Демон из Пустоши

Глава 7

Первым делом Аверин нашел телефон. Убедившись, что его никто не подслушивает, он набрал номер и, подождав немного, услышал:

– Следователь особого отдела Серов слушает.

– Николай Антонович, это граф Аверин, – представился он, – нет времени на подробные объяснения, просто скажите мне, во время медосмотра у заключенных брали кровь на анализ?

– Да, – без колебаний ответил министерский колдун, – в журнале есть об этом запись.

– Очень хорошо. Немедленно возьмите под стражу тюремного врача, проводившего осмотр. И глаз с него не спускайте.

– Он причастен к исчезновению?

– Скорее всего. Постарайтесь выяснить у него, кому он передал образцы крови, взятой у заключенных. Больше я пока ничего объяснить не могу. Но действовать надо быстро.

– Я понял, ваше сиятельство, немедленно приступаю. С ее величеством все в порядке?

– Да, она в добром здравии.

На той стороне провода повисла небольшая пауза. Потом Николай Антонович спросил:

– А господин Императорский див?

– Жив, – ответил Аверин.

– Очень хорошо, – сказал Николай Антонович и положил трубку.

Аверин спустился вниз. Князь Кантемиров, слегка согнувшись, стоял возле кресла императрицы и что-то с жаром ей говорил. Это было ожидаемо. Аверин поискал глазами Булгакова и обнаружил его беседующим с Василем. Колдун подошел к брату.

– О, Гера, – улыбнулся Василь. Он уже немного выпил и выглядел вполне веселым, – а Маша в больницу уехала.

– Зачем? – настороженно спросил Аверин. Но брат похлопал его по руке:

– С ней все в порядке. Они с Любавой поехали навестить нашего героя. Как ты сам понимаешь, одной девочке явиться туда было бы неприлично.

– Ах вот оно что, – улыбнулся Аверин, – ну теперь за здоровье Сергея Дмитриевича я полностью спокоен. Дмитрий Петрович, разрешите вас на пару минут. Прости, Василь.

– Да, конечно, – Булгаков поднялся, – кстати, отличный коньяк. Хорошо успокаивает нервы, в разумных, разумеется, дозах.

– Нет, спасибо, я даже в разумных больше не пью, – отказался Аверин. А когда они с князем отошли к окну, негромко спросил:

– Скажите, у вашей жены брали кровь на анализ? Для так называемого подтверждения родства? Ведь она самая ближайшая родственница ее величества. И ее происхождение, как я понимаю, не вызывает ни у кого сомнений.

Булгаков помрачнел:

– Это отвратительно. Я был категорически против, но Соня… ее величество заверила меня, что это дополнительная страховка на случай очередных происков… хм, недружественных нам стран. Против науки не пойдешь, такие дела. Но все равно… Лизе стало дурно, она потом целый день провела в постели. Кошмарная процедура. Когда я привязывал Иннокентия, он и то выпил у меня меньше крови, чем эти упыри забрали у моей супруги.

Аверин прочистил горло:

– Послушайте меня, Дмитрий Петрович, и послушайте очень внимательно. Не спускайте глаз с вашей супруги, а лучше пусть ее постоянно охраняет ваш фамильяр. Возможно, она в опасности. И, возможно, вся ваша семья в опасности.

– Что?! Погодите-ка, Гермес Аркадьевич… а давайте мы выйдем подышать свежим воздухом, и вы мне все подробно расскажете.

– Пока это всего лишь догадки… – начал Аверин, но Булгаков не дал ему договорить:

– Послушайте, дорогой граф, речь идет о моей семье. Даже если вам сон приснился, я хочу услышать его во всех подробностях.

Сергей сидел на кровати и со вздохом разглядывал свеженький гипс. Рентген показал перелом лучезапястной кости со смещением. Пока хирург ушивал ему вену и проводил репозицию, Сергей чуть не заснул, хотя все процедуры делались под местным наркозом. Измерив ему давление, врачи решили, что переливание крови не требуется, но все равно Сергей чувствовал ужасную усталость и головокружение. Его отвезли в палату и дали чашку с пахучим напитком, сваренным чародеем. Выпив все до капли, он лег в постель и мгновенно провалился в сон.

Когда он проснулся, было уже темно. Вставать ужасно не хотелось, но выбора не было, и Сергей, с трудом поднявшись, сел, нащупал тапочки и пошел к входной двери, из-под которой пробивался свет. Где-то там точно должен быть выключатель.

Он несколько секунд шарил здоровой рукой по стене, и палату залил свет.

Сергей побрел к туалету, а вернувшись, сел на кровать и принялся рассматривать руку.

Гипс доставал почти до локтя. В переломе ничего неожиданного не было: Владимир так сжал зубами его руку, что было бы странно, если бы кости остались целы.

Владимир! Как он?!

Сергей прислушался к своим ощущениям. И, странное дело, боли не почувствовал, эмоции, исходящие от дива, были скорее похожи на удовольствие. Причем довольно сильное. Связь между ними стала настолько мощной, что удовольствие дива передалось колдуну, и он заулыбался. И ощутил, что хочет пить.

Он оглядел палату. В углу стоял холодильник. Отлично, наверняка там есть вода, а лучше бы молоко.

Как же здорово, что Владимир хорошо себя чувствует… интересно, что он делает? Точно не спит…

По пути к холодильнику Сергей споткнулся о какую-то корзину, стоящую на полу, но дошел, открыл дверцу и удивленно уставился внутрь.

Холодильник был переполнен. Казалось, если начнешь вытаскивать из него что-то, остальное повалится на пол. Коробки, перевязанные лентами, бумажные пакеты, из которых доносились аппетитные запахи, свертки, в которых угадывались очертания окороков и пирогов.

– Что это за изобилие? – неуверенно пробормотал Сергей. Но главное, он увидел молоко. Заветная бутылка стояла на дверце, сжатая с одной стороны вином, а с другой – коньяком. Он достал ее, открутил крышку и начал пить прямо из горлышка. Ух, до чего же вкусно!

В животе заурчало. Как удачно, что холодильник полон. Как бы достать что-нибудь и не уронить остальное?

В дверь постучали.

– Ой… войдите, – смущенно пробормотал Сергей. Наверное, странно он выглядит сейчас, в больничной сорочке и тапках у открытого холодильника, с бутылкой молока в руках.

Но это, скорее всего, медсестра.

Дверь открылась, и в палату заглянула женщина средних лет, в белом халате и косынке.

– Ох, господин Мончинский, что же вы, – ахнула она, – вам следовало позвать меня. Ложитесь, ложитесь, я вам сейчас все принесу.

Сергей послушно побрел к кровати.

Медсестра включила чайник, подкатила столик и открыла холодильник.

– Чего вы желаете? – спросила она. – Мясное? Рыбное? Тут есть расстегаи. Овощи. Или просто фруктов?

Она подняла корзину, о которую споткнулся Сергей. Под закрывающей ее салфеткой угадывались очертания чего-то круглого.

– А что мне можно? – спросил он.

Медсестра с улыбкой обернулась:

– Вам можно все, господин колдун, у вас же только рука ранена. Но я бы рекомендовала кушать побольше красного мяса: вы потеряли много крови и вам надо восстановить силы.

– А, тогда дайте, пожалуйста, телятины. Если она, конечно, имеется. И расстегай, если можно… – он с сомнением посмотрел на медсестру. Но та лишь кивнула:

– Имеется, и можно. Тут все, что только пожелаете, настоящий пир.

– Ого… а… откуда это? – осторожно поинтересовался Сергей.

– Так вам же с императорского пиршества прислали. Это, думаете, все? Что сюда не вошло, в холодильнике на вахте. И у старшей медсестры еще несколько корзин.

Она рассмеялась.

– И это все… мне? – Сергей наморщил лоб. Столько ему ни за что не съесть. А еще и вино… и коньяк!

– А кому же? Вы же господин Главный придворный колдун, верно? Ох, жаль, что остыло… – она достала один из пакетов, – вот телятина. Тут даже подписано: телятина с овощами и яблочным соусом. Как о вас заботятся во дворце, а? – Она снова приветливо улыбнулась. – Я сейчас схожу и принесу вам приборы.

И тут Сергея осенило:

– Погодите, так это же не мне! Точнее – не только мне!

– А кому же? – с удивлением спросила медсестра.

– Всем! Всему дежурному блоку, тем, кто меня лечит и дежурит в больнице.

– Вы… так думаете? – На лице медсестры появилось сомнение.

– Ну конечно! – Сергею все больше нравилась эта идея. – А иначе зачем столько? Ясно же, что я всего не съем, я же не див. И, самое главное, вы откройте холодильник.

Она вернулась и открыла дверцу.

– Вот, видите, там спиртное. Ну сами подумайте, не могли же мне прислать алкоголь в больницу! Мне его нельзя после операции. Посмотрите – вино, это для дам, чтобы отметили великий праздник. Ну и коньяк для доктора, хирурга… простите, забыл спросить его имя…

– Алексей Васильевич Плетнев, – смущенно проговорила медсестра и закрыла холодильник.

– Вот, – обрадовался Сергей, – устройте, пожалуйста, себе праздничный ужин. И я тоже поужинаю, с удовольствием и с чаем с молоком.

– Сию минуту принесу посуду! – она направилась к двери, но уже на выходе остановилась. – Ой, чуть не забыла. В приемном покое вас ожидает дама. Позволите пригласить ее?

– Дама? – приоткрыл рот Сергей. – Что за дама?..

Неужели мама увидела новости и примчалась в Москву? Нет, она бы не успела… или успела бы? Но ей должны были позвонить и сообщить, что с ним все в порядке…

– Молодая и очень элегантная, – заговорщицки подмигнула медсестра и добавила шепотом: – С ней мать. Просили сообщить, когда вы проснетесь.

Сергея бросило в холодный пот. Это же графиня Любава Вазилисовна! С матерью! Гермес Аркадьевич говорил, что они будут в Москве…

– Ой… просите, просите немедленно! – воскликнул он, но посмотрел на свою сорочку и ощутил, как запылали кончики ушей. – А моя одежда? Где она?

– Ох, господин Главный придворный колдун, – заохала медсестра, – ваша одежда порвана и испачкана в крови, так что…

– Как же быть? – засуетился Сергей. – А! – Он лег на кровать, натянул одеяло по самую шею и повернул голову к медсестре: – Вот. Теперь просите!

Медсестра скрылась за дверью. Через минуту в палату вошла Любава. Она была одна, видимо, ее мама осталась в приемном покое. Сергей понял, что от смущения не может произнести ни слова. Как же, наверное, он жалко сейчас выглядит!

– Здравствуйте… – она подошла к кровати и наклонилась, – как вы, Сергей Дмитриевич? Могу я присесть?

– О, конечно! Конечно! Я хорошо, очень хорошо, – он вымученно улыбнулся. И снова почувствовал себя ужасно глупо. Но девушка, словно не замечая его смущения, улыбнулась в ответ.

– Вы настоящий герой. – Она подошла к стулу у изголовья кровати, подвинула его и села. – Я видела, как вы сражались.

– Видели?! – Он повернул голову и посмотрел на нее изумленно. – Это что, по телевизору показали?

– Да. Все смотрели, это был прямой эфир.

– Какой ужас! – воскликнул Сергей. – Наверное, вы ужасно испугались. Такой кошмарный монстр вылез. Я сам испугался до икоты.

– На самом деле мало кто что-то понял. Все так быстро случилось. Я узнала Плеть дяди и ваше оружие. А потом изображение пропало, и вот тогда я испугалась.

Ее лицо вдруг изменилось, губы задрожали, а на глазах выступили слезы.

– Ну что вы, что вы, госпожа Любава… – торопливо проговорил он, – там столько дивов было в оцеплении, они бы остановили эту тварь… да они и подоспели… под конец уже.

– Глупый… вы такой глупый, господин Мончинский… я же за вас испугалась! – Она резко поднесла ладонь ко рту и опустила глаза. – И за дядю, конечно.