Отравители и убийцы. Книги 1-2

***

Несколько дней спустя Мария-Луиза должна была покинуть Фонтенбло в сопровождении блестящего эскорта, возглавлять который был назначен шевалье де Лоррен. Когда молодая королева узнала об этом, она вспыхнула от возмущения.

— Как? Убийца моей матери?

И тогда мадам де Клерамбо и другие придворные принялись ей внушать, что шевалье был совершенно ни при чем, что это всего лишь злые слухи, что такие безосновательные подозрения возникают всякий раз, когда случается безвременная кончина высокородного лица, что ее отец, тревожась о ней, поручил заботиться о ее жизни и безопасности своему лучшему другу. Но все эти уговоры не подействовали и не смогли разубедить Марию-Луизу, грусть ее только усилилась.

А Его величество король сказал на прощание своей племяннице:

— Мадам, мое самое горячее желание сказать вам «прощайте» навсегда. Худшее из несчастий, какое только может с вами произойти — это вновь вернуться однажды во Францию...

Можно ли было найти более жестокие слова в час отъезда? Шарлотта, увидев, как болезненно исказилось горем прелестное личико Марии-Луизы, решила раз и навсегда, что король — человек без сердца и что она будет ненавидеть его всю свою жизнь...

Филипп Орлеанский, собиравшийся путешествовать вместе с дочерью целую неделю, сопровождая ее неторопливое странствие в сторону Испании, недовольно нахмурил брови, услышав слова своего брата.

— Не будем заглядывать в будущее, сир, мой брат! В моем сердце королева Испании всегда останется дочерью.

Он помог ей усесться в карету и, услышав, как горько она всхлипнула, устроился рядом с ней и взял ее за руку.

— Вверьте свою судьбу Господу Богу и положитесь на Него, дочь моя, — сказал он. — Никогда ничего не бывает так хорошо или так плохо, как мы это себе воображаем. Может быть, вы будете гораздо счастливее, чем сейчас думаете. Кучер, трогай! Покончим с прощаниями, которым нет ни конца, ни края. И вытрите слезы, моя дорогая, иначе...

Герцог Филипп не прибавил больше ни слова. Тяжелый экипаж тронулся с места, а герцог обнял за плечи маленькую королеву и заплакал вместе с ней. Со своего места, в самом конце эскорта, Шарлотта наблюдала, как понемногу исчезают из вида лица людей, которых она так и не успела узнать. Но один человек все же привлек ее внимание. Мужчина лет тридцати, такой же разодетый вертопрах, как и другие, весь в бантах и с фатоватой улыбочкой — Шарлотта таких терпеть не могла, кроме разве что де Сен-Форжа, который ее забавлял, — не сводил с нее взгляда. И когда ее глаза встретились с его, темными и сумрачными, Шарлотта вздрогнула от ненависти, которую в них прочитала, что подтвердила и улыбка, внезапно ставшая злобной.

Испуганная Шарлотта, не желая больше видеть неприятного незнакомца, откинулась на подушки кареты и торопливо несколько раз перекрестилась. И внезапно почувствовала, что совершенно счастлива оттого, что уезжает в далекую-далекую Испанию. Незнакомец смотрел на нее с нескрываемой враждебностью, откровенно давая понять, что она ему ненавистна. Но она-то ни разу в жизни его не видела...