Разгром Брянского фронта

Брянский фронт.

Три советских фронта, прикрывавшие московское стратегическое направление — Западный, Резервный и Брянский — 27 сентября 1941 года синхронно получили директивы Ставки ВТК о переходе к жесткой обороне. Войска фронтов должны были в максимально сжатые сроки подготовить глубокоэшелонированную оборону, уделив особое внимание направлениям, где, по мнению Ставки, была вероятность прорыва противника. Для Брянского фронта таковыми являлись районы Брянска, Севска и Курска.

Возникает вполне справедливый вопрос. А был ли у советского командования заранее подготовленный и документально оформленный план обороны столицы? Современные исследования убедительно доказывают, что такого плана не было, был лишь общий замысел организации обороны, который так и не успел получить четкого оформления.

Лев Николаевич Лопуховский по этому поводу отмечал следующее:

«Как ни странно, но документально оформленного плана оборонительной операции на московском направлении не было. Существовал лишь общий замысел организации обороны, который формировался постепенно и воплощался в жизнь распорядительным порядком. Он сводился к тому, чтобы, опираясь на глубоко эшелонированную оборону и подготовленные рубежи, не допустить прорыва врага к столице. Основные усилия в обороне сосредотачивались на наиболее доступных и кратчайших путях к городу. Другими словами, организация обороны важнейшего стратегического направления складывалась в ходе боев и во многом определялась предшествующими действиями противника. Основной изъян этого замысла состоял в том, что при создании группировок войск исходили из важности районов и операционных направлений без учета возможных действий противника. Поэтому оперативное построение обороны фронтов к 1 октября 1941 года мало отличалось от построения их в ходе сентябрьских боев».[258]

Лев Николаевич на наш взгляд абсолютно верно отметил решающий фактор самым негативным образом, сказавшийся на организации обороны столицы осенью 1941 года — основное внимание уделялось наиболее удобным и кратчайшим путям к Москве, что не учитывало возможные действия противника. Ошибка в определении направлений главных ударов немецких войск стала фатальной для всех фронтов, оборонявшихся на центральном направлении.

Исправить ее можно было бы с помощью точных разведданных. Вот только разведывательные службы Красной армии не смогли пробиться сквозь завесу немецкой дезинформации и выявить районы сосредоточения ударных группировок противника. Вместо этого разведчики практически ежедневно поставляли информацию о тех же самых соединениях противника перед фронтом, не наблюдая никаких передислокаций, а итоговые разведывательные сводки подтверждали выводы Генерального штаба.

Так, в разведывательной сводке штаба Брянского фронта от 26 сентября 1941 года делался следующий вывод: «Есть основания полагать, что противник, подтянув резервы, имеет целью удержать новгород-северский плацдарм с дальнейшей целью наступать в направлении X. Михайловский, Брянск, Одновременно нанося удар на Брянск с запада».[259]

За сутки до начала немецкого наступления в разведывательной сводке от 29 сентября отмечалось усиление противника на стыке Брянского и Резервного фронтов, а также на рубеже Глазов — Вовна — Шатрище, то есть на севском направлении.

Даже ранним утром 30 сентября, когда танки Гудериана уже перешли в атаку, в разведцонесении акцентировалось внимание именно на брянском направлении: «Удерживая рубеж Ямполь — Глухов — Будище, часть сил с юга через Глухов, перебрасывает в северном и северо-восточном направлениях (Шостка, Антоновка). Можно полагать, что противник готовится к наступлению с нанесением концентрического удара на Брянск».[260]

Обстановку, в которой в те дни принимались ключевые для судьбы фронта решения, хорошо передает в своих мемуарах Л.М. Сандалов:

«Армии Брянского в те дни (вторая половина сентября — прим. автора) совершенствовали свои оборонительные позиции, собирали разведданные, которые, к сожалению, были не обширны. Судя по показаниям захваченных пленных, против войск фронта находились те же самые пехотные дивизии, которые были и в начале месяца. Перед правофланговыми войсками фронта по-прежнему стояли дивизии 4-й немецкой армии. А перед участками 3-й и 13-й армий продолжали обороняться пехотные дивизии 2-й немецкой армии. Они, как мы знали, прибыли сюда в первых числах сентября с гомельского направления и заняли оборону для прикрытия левого фланга группы Гудериана. Пленные всех этих дивизий показывали, что у них к наступлению не готовятся. Командир разведывательного радиодивизиона капитан А.Ф. Соловьянинов, точно, по почерку знавший рации немецких штабов, заверял, что новых войск перед фронтом нет».[261]

Далее Леонид Михайлович сетует, что они тогда так и не смогли расшифровать намерения противника, а ведь «ларчик просто открывался»:

«Оглядываясь назад, рассматривая теперь обстановку с открытыми картами, приходишь в недоумение: как мы не смогли разгадать тогда намерений противника? Перед группой Ермакова продолжительное время стоял 47-й моторизованный корпус Гудериана. После завершения Киевской операции его главные силы были сосредоточены в районе Ромны на отдыхе. Движение оттуда моторизованных колонн в начале третьей декады сентября к Шостке и Глухову явно показывало рокировку всей группы к 47-му моторизованному корпусу. Ставка предупреждала 27 сентября о подготовке противника к наступлению на Москву. Лучшего района для наступления танковой группы на Москву, чем район Глухов, Новгород-Северский, Шостка, не найти. Путь оттуда на Орел, Тулу был кратчайшим.

Десну форсировать не нужно. Брянские леса остаются севернее. Однако командование и штаб Брянского фронта не смоли расшифровать этот легкий шифр. Недооценили сосредотачивающихся сил противника и переоценили мощь войск Ермакова».[262]

После войны, имея перед глазами все карты, и зная исход операции, хорошо посетовать на недальновидность, проявленную в те осенние дни и совершенные ошибки, стоившие тысячи жизней.

В любом случае командование Брянского фронта ожидало удар противника на Брянск, где были сосредоточены основные фронтовые резервы, а он перешел в наступление на 120–150 км южнее на глуховском направлении. Здесь немецким танкам противостояли не пехота с артиллерией на заблаговременно подготовленных оборонительных рубежах, а потрепанные соединения оперативной группы А.Н. Ермакова.

На 30 сентября 1941 года Брянский фронт (командующий — генерал-полковник А.И. Еременко) занимал оборону в полосе 320 км. 50-я армия — генерал-майора М.П. Петрова прикрывала пути на Брянск с северо-запада и с запада, 3-я армия генерал-майора Я.Г. Крейзера — трубчевское направление, 13-я армия генерал-майора А.М. Городнянского — севское, а оперативная группа генерал-майора А.Н. Ермакова — курское направление.

Таблица 15.