Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем!

Глава двадцать шестая. Снегурка-предсказательница

— Куда вам, древним богам, понять… — выдохнула я, понимая, что сдаюсь.

— Не любишь, — послышался голос, а мои губы накрыл поцелуй. И, все-таки древние боги ужасно ревнивы.

— Бубу, — попыталась оторваться я, понимая, что древние боги не просто ревнивы. Они еще и настойчивы.

— Нас видят, — прошептала я, слегка испугавшись. Мне показалось, что в этот момент семейство Леших с открытыми ртами и попкорном, смотрят нас, как сериал. «Не переключай!» — кричат они друг другу, уходя в туалет.

— Я не хочу, чтобы ты вечность думал обо мне, — вздохнула я, гладя его волосы.

Для меня бы такая вечность показалась бы мукой. Я бы не смогла.

Неужели древний бог готов променять вечность на мгновенье?

Закрыв глаза, я покачнулась, как вдруг почувствовала раздирающий сердце поцелуй…

Так целуют те, кто хочет променять даже жизнь, на это мгновенье. От этого поцелуя страшная вьюга, вертясь непроглядной снежной пеленой вокруг нас.

Ветер поднял мои волосы вверх, а они шевелились, словно живые.

Снег застилал лес, превращаясь в непроглядную пелену. Не было ни неба, ни земли, ни деревьев, ничего, — только беспросветная снежная мгла, только огромное древнее божество, решившее променять вечность на мгновение, и хрупкая смертная, для которой мгновение станет вечностью.

Шуба упала на снег, поднимая вверх снежинки. Вторая шуба тяжело свалилась на сугроб, поднимая еще один снежный вихрь. Словно льдинка на губах таял каждый поцелуй.

Весь мир стал одной сплошной метелью, подобной вихрю, который вертелся вокруг нас.

От прикосновения мое платье рассыпалось снегом, так же как его одежда… Словно во сне, я гладила и целовала его плечи. Словно во сне, я откидывала голову, принимая каждый поцелуй.

Моя спина коснулась мягкого меха шубы. Я отчетливо помню снежный вихрь, уходящий в серое небо, словно искры от костра и красивое тело, нависающее надо мной…

«Божественно красив…» — пронеслось в моей голове, когда наши тела снова соприкоснулись…

— Такая хрупкая, как снежинка, — слышала я упоительный голос. Я понимала, почему он медлит… Я уже чувствовала, почему он так осторожен… И что означало «Я ведь тебя погублю…»

Он осторожно опустил меня на шубу, и мои ноги прижались к его бедрам.

Очень глубокий вдох перерос в очень долгий стон, когда я мою талию обхватили одной рукой. Другая рука легла на мой затылок, и тогда я не сдержалась… На мгновенье мне показалось, что я не доживу до весны… А еще через мгновенье я согласилась с тем, что весна мне не нужна…

Это было какое-то подобие возбуждения или боли, но эта боль казалась такой сладкой, что я не сдержалась. Снежный вихрь снежинок над его головой подернулся томной дымкой упоительного тумана.

— А говорил, что погубишь, — задыхаясь, прошептала я, плавно изогнувшись навстречу красивому телу. — Но как видишь…

Я не знаю, сколько это продлилось. Мне казалось, что целую вечность! Пока я не поникла на его руках, вздрагивая и прижимаясь всем телом.

Я лениво чувствовала, как меня целуют, заворачивают в шубу и несут в замок. На роскошных снежных простынях я чувствовала, что все только начинается… А вьюга за окном завыла сильнее, чтобы заглушить мой исступленный крик.

Проснулась я одна.

— Опять смотался! — вздохнула я, видя, что рядом никого нет. — Вышла замуж за капитана дальнего плавания! Или за полярника! И как живут бедные женщины, чьи мужья всю жизнь в командировках?

Мне хотелось погадать, любит или не любит.

Лучшее и самое проверенное гадание — на цветах. Берете цветок, обрываете на нем лепестки. А потом смотрите. Если это цветок из подаренного загадываемой особой букета, то радуйтесь! Вас любят! Если вы сами сорвали этот цветок с соседской клумбы, а дома не нашлось подходящего, то я вас, наверное, огорчу! Как видите, все просто!

Вся комната была покрыта роскошными узорами и цветами изо льда. Они не таяли, застыв в своем мгновении навсегда. А вокруг были ледяные цветы. Их было столько, что гадать не пришлось. Пока я любовалась ледяными лепестками, поражаясь, до чего это может быть красиво, в окно влетела стайка воробьев.

— Чив-чив-чив! — налетели они на меня мошкарой.

— Поздравляю! Мы все видели! — басом заметила или Аленка, или Марфуша.

Но воробьи не улетали, пытаясь еще что-то мне сказать.

— Ау! — слышался с лесу женский голос. — Ау!

— Корм медведей пришел! — донесся до меня бас. Воробьи вспорхнули и вылетели в окно.

— Ау-у-у! — слышался женский голос в заснеженном лесу.

Я натянула сарафан и шубу. Возле двери сидели мои звери. Они смотрели на меня с опаской и уважением.

— Видали мы как… — начал Буран.

— Все потом! — отмахнулась я, понимая, что у нас по лесу бродит одинокая неприятность. — Сейчас выясним, что этой Ауке нужно!

— Так ведомо что! — обрадовался Буран. — Красная горка! Вот и девки в лес гадать ходить будут!

— На судьбу! — поддакнула волчица, пока я седлала своего медведя.

— Девки? — насторожилась я. Множественное число меня не радовало.

— Традиция такая! — переглянулись звери. — И не только девки! Сейчас в лес гадать все высыплют!

Это ж сколько времени прошло? И что вообще такое «Красная горка»? И тут в голове прозвучали слова Леля: «Не ходи в лес после красной горки».

Буран мчался по сугробам, пока я представляла, сколько народу будет в лесу. Гадать? Зачем? Никогда этого не понимала!

«Ау!» прекратилось. И меня это настораживало.

— Быстрее, Буранушка, — умоляла я мишку, гладя его по боку. — Там, кажется, судьбу уже предсказали!

Стоило нам выехать на поляну, с которой доносился «ау!», как вдруг я увидела медведя, который радостно что-то ел.

— Ванечка!!! — бросилась я по сугробам. Медведь оторвался, округлил глаза и трусливо бросился в кусты.

— Бедная, — выдохнула я, ковыряя к месту съедения. Это было ужасное чувство, когда кто-то не дождался помощи. Верил в нее и не дождался…

Шатаясь от мысли, что я опоздала, я добрела до места медвежьей трапезы.

— Что?! — ужаснулась я, поглядывая по сторонам. — Это что еще такое?!

На снегу лежала огромна … яичница. Просто огромная!

— Мммм! — обрадовался Буран, открывая пасть и лопая ее с удовольствием. — С ме-е-е-едом!

— Это что получается? — спросила я, глядя на яичницу. — Девка где? Ее что? Съели раньше? А потом мишке не хватило, и он решил догнаться яичницей? Что происходит вообще?

— Ой! — послышался полный ужаса голос за деревом. — Мамочки родненькие! Смертушку от медведя мне нагадали! Ай, беда-то какая! Лучше в лесу замерзну!

Я обернулась, видя, как среди деревьев мелькнул кожух и русая коса.

— Стоять! — бросилась я за прыткой девкой. Я схватила ее за косу, и мы вместе повалились в сугроб. При виде меня девка завизжала так, что у меня уши заложила.

— Так, спокойно! Ты звала на помощь? — спросила я, глядя на то, как незнакомая девица задыхаясь, глядя на меня. Цветной платок съехал на шею.

— Я… гадать пришла! На судьбинушку! — скуксилась девка, глядя на меня с опаской. — А меня медведь съест!

— С чего ты решила, что медведь съест? Делать медведям больше нечего! — заметила я, глядя в полные слез наивные глаза.

— Нужно угощение принести, — рассказывала девка, глядя на мою шубу, а потом на меня. — Затаиться и ждать. Что услышишь, то судьба твоя! А меня медведь съест!

— Да с чего ты взяла?! — ужаснулась я. Хотя, погодите! Я же это сказала. — Я думала, что тебя он уже съел! Так, вставай! Нечего в сугробе валяться! Придатки застудишь!

— Придатки? — округлила глаза девица, поднимаясь в своих валенках.

— Сначала заболит, а потом лет через… эм… пару сотен, ты узнаешь, что такое «придатки», — проворчала я, отряхивая красавицу. — Ты услышала, что тебя медведь съест и…

— Я на любовь шла гадать, — стушевалась девка, теребя косу. На ней были варежки, кожух и длинная юбка. — А меня медведь съест! Кака тут любовь?

— Никто тебя не съест! — закатила я глаза. — Давай на любовь тебе погадаем!

Нет, ну надо же отвлечь ее?

— А вы всю правду скажете? Ничего не утаите? — ужаснулась девица, но очень заинтересовалась.

— Я — Снегурочка, — кивнула я, в надежде, что это как-то поможет.

— А! — закрыла рот рукой девица. — Снегурочка… Тогда точно всю правду скажете!

Ну конечно! Я в любовных гаданиях волка съела!

— Есть на деревне парень один! — зарделась девка, пряча глаза. — Уж больно люб он мне…

— Ванечка? — спросила я, косясь на девку.

— Нет, — замотала головой девица, глядя на меня уже с явным гадательным интересом.

— Уже есть надежда, — кивнула я, вспоминая «Ванечка-а-а-а!». — Ты рассказывай, а я тебя до деревни провожу.

— Так вот, однажды он как взглянул на меня, а у меня прямо сердечко забилось, — продолжала девка, пока я вела ее в сторону деревни. — Ой, на душе все прямо расцвело…

На пути нам попалась огромная поляна, на которой лежал почивший лось. На лосе сидела стая воробышков. А неподалеку к лосю подбирался ворон.

— Чив-чив-чив! — пищали воробьи.

— Пошел вон! Это моя добыча! — послышался бас то ли Марфуши, то ли Аленки.

— Чив-чив-чив! — верещали воробьи, сидя на лосиных рогах.

— Пойди и своего убей! — рявкнул бас, заставив меня замереть и с опаской посмотреть на милых птичек.

— …а я ему венок плела, — продолжала красавица, теребя в варежках платок. — Так любит он меня или нет?

— Он знает, куда ты пошла одна? — спросила я, глядя на красную от смущения девицу.

— Знает, говорила я ему, — вздохнула девица.

— И он отпустил тебя одну в лес? — спросила я, поглядывая на первые дымки деревни. — Значит, не любит! Другого ищи! Кто зимой тебя в лес не отпустит!

Деревня уже показалась из-за холма, а девка сокрушенно вздыхала.

— Ничего, нового встретишь! — утешала я ее прогнозами. — Только ты смотри, каждому про лес говори! Кто за руку схватит и скажет: «Сиди дома, дуреха!», тот и любит. Способ проверенный. Веками, так сказать!

Девка распрощалась и бросилась в деревню.

Я вернулась к яичнице и Бурану, который уже все доел.

— Люблю Красную горку! — ворчал он. — Ну что? Во дворец?

— Погодите! — подняла я палец вверх, слыша еще одно девичье «Ау!» совсем неподалеку. Сквозь заснеженные кусты я спешила на помощь, чувствуя, что еще одно такое «Ау!», и уже голодным медведям придется защищать девку от Снегурки.

— Ой, Снегурочка! — обрадовался женский голос, стоило мне только выйти на поляну. — Нам Матренушка все рассказала! Погадай!

Где-то позади меня Буран жевал яичницу с «ме-е-едом!». А я вспомнила, что давно не баловала своих друзей.

Волчица ела мясо, прижимая его лапой к снегу.

— Выйду ли я замуж? — вцепилась в меня девка. Коса у нее была черная, а платок победнее.

— Смотри, — кивнула я. — Берешь свечку, берешь зеркало. Ставишь свечку возле зеркала и смотришь в него… Поняла?

— Да, — кивнула девка, теребя косу.

— Если видишь в отражении девушку, которая тебе нравится, то выйдешь! — кивнула я. — Если нет, то с этим нужно что-то делать! Голову, например, помыть! Выспаться как следует!

— Ау! — послышалось совсем близко. Да они что?! Сговорились все?!