Этот мир твой

Часть III. Свой среди своих (2)

В бою время нередко растягивается, потом и сам не понимаешь, как ты успел сделать так много. Вот и сейчас Вячеслав обстановку оценил мгновенно. Радомир заманивал врага в ловушку, но и они его вели. Своим маневрированием в отрыве от основных сил Вячеслав выскочил на группу вражеских ракетных батарей, которые никто другой не видит. У них почти нет брони, в ближнем бою тройка защитников их сразу уничтожит. Зато они успеют отстреляться, ударят по команде Радомира, как раз когда те остановятся, чтобы атаковать замерших перед развязкой свегов. А дальше семёрка тяжёлых машин добьёт четырёх подраненных защитников. Вариант оставался единственный, вызвать огонь на себя. «Лучника» после стольких попаданий – только выводить из боя, но лучше один повреждённый робот, чем четыре уничтоженных.

Повинуясь указаниям пилота, робот на бегу начал отстреливать все какие есть ловушки, одновременно отключив всю свою защиту. На вражеских радарах «лучник» сейчас должен был светиться как новогодняя ёлка на ночной площади. И тут Вячеслав ощутил, как внутренности сдавило от резко навалившейся перегрузки, мгновение спустя его выбросило из кабины аварийной катапультой. Интеллектуальная система робота оценила предполагаемые повреждения от ракетного удара и приняла меры к спасению пилота. Выплюнув человека, робот на полной скорости двинулся к ракетным батареям – увести огонь противника как можно дальше от места катапультирования, в автономном режиме атакуя последнюю обнаруженную цель. Катапульта успела коснуться земли. Вячеслав, повинуясь вбитым рефлексам, метнулся в сторону и залёг в первое попавшееся укрытие. Робот отбежал на соседнюю улицу. И тут обрушился шторм из огня и железа, перемалывая всё вокруг в пыль. Вячеславу оставалось лишь жарко молиться на то, что у свегов настолько совершенные системы наведения, что ни одна ракета не пропала зря и не ушла в сторону от цели, потому, наверное, он и уцелел.

В первый миг Вячеслав подумал, что оглох, такая в ушах стояла ватная тишина. Потом сообразил отстегнуть и скинуть шлем. По ушам ударил грохот разрывов, замолотил в череп, нос забило смесью гари, бетонной пыли и снега. Совсем недалеко разорвался снаряд, ещё один ударил в крышу девятиэтажки, выдрал оттуда куски бетона и кровли, один такой кусок долетел и воткнулся в парашют катапульты. Не сознательно, а на одних инстинктах спрятаться, Вячеслав метнулся в ближайший подъезд. Сел в закутке между ржавыми почтовыми ящикам и перекосившейся дверью лифта, несколько минут тяжело дышал. Пальцы рук и ноги онемели. Наконец, слегка придя в себя, он принялся осматривать шлем… Никогда до этого Вячеслав не испытывал такого изнурительного страха: что делать дальше?! Шлем защитил его от контузии, но сам умер со всей своей сложной электронной начинкой. Больше нет связи, нет электронного прицела автомата – придётся стрелять по старинке, как они тренировались на полигоне. И что самое паршивое, спасательный комплект остался в катапульте. В первый момент было не до него, он и автомат-то ухватил, поскольку на занятиях про это постоянно долбили инструкторы. А попытка добраться до катапульты сейчас, судя по беспрерывной канонаде и тому, как двор всё время обсыпало осколками и кусками бетона – гарантированное самоубийство. Рядом ударил ещё один взрыв, дом задрожал, в окно лестничной площадки где-то на средних этажах хлестнуло шрапнелью осколков, мусор, камни и куски ржавых перил посыпались вниз.

Вячеслав закусил ладонь, чтобы не заорать от страха. Зачем, зачем он как идиот подставил «лучника» так, что пришлось катапультироваться? Без брони он себя ощущал маленьким, голым и беззащитным. И на самом деле ситуация у него куда хуже, чем в мае, пусть с собой есть автомат. Тогда в городе было тепло и спокойно, а его защищала метка проснувшегося. Вдобавок искали свои. Сейчас, пока не закончится бой, искать его некому. Придётся топать через половину города к Финскому заливу, откуда можно безопасно подать сигнал. Вдобавок можно нарваться не только на инсектов, вокруг полно разной агрессивной дряни времён Первой волны. Остро, до боли в позвоночнике захотелось сбежать, уйти. Это же Питер! В прошлый раз вот так же, когда он хотел убежать, случился переход. Может быть, и сейчас? Вячеслав несколько раз открыл и закрыл глаза, представляя мирный город, каким он должен быть, если бы не свеги… Ничего.

Рядом снова грохнуло. Вячеслав рискнул выглянуть в окно. Ему показалось, что в просвете между домами мелькнул силуэт робота Веры. Почти сразу вдалеке залаяли хорошо знакомым звуком противопехотные пулемёты. Опять к горлу начала подступать паника, но Вячеслав всё-таки сумел её задавить. Похоже, к противнику подошло наземное подкрепление инсектов, а отсюда два нехороших вывода. Искать его начнут нескоро, зато он вот-вот окажется прямо в центре боя, ибо насколько получалось оценить, Веру теснили. И значит, надо бежать, благо парадная в доме имела сквозной проход: мусор здесь вывозили с задней стороны дома, и сейчас дверь осталась приоткрытой.

А дальше он шёл, шёл почти без остановок, лишь иногда на несколько минут присаживаясь, чтоб отдышаться. Шёл весь остаток короткого декабрьского дня, не обращая внимания, что начинает темнеть. Он шёл через мёртвые дворы, мимо оборжавленных остовов машин, через заснеженные скверы. Один раз, ещё в самом начале на него выскочил инсект, но подраненный, две конечности из восьми оторваны, грудь в зелёной крови – Вячеслав добил тварь очередью в упор и потом долго бежал, пока не остановился, тяжело втягивая в себя морозный воздух. В другом месте ему попалась стая собак, разорванная в кровавые лохмотья попаданием снаряда – над ней Вячеслав проблевался, и даже полоскание рта снегом долго не помогало избавиться от кислого привкуса во рту. А потом и это стало неважно, потому что главное было идти. Подальше от продолжавшегося боя, поближе к берегу моря.

Он механически переставлял ноги, пока окончательно не стемнело, и шёл бы дальше, но с каждым шагом тело всё сильнее наливалось свинцом. Вячеслав забрался в первый попавшийся дом, сел, прислонившись к стене. Он только немного передохнёт и снова двинется вперёд. Спать нельзя, замёрзнешь несмотря на пилотский костюм. Опять накатил страх, вот так вот глупо погибнуть. Не в бою, а от холода или наткнувшись на какую-нибудь гнилую лозу. Но боялся он уже тоже вяло, Вячеслав слишком устал. Надо только немного передохнуть – и снова идти…

– Ну парень, кажется, это судьба. Опять мы здесь, и опять я тебя нашёл.

Хорошо знакомый бас Танкиста прозвучал прямо над головой, но доносился словно издалека, будто говорил пришелец из иного мира.

***

Когда они вернулись в Каменногорск, Вячеслав так и не смог отделаться от ощущения, что всё вокруг ненастоящее, а он плывёт сквозь густой кисель. И единственная настоящая реальность вокруг – это мёртвый город, одиночество и необходимость встать и идти. Остальные защитники приняли небольшую заторможенность Вячеслава как откат после боя и физической перегрузки во время эвакуации. Даже Паула с её опытом, кажется, не сообразила, что у названного брата творится не на поверхности, а в глубине. Точно его состояние понял один Радомир, но решил по каким-то своим причинам смолчать.

В школе царило ощущение праздника, пусть никаких каникул по случаю Нового года и не планировалось. Всё равно эти два дня считались необычными и волшебными. Ну а для десятого класса – особенно волшебными, ведь многим из них в этом году родители впервые разрешили встречать новогоднюю ночь отдельно и самостоятельно. Вячеславу с трудом удавалось выносить их счастливый вид. Из него сочилась ярость, которую с трудом удавалось сдерживать. Все эти люди – фальшивка, весь их мир – фальшивка, один большой и блестящий обман. И расплачиваются за это почему-то защитники. Вячеслав.

«Ударный-два, поддержка-один, прикройте Веру».

«Ракетная атака!»

«Паула, чистое небо».

«Прикройте Веру, ей одной не по зубам».

«Катапультируюсь!»

Это он умер, это он попал в капкан. Если не сегодня, то завтра или послезавтра. И самое паршивое, что он всё равно пойдёт в бой. Сам и добровольно. Нет, не из-за этих вот, кто веселится вокруг. Есть Паула, есть Радомир. Оля, Булат, Камиль, Вера, Денис. Седоусый капитан, который благодарил их после первого в жизни боя. Молоденький парнишка на носилках из той бригады, которую они спасли возле завода – белый и бледный от боли, но счастливый, ведь они победили. Все они пойдут, а ради них и Вячеслав, потому что кто-то обязан прикрывать им спину. Ну а то, что одноклассники так странно смотрят ему вслед… плевать. Пусть смотрят. Сейчас он был способен на всё что угодно: дать кому-нибудь в морду, ограбить банк, напиться и натворить глупостей.

А ещё он устал от тусклых зимних сумерек, от постоянных туч или блёклого, выцветшего зимнего неба, даже не голубого, устал от мокрой жижи солнца на горизонте. Как умирающий от голода грезит о еде, так и Вячеслав сейчас тосковал по другому свету, другому солнцу, другому небу. По бледной прозрачности весны, когда весь мир заливается румянцем. По сочной и пышной яркости июльского полудня, по грозовым облакам и пронзительному фиолетовому свечению перед тем, как сверкнёт молния. Надо было всем этим наслаждаться, пока он мог, надо было запомнить все мгновения до единого. Что из этого он успеет увидеть снова, до того как в очередной раз компьютер или пилот сообразят слишком поздно, чтобы успеть катапультироваться?

Последней каплей стал Роман, который подошёл на перемене:

– Ты чего такой хмурый?

– Забыл принять таблетки для счастья.

– Бывает. Слушай, у тебя как с планами на послезавтра?

– В смысле?

– Не тормози, сегодня двадцать девятое. Тут квартира образовалась пустая, мы там собираемся отмечать. Сами по себе, без родителей. Присоединяйся…

Ярость, которую он испытывал всё утро, и так уже готовилась излиться в одно мгновение, и Роман, конечно, помог.

– Роза сама за себя не могла попросить? Что, я слепой и не вижу, как она сейчас в нашу сторону смотрит? А потом уже от неё будет намёк насчёт Паулы? Ты как бы ни при чём? Антон тоже в деле участвует? Вам всем троим, кажется, уже намекали, что вы на фиг не нужны? Могу повторить открытым текстом.

Невольно сказал он это, постепенно повышая тон, так что услышала и Роза, и несколько одноклассников поблизости. Когда у Вячеслава закончился воздух, наступила невольная пауза и на мгновение повисла полная тишина. Роман смотрел на Вячеслава будто бы сквозь него, не видя. Он не сразу собрался с ответом, а когда смог, голос звучат тихо и приглушенно.

– Слава, ты соображаешь, что сейчас… Да как ты смеешь?!

– Но если считаешь иначе, то наберись смелости. Подойди и попроси сам. Оба подошли и попросили, а не прячьтесь друг за друга.

– Мальчики, – в разговор вклинилась Паула, непонятно как оказавшаяся рядом. – Не надо ссориться, ладно? Хватит. Если так хочется поскандалить, идите на улицу, а не здесь.

Ярость продолжала бежать по жилам электрическим током, в первый раз после возвращения из мёртвого Питера Вячеслав ощутил себя живым. Вихрем он обернулся к Пауле: