня люди шарахаются в стороны. Говорят, что Эвелина называет меня Черным Человеком. Смешно.

Торговца фруктами их южного королевства мы все-таки проглядели. Не мудрено. По традициям той страны у него голова была замотана платком, рукава у рубахи длинные, а на лице большая черная борода, поэтому язв не было видно. Собрали его вещи, повозку и вместе с трупом отвезли подальше от города и сожгли. Решили не хоронить в землю, незачем её загрязнять.

Единственная отдушина в этой круговерти – это встречи с Эвелиной. Утром я жду птичьего хора, который она устраивает каждое утро. Выхожу с Бюрюсом, гуляем. Полчаса радости. Я разрешил ей пойти на Королевский бал в конце праздников – пусть девочка порадуется, когда ещё придется, а защитить там я её смогу. Она посетовала, что у неё нет платья. Я не решился предложить ей своих денег, повёл к казначею и велел выдать оплату за два месяца, тот по привычке, решил откусить кусок, но я так на него посмотрел, что он стушевался и выдал всю сумму. Она смотрела на эти деньги с таким удивлением и восторгом! Я много бы дал, чтобы почаще видеть такое выражение её глаз. Я знаю, она радовалась не деньгам, а возможности на собственные деньги купить платье к балу. Денег, по правде сказать, было не очень много. За платье Изольды три месяца назад я заплатил в два раза больше. Кстати сказать, её счастливый брак с маркизом состоялся. Так что пусть он теперь расплачивается.

Через два-три дня Эвелина сказала, что заказала платье, купила туфли, а остальные деньги потратила, чтобы купить какие-то ткани для какой-то Нинель, и на украшение денег не осталось. Она была совсем не огорчена. А я обрадовался, побежал в ювелирную лавку и долго выбирал, что её подарить. Наконец выбрал жемчужную подвеску на цепочке из белого золота и серьги, где жемчужины болтаются на таких же цепочках. Купить дорогое украшение побоялся. Боюсь, что и это она не примет. Она может. Она слишком независимая.

Боги мои, кто объяснит мне, почему я, взрослый мужчина, робею перед этой девчонкой как юнец? Я знаю, я – человек сильный, волевой, могу дать приказ и могу заставить его выполнить. Рядом с ней я чувствую себя мальчишкой, который неосторожным словом, делом, движением может её обидеть или доставить какое-то неудобство. И чем дальше, тем хуже. Я готов посадить её под колпак, чтобы ветер лишний раз не дунул, чтобы дождинка не упала. Такое со мной впервые. Действительно, любовь делает нас немножко идиотами…

Тетрадь Эвелины. Королевский бал

Дорогой Учитель, вчера был Королевский бал. Это было так замечательно, так замечательно, что и рассказать об этом очень трудно, но я постараюсь.

Утром, как всегда я поздоровалась с солнцем, небом и всем живым, погуляла с Брюсом, позавтракала. Только я взяла книжку, как пришла Тая и сказала: «Эля, (она меня так зовет), Эля, пора готовится к балу» - «Рано ещё» - отвечаю я. - «Как рано?! Только с Вашими волосищами мы полдня провозимся». Она приготовила ванну, налила туда чего-то вкуснопахнущего, «замочила» меня в ней, вымыла голову, ополоснула, завернула в полотенце, положила на кровать и долго втирала какой-то крем по всему телу. Потом выщипывала брови – больно-то как! Потом взялась за руки и стала ругаться: «Эля, Вы совсем не бережете свои руки. Посмотрите, все пальцы исколоты!» Да, исколоты, но я же у Нинель работала. Она покрасила мне ногти в светло-розовый цвет и ещё цветочки нарисовала. Потом она стала красить ногти на ногах. Тут уже стала возмущаться я: «Тая, зачем? У меня все равно закрытые туфли». Она посмотрела на меня как на дурочку и ничего не сказала. Моя служанка из меня верёвки вьет - что хочет, то и делает. Шучу. Мы с Таей очень дружны, а у меня здесь так мало друзей, только Брюс, ЧЧ, Нинель и она. Потом она расчесала мои волосы, потом принесли обед, а после обеда Тая взялась за мою прическу. Действительно, это заняло несколько часов. Как только у неё терпения хватило? Наконец, мы надели платье, завязали пояс из алого атласа. Она снова усадила меня перед зеркалом, покрасила губы, сделала румянец на щеках, провела кисточкой по векам. «Брови и ресницы красить не буду – они у Вас и так черные, - сказала она, ещё раз посмотрела на творение рук своих и удовлетворенно добавила – Вот теперь Вы у нас настоящая красавица!» Я посмотрела на себя в зеркало и очень себе понравилась.