Сколько горя нужно для счастья?

* * *

Два следующих месяца мне посчастливилось жить в раю. Любовь — это океан, если хочешь можешь только помочить ножки на берегу, но я хочу нырнуть с головой и утонуть в его глубинах, к черту кислород! Я всё больше не человек и теперь мне подарена способность чувствовать.

Не знаю каким местом, но я ощущаю её эмоции, угадываю настроения так, словно мне кто-то шепчет на ухо подсказки. Когда ей грустно, достаточно просто обнять и несмешно пошутить, а когда ей требуется успокоение, я веду ее в лес и веду за руку.

— Знаешь, в последнее время я стала такая озабоченная… Ой! Я озадаченная, я хотела сказать озадаченная!

— Ахах, а ну иди сюда. Я резво поднял ее на руки.

— Невероятно! Ты такой худенький, но столько силы в руках… Дразнить вздумала… Но я не злюсь, ведь в таком положении её волосы щекотят в носу.

— А слабо залезть мне на плечи? Очень часто, её легче взять на слабо, чем просто взять.

— Думаешь, я испугаюсь, если залезу так высоко? Она укусила мою ушную раковину и приготовилась.

Я присел на корточки, и Лалинда закинула ноги мне на плечи. Я и не догадывался, насколько тяжело это будет. Всё-таки нужно было почитать технику безопасности для беременных. Треснув суставами, я кое как выпрямился и сделал маленький шажок. — Это один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества.

Она почувствовала, что у её суженного коленки трясутся и закричала.

— Ужас! Опускай меня на землю! Мы разобьемся. Но так как я только учусь быть настоящим мужчиной, проигнорировал, стиснул зубы и пошел дальше. Было весело и страшно.

Когда Лалинде хотелось заботы, мы менялись местами, и я купал её. Намыливал каждый уголок тела по два раза, расчесывал волосы, гладил и массировал кожу. Разумеется, каждый такой сеанс мытья заканчивался предсказуемо. От наших криков шли вибрации по воде и брызги летели во все стороны.

Когда она желала меня, я отдавался до последнего кусочка. Я заметил, что ей как женщине необходима ласка, после молодого тела, она забывает про тысячу мелких забот, сотню надуманных проблем, десятку неотложных дел. Она ни в чем не нуждается, ничего не желает, сладострастие заменяет, исцеляет и утешает во всем.

Новая жизнь была ценна именно такой, где я мог обеспечить ей счастье. Она стоило того, чтобы помучиться пару десятков лет на старой планете и посидеть немного в рабстве. Честно, она была так хороша, что я готов был бы ради неё погореть пару тысяч лет в аду.

Сейчас я могу провести рукой по воздуху и почувствовать счастье в атмосфере.

Пока она резала фрукты, я не удержался и заявил. — Ты так красива, что я отказываюсь моргать.

— Что за глупости, перестань… Она отмахнулась.

— Я предельно серьезен. Поначалу она усмехалась, но вскоре…

— Ужас! У тебя глаза покраснели и слезятся, а ну моргай!

— Стану моргать, если поцелуешь. Она резво, со всей прытью беременной лисицы набросилась на меня.

Как выяснилось позже и она кое-что умеет.

— Помоги мне я застряла!

Я захожу в дом и вижу, как она застыла в странноватой позе, выпятив пятую точку держит голову под кроватью. Радикулит наверное… Я ложусь к ней и обеспокоенно спрашиваю — Ну и как тут можно застрять? Спину скрутило?

— Ты что, совсем не понимаешь намеков… Какие тут намеки, женщине могла грозить опасность…

— Тогда, может принесешь мне водички? Только помни, посуду мы замочили на ночь. Придумай что-нибудь. О боги! Вы бы видели её ехидную улыбку. В ней было всё — коварство, надменность, ребячество. Она играется со мной как кот с мышкой.

Я бегал туда-сюда десяток раз чтобы напоить ее. Когда мы целовались, вода немного расплескивалась на одежду, и она заявила — Ну вот, я вся намочилась, помогай снять.