Все норманны в Восточной Европе в XI веке. Между Скандинавией и Гардарикой

Глава 66. Свеи (Упырь Лихой = Эпир Дерзкий) в Новгороде. (ок. 1045–1052 гг.)

Рун не должен резать / Тот, кто в них

не смыслит.

В непонятных знаках / Всякий может сбиться. «Сага об Эгиле»

Относительно недавно шведский исследователь А. Шёберг обратил внимание на тот факт, что новгородский священик середины XI в. при дворе князя Владимира Ярославича (Вальдамара) имел довольно странное для христианского духовного лица имя Упырь Лихой, что по-русски буквально означает «злобный вампир»[401].

Переписывая для князя библейскую Книгу пророков («Рукопись толковых пророков»), в самом конце священник сделал небольшое пояснение, упомянув также и свое имя.

«Слава тебе Господи царю небесныи, яко сподоби мя написати книги си. Ис коуриловице князю Влодимиру Новгороде княжащю сынови Ярославлю болшему. Почахъ же е писати в лето 6555 (1047 г.) месяца мая 14. А кончах того же лета месяца декабря в 19. Азъ попъ Оупирь Лихыи. Тем ж молю всех прочитати пророчество се, велика бо чюдеса написаша нам сии пророци в сих книгах. Здоров же княже буди, въ векъ живи, но обаче писавшаго не забываи»[402].

А. Шёберг посчитал такую ситуацию невероятной. Ни один христианский священник на Руси не мог иметь столь явно выраженного языческого имени, а следовательно, оно должно было иметь не русское происхождение. Чтобы установить, было ли имя Эпир (сканд. «крикливый, громкий») распространенным в Швеции в XI в., ученый обратился к руническим надписям и установил, что в Швеции в это время был только один человек с похожим именем – рунорезец Upir (Öpir), автор более 30 рунических надписей на камнях, живший в Упланде примерно в 1050–1100 гг. Таким образом, новгородский священник и шведский рунорезец были фактически современниками.

Принимая во внимание редкость и сходство имен, Шёберг предположил, что речь идет об одном и том же человеке. После смерти князя Владимира Ярославича в 1052 г., Эпир мог покинуть Новгород и перебраться в Швецию, став там резчиком по камню. Нелишне напомнить, что примерно в это же время (ок. 1051–1052 гг.) в Швецию из Новгорода или Ладоги переселился Стенкиль, зять короля Эмунда Злого, позднее также шведский король. Эпир мог отправиться в Швецию как непосредственно вместе со Стенкилем, так и чуть позже, беря в расчет близкое знакомство и надеясь на доходное место при дворе.

Пристальное изучение рунических надписей Эпира позволило обнаружить некоторые другие подтверждения выдвинутого предположения. Дело в том, что один из своих камней Эпир подписал как Opir Ofeigr, т. е. Эпир Дерзкий (Отважный). Сегодня русское слово «лихой» имеет практически то же значение, что шведское «ofeg». В XI в. «ofeigr» имело несколько иное значение: «тот, кто остался в избытке». Были подняты переводы с греческого языка на древнерусский, и выяснилось, что слово «лихой» здесь также довольно часто использовалось в значении «чрезмерный, излишний».

В своем творчестве Эпир развивал стиль Урнес, заложенный еще до него другим резчиком по камню, Осмундом Кариссоном (первая половина XI в.). Всего камней, которые надписал Эпир, набирается почти 40, еще порядка 30 ему приписывается, поскольку их узоры и манера письма типичны именно для его техники.

Примечательно, что все камни Эпира имеют кресты православного типа, а не латинского, что может служить косвенным подтверждением его долгого пребывания в Восточной Европе. Сюда же может быть отнесена форма надгробной надписи «Здесь лежит…» на двух его камнях, которую рунорезец мог увидеть на Руси.

Узоры на шведских поминальных стелах считаются в значительной степени заимствованными из Ирландии. Предполагается, что это следствие активной деятельности ирландских миссионеров, привнесших многое в местные орнаменты. Однако, по мнению А. Шёберга, элементы того стиля, который приписывается ирландцам, можно обнаружить и в Новгороде. «Петли Эпира» практически эквивалентны узорам, которые имеются в русских библейских книгах XII и XIII вв., а звери, похожие на змей со шведских камней, составляют здесь заглавные буквы.