Варя. Я все вижу

Глава 20. Тогда

Говорят, что нет ничего хуже, чем испытать на себе предательство. И до сегодняшнего вечера я была всецело с этим согласна. Да что говорить, у меня было совершенно другое мышление и абсолютно иное понимание добра и зла. А теперь я поднималась на свой этаж и впервые в жизни не знала, что теперь делать. Но, что еще хуже, у меня не хватило сил рассказать папе о своих чудовищных предположениях. А вдруг я все-таки ошиблась? Ника же моя подруга и я не могла поверить в то, что она так поступила.

Не могла? Или не хотела?

Да кого я обманываю?

Не хотела я верить. Как тот пациент, которому предстоит ампутация конечности, а он все надеется, что завтра сможет бегать как ни в чем ни бывало на своих двоих.

— Смотри, маме известна почти вся правда. — Говорит мне папа у лифта.

— Кроме?

— Кроме того факта, что мы обсуждали дело.

— Думаешь, поверит в это?

— Будем говорить, что задержались из-за допроса на котором настояло мое руководство. Если начнет задавать вопросы, я выкручусь, а ты скажи, что устала.

— Ты понимаешь, что это отсрочка неизбежного ровно до утра?

— А вот когда утро наступит, тогда и будем действовать по ситуации и решать проблемы по мере их поступления. Вот же черт, телефон оставил в машине. Варь, ты поднимайся и подожди меня у двери, я быстро.

Папа выныривает из подъезда, а захожу в лифт и нажимаю кнопку своего этажа. Да вот только не ожидала я увидеть Нику на пороге квартиры, а она стояла и придерживала открытую дверь, будто чувствуя мое приближение.

— Привет, — на ее лице появляется улыбка. — А я увидела машину внизу и сразу помчалась открывать дверь. Ты чего так долго поднималась? И где дядя Сережа?

— А, он телефон забыл, сейчас придет. — Стараюсь не слишком подозрительно ее рассматривать.

— Чего застыла? Все в порядке? — Прищуривается Ника.

— Вполне. А ты чего здесь?

— Да я позвонила твоей маме узнать, как твои дела и она сказала, что тебя сегодня привезут домой. Ты не рада меня видеть?

— Да нет, — вымученно улыбаюсь, — рада. Устала просто, допрос знаешь ли, штука энергозатратная.

Протискиваюсь мимо нее и сразу же попадаю в объятия мамы. И мне сразу же становится так легко, что я зажмуриваюсь и стараюсь не разреветься. Все же я девочка, а не стальной камень и мне не хватало этого тепла. Ловлю себя на мысли, что даже лгать не придется, я действительно очень вымотана. Но рада, что теперь наконец-то дома. Но стоит мне только распахнуть глаза и меня будто пронзает тысяча ледяных игл. Прямо за спиной мамы на стене висит зеркало в какой-то старой раме.

— Что это такое? — отстраняюсь от мамы.

— Зеркало, — мама удивленно смотрит на меня, — прелесть не правда ли? Его Ника принесла недавно.

— Да я как всегда гуляла на барахолке и обнаружила эту красоту, — улыбается «подруга», — и сразу же вспомнила, что твоей маме нравится все старинное.

— Уберите это, живо, — еле сдерживаюсь, чтобы не закричать.

— Что? Почему? — мама напрягается.

— Да как бы поздно уже, Варь, — вклинивается Ника и как-то странно улыбается, а затем добавляет, — ты время видела? Двенадцатый час уже как ни как.

Но что-то мне подсказывает, что под обозначением «поздно» она имела совсем другое. А еще мне становится понятно, зачем продлевали мое содержание в больнице из-за шумихи, которую специально создала та нечисть. Им нужен был доступ в нашу квартиру и они его теперь получили. Так что да, я опоздала и от этого у меня опустились руки.

— Мам, нам надо поговорить, — голос мигом становится севшим.

— Ника права, время позднее. Солнце, я же вижу, что ты уставшая и вся на нервах из-за допроса, так что идите отдыхать. Завтра уже все как следует обговорим и ты мне все расскажешь. — Мама отставляет мою сумку подальше и подталкивает меня к комнате. — Я вам уже постелила.

— Но…

— Не заставляй меня нервничать, как твой папа, — она будто не слышит мой протест и накидывает теплый кардиган на плечи, — который все никак не поднимется домой. Сейчас спущусь за ним, а вы, марш в постель.

— Пойдем, — Ника берет меня за руку и про себя я отмечаю, что кожа ее ладони может посоперничать по холоду с морозильной камерой.

И она об этом прекрасно знала, но ладонь не убрала. Тянула меня слишком по-хозяйски в мою же комнату, а когда мы оказались внутри за закрытой дверью, я сразу выдергиваю свою руку из ее хватки и пячусь назад на два шага, но при этом не сводя с нее взгляда. Вариантов для действия всего два: попробовать достучаться до Ники или же дождаться папу и скрутить ее, попутно объясняя причину.

И я проявила слабость вместо силы.

Она же все-таки пока оставалась моей подругой.

А еще я не до конца отдавала себе отчета в том, что на самом деле собственными руками открываю пресловутый ящик Пандоры.

— Зачем? — задаю ей вопрос, который мучил меня все это время. — Зачем ты все это делаешь? Что стало причиной такой жестокости?

Но вместо ответа она тяжело вздыхает и опускает голову так, чтобы я не видела ее лица.

— Ты же знаешь, что я тебя не обижу и помогу. Но только, если ты сама этого захочешь. Ник, не отворачивайся от меня, не надо. Мне можно доверять, слышишь? Мы справимся со всем, только помоги мне.

Ника вдруг резко вскидывает голову и я вижу ее глаза. И там плещется столько боли, которой хватило бы на несколько жизней.

— Ну же, я ведь твоя подруга, — не оставляю попыток перетянуть ее на свою сторону. — А друзья не оставляют друг друга в беде.

— Да, а еще они могут сделать очень больно. — Цедит девушка. — Хватило с головой тех, что были в выпускном классе, чтобы убедиться в этом.

Ее губы подрагивают, а на ресницах маячат слезы. Видно, что она борется сама с собой.

— Знаешь, — наконец-то слышится ее надломленный голос, — я была не очень популярной девчонкой в классе. Что-то среднее. Что можно не замечать до поры до времени. Помочь с контрольными — да. Прикрыть при прогулах — еще раз да. Поплакаться в мою жилетку — всегда пожалуйста. И я знала, что меня используют в тот момент, а потом снова забудут. А знаешь, почему я продолжала приходить на помощь даже после этого? Потому что в этом была какая-то больная удовлетворенность. Я ведь была нужна им. Я. Девчонка из бедной семьи. И никто другой. До последнего верила, что они меня рано или поздно оценят по достоинству. Как идиотка надеялась на их снисхождения и дождалась в итоге, но совсем не то, на что заслуживала.

Она затихает, набирая новую порцию воздуха.

— Хочешь понять, насколько мои руки погрязли в крови? Что ж, начнем по порядку. Была у меня такая же подружка, как ты. Аней звали. Всегда приходила ко мне, когда ей было плохо. А когда случалось что-то радостное, она делилась этим с кем-то другим, но не со мной.

— И ты убила ее по этой причине?

— Нет, не по этой. Она уговорила меня прийти на вечеринку. Говорила, мол, будет весело. Ребята постарше, немного алкоголя и может, чего поинтересней. Плюс Слава. Красавец из параллельного класса, на которого, засматривались все девчонки. И я в том числе. А за красивой-то обложкой оказалось червивое нутро. Но об этом я узнала уже чуть позже. А сначала мы веселились, как это бывает на вечеринках. В очередном стакане с выпивкой, который принесла Аня, вкус пойла был странный. Но я не предала значения. Подумала, что алкоголя там чуть больше, чем в предыдущих.

— Тебя накачивали. — Подмечаю и присаживаюсь на край стола — И ты это понимала. Почему не отказалась?

— Зачем? Я ведь только влилась в их компанию и не хотела быть белой вороной. Подумаешь, новость какая. Там все были кто под чем, так что я просто выдохнула и поплыла по течению. Было весело. Сначала.

— А потом?

— А потом я не помню, как… но я была уже рядом со Славой. Мы просто в какой-то момент оказались танцующими под медленную песню. Его слова, объятия… он обещал так много и я, на мгновение, разрешила себе поверить в эту сказку. Будто оказалась в каком-то фильме, где главный герой наконец-то замечает простушку. А дальше они «жили долго и счастливо».

— Что пошло не так? — натыкаюсь взглядом на свой телефон, который мама поставила на зарядку, но быстро закрываю его своей спиной, чтобы Ника его не заметила.

— Его друзья предложили сыграть в детскую игру. Знаешь, когда кого-то там вызываешь. Злого гномика или Пушкина. Первые попытки не задались и мы так смеялись с этого. А потом кто-то сказал, типа, все фигня. Надо попробовать что-то пострашнее. Типа Пиковой дамы. И все так загорелись этой идеей, что и комната быстро нашлась, и зеркало. И все по очереди начали заходить туда. А выходя, рассказывали разное. Кто-то видел неясный силуэт в зеркале. Кто-то чувствовал присутствие.

— А ты?

— А я не хотела туда заходить. — Ника вытянула вперед ладони и посмотрела на свои дрожащие пальцы. — Не хотела. Но меня заставили.

— Кто?

— Слава.

— Он сделал это насильно?

— Нет. — Она быстро качнула головой. — Это больше походило на то, как тебя проверят «на слабо». Типа, боятся только малыши и все в том же духе. А потом он наклонился ко мне и сказал, что я там пробуду одна всего минуту, а потом он присоединится ко мне. Ведь эта такая возможность побыть наедине со мной. И я… поверила. Зашла, встала перед зеркалом, где были нарисованы помадой ступеньки и дверь. Полутьма делала свое дело и в комнате было жутко. Поэтому я быстро проговорила трижды призыв к Пиковой Даме, как меня учили. Но это лишь для галочки. И стала ждать. Не мистику, а Славу. Который все не приходил и не приходил. Тогда я решила, что с меня хватит. Но дверь оказалась запертой. Я билась в нее, орала, срывала ногти, царапая деревянное полотно. Но меня не слышали. Они так громко смеялись и я вдруг четко осознала, что моя истерика их порядочно повеселила. А потом наступила тишина. Звенящая. Оповещающая, что я совсем одна. Они оставили меня там, в той комнатушке. Больше похожей на кладовку, где уместилось громадное зеркало и я.

От этих слов, у меня кожа покрылась мурашками. На Нику вообще было страшно взглянуть. Бледная, как мел. И с обезумевшим взглядом, который уже невидяще скользил по периметру комнаты. Это был сигнал того, что девушка погрузилась на самое дно своих воспоминаний. Она заново их проживала в данную минуту. А еще это было шансом для меня. Я завожу руку за спину и медленно тяну шнур зарядки на себя, подвигая телефон ближе.

— Я звала на помощь до тех пор, пока не сорвала голос. Не знаю, правда, зачем. Умом-то понимала, что в доме больше никого нет. Но страх делал свое дело. Особенно, когда начали гаснуть свечи. Одна за одной. А потом я услышала скрип, который донесся из зеркала. И знаешь, что я увидела? Как нарисованная дверь открылась. И из темноты, по ступенькам, ко мне спускалась какая-то фигура. Она уже была там. Она заговорила со мной!

— Что она тебе говорила? — делаю одно движение пальцем и экран разблокирован, но как же мне было горько увидеть, что симки в телефоне нет. Кто-то уже предугадал мои действия и вытащил ее, превратив телефон в бесполезный кирпич. Хотя, нет, польза в нем была в виде диктофона, иконку которого я и нажала для записи ее чистосердечного признания.

— Она обещала мне помочь и наказать обидчиков так, как они на это заслуживали. А еще предложила исправить мое незавидное материальное положение. Варь, думаешь я бы смогла учиться в престижном университете, когда меня тянула одна лишь бабушка? Думаешь, вот эти все переделки вещей от нечего делать? У нас едва хватало денег, чтобы сводить концы с концами и новые шмотки я видела только в витринах магазинов. Поэтому пришлось вертеться, выдумывать, перешивать и перекраивать.