Признание Босса

Глава 34

Можно говорить всё что угодно, когда смерть не идёт за тобой по пятам, и ты уже пережила достаточно покушений. Даже такое забывается. Мы сдаёмся, чтобы понять, кто нас схватит за руку в момент слабой надежды. И в такие моменты нет лжи, только честность. Она вырывается наружу, демонстрируя истинное отношение к человеку. Вот в это и стоит верить. Всё отходит на задний план. Обиды, боль, недоверие, ненависть. Остаются только двое, связанных друг с другом негласным правилом — умирать исключительно вместе. И это намного больше, чем клятва перед алтарём. Их нарушают изменяют, предают и забывают. Мир криминала намного честнее, чем обычный мир, потому что каждый из убийц знает цену искренности. А её, вообще, очень мало.

Ограничительный металлический бордюр разрывается на куски от удара машины. Нас обоих подбрасывает вверх, а затем раскрываются подушки безопасности. Они оглушают меня на несколько секунд. Затем сильный удар о воду. Машина молниеносно скрывается под поверхностью воды. Вода сразу же заливает салон через заднее окно, придавливая нас всё ниже и ниже.

— Кислород! Белоснежка! — крик Лазарро появляется за секунду до того, как салон машины полностью заполняется ледяной водой. Она моментально пробирает до костей и настолько тёмная, что ничего не видно. Всё тяжелеет внутри. Переворачивается. Становится дурно. Давление воды усиливается, и я вижу, как от этого трескается окно. Лазарро пытается выстрелить, но не получается. Он переворачивается и ударяет несколько раз ногой в стекло, а у меня так мало воздуха. Лобовое стекло разбивается, ледяная вода бьёт по рёбрам и голове, словно иголки впиваются в кожу и не дают даже двигаться. Только сотрясаться внутри от ужаса и страха. Меня хватают за руку и тащат. Одежда слишком тяжёлая.

Я пытаюсь двигать ногами, царапаясь об осколки лобового стекла. Машина тонет вниз, утягивая нас за собой. Но я крепко хватаю руку Лазарро и отталкиваюсь из последних сил. Он тянет меня наверх, а кислорода уже нет. У меня нет. Лёгкие сжимаются до боли. Горло дерёт от холода. Кажется, даже мозги заледенели. Мы вырываемся на поверхность, и я, открывая рот, кашляю. Лазарро сразу же закрывает мне рот ладонью и показывает, чтобы я молчала. Но это чересчур сложно. Он прижимает меня к себе и давит на мой затылок. Мой рот касается его мокрой шеи, и я кашляю в неё. Это заглушает звуки. Меня трясёт от холода. Знобит. Голова кружится. Перед глазами плывут чёрные точки.

— Не расслабляй тело, Белоснежка. Пойдёшь камнем под воду, — едва слышно шепчет Лазарро. — Ещё немного.

Я сжимаю пресс, но кто бы знал, насколько сложно держаться, когда тебе холодно. Я содрогаюсь крупной дрожью в руках Лазарро. Мы находимся под мостом, и он удерживает нас обоих в воде. Я не знаю, как ему удаётся не стучать зубами, как мне.

— Нужно нырнуть.

— Нет… нет… я не могу…

Но Лазарро резко тянет меня обратно под воду. Я даже не успеваю глотнуть воздуха и брыкаюсь. Его губы прижимаются к моим. Он толкается языком в них, и я вспоминаю, как мы плавали в тёплой воде. Лазарро даёт мне свой кислород. Он вдыхает его в меня, позволяя не умереть от холода. А потом мы снова всплываем, и он оглядывается.

— Дай мне послушать. Не стучи зубами, — шипит, хватая мою голову и притягивая к себе. Мы замираем. Я пытаюсь унять дрожь, но это невозможно. Мы так и плаваем, а мои ноги сводят судороги, словно бьют по ним острыми шипами, причиняя невыносимую боль и отравляя кровь.

— Пошли. Нужно поскорее убраться отсюда. — Лазарро переворачивается и цепляет мою руку вокруг своей шеи. Наверное, я ему благодарна за то, что не заставил двигаться самой, потому что просто не могу. Правда, могла бы сделала, но не могу. Вокруг уже темно. Ночь. И вода кое-где даже покрыта тонким слоем льда, который ломает Лазарро, как будто это не больно, и ничего не стоит для него. Ломает и плывёт дальше. Хотя я чувствую, как его тело вибрирует от холода. Моё просто трясётся и уже не в силах пережить ещё несколько метров ледяной воды. Но я сцепляю зубы. Кожа Лазарро такая же холодная, как и моя. От него не веет теплом. Я не могу согреться.

Кое-как мы доплываем до берега, и он вытаскивает меня на землю. Цепляюсь одеревеневшими пальцами за камни. Готова целовать их.

— Белоснежка, нужно идти. Нам нужно найти, где переждать и согреться, иначе подхватишь воспаление лёгких. Давай. — Лазарро поднимает меня и ставит на ноги. Но колени подкашиваются, я не чувствую ног.

— Я слабая, — скулю, держась за его плечи.

— Хрень. Ты убиваешь, как психопатка. Ты сможешь. Сконцентрируйся на цели. Мы должны двигаться, иначе умрём оба от переохлаждения. Поняла? — Он обхватывает моё лицо руками. С нас обоих капает вода. Одежда стала слишком тяжёлой. Лазарро снимает с меня пальто и с себя тоже. Он отпускает меня, и я приседаю на корточки, не в силах стоять. Он быстро оборачивается и осматривается.

— Поднимемся наверх, а там будем думать. Итан приедет не раньше, чем через четыре часа. А этого времени хватит, чтобы сдохнуть. Ты сказала, что есть смысл жизни. Так что давай пошли. — Лазарро снова поднимает меня и тащит за собой по камням наверх. Мои ноги скользят, они даже не идут, но я заставляю их двигаться. Не могу же я просто сдаться прямо сейчас. Мне хочется в тепло и выпить алкоголь, чтобы согреться.

Поднявшись наверх, стуча зубами и сотрясаясь от холода, волочусь за Лазарро, который в отличие от меня, идёт намного увереннее. Как ему не холодно? Как? Он же человек. Ему должно быть так же паршиво, как и мне. Но кажется, что только я изнываю от озноба.

Мы поднимаемся к мосту, и Лазарро тянет меня направо, подальше от него, бросая моё пальто на землю. Мы всё идём и идём. Целую вечность идём. Затем Лазарро бросает своё пальто, и до меня доходит, что он оставляет опознавательные знаки в виде нашей одежды для Итана. Лазарро снимает пиджак и швыряет его на землю, затем ремень. Я удивлена настолько, что вымолвить ничего не могу. Он в одной мокрой и тонкой рубашке, прилипшей к его телу, а на улице зима, но он идёт дальше, а я готова выть от того, как это больно. Я даже дышать нормально не могу, и уж точно не суперженщина. Убивать куда проще, чем выживать.

Наконец-то, впереди маячит один-единственный дом. Маленький и неприметный.

— Сторожевой. Там есть… что-нибудь да есть, — бормочет Лазарро.

Мы подходим к дому, и Лазарро жестом показывает мне ждать. Облокачиваюсь о перила и вся сжимаюсь внутри. Лучше бы сдохнуть, чем вот так. Боже, какая я слабая. Раздражает, но ничего не могу поделать с собой.

Лазарро возвращается и цокает.

— Дом заброшен. Там ничего нет. Ни отопления, ни еды, ни даже воды. Но вариантов нет. Я нашёл несколько одеял, будем спасаться этим, — сухо сообщает он. Потрясающе.

Меня тащат внутрь, и здесь так пыльно. Ещё холоднее, чем на улице. В темноте скудного убранства дома, который давно разграбили, хотя бы стёкла остались целы, что меня немного радует. Не так сильно, но…

— Раздевайся, Белоснежка. Снимай всю одежду. Всю. Буквально всю, — командует Лазарро, расстёгивая рубашку.

— Ты… рехнулся? — стуча зубами, спрашиваю его.

— Так ты быстрее согреешься. Это одно из правил выживания. Выдам тебе список и повешу его над входной дверью. Давай быстрее. — Лазарро подскакивает ко мне и дёргает мой свитер вверх, с него снова льётся вода, и я визжу от холода.

Ничего другого не остаётся, как снять трясущимися руками одежду и бросить её на пол. Лазарро тем временем уже голый кладёт на кровать простынь из шкафа и несколько одеял. Жестом предлагает мне лечь туда. Я едва иду от холода. Падаю на перекорёженную кровать с прогнутым матрасом. Шокировано замираю, когда Лазарро прижимается ко мне своим холодным телом и накрывает нас по шею одеялами. От них воняет сыростью и пылью, гнилью и грязью, но вариантов точно нет. Я продолжаю стучать зубами, чувствуя его тело у себя за спиной. Его руки обнимают меня за талию, и только сейчас до меня доходит, что ему чертовски холодно. Он постоянно останавливает дрожь, а я не скрываю её.

— Это… было… обязательно? — шепчу, стуча зубами.

— Трение тел. Только так можно согреться. Ещё один вариант спасения. Всегда после того, как спасатели вытаскивают людей из воды, и если нет никаких других способов согреть их, то они раздеваются и снимают всю одежду с потерпевшего. Они прижимают их к себе, пока не доедут до скорой. Особенно если состояние критическое. У тебя критическое. Синие губы, слишком плотная кожа и расфокусированное зрение. Ещё много признаков, но мне лень перечислять, — монотонно произносит Лазарро.

— Откуда… ты…

— Не трать энергию на разговоры, Белоснежка. Тебе нужно расслабиться, чтобы согреться. Иначе никак, — отрезает он.

Поджимаю губы, а зубы стучат так, что челюсть уже болит. Даже ноги болят. Кости. Их сильно ломит. Ладони Лазарро проходят по моей талии, и он трёт мои плечи, живот, бёдра… и меня неожиданно пронзает догадкой.

Задерживаю дыхание и резко поворачиваюсь к нему. Удивляясь, он приподнимает брови, и я слабо ударяю его в грудь. На самом деле из последних сил.

— Белоснежка…

— Мудак. Ты… всё… подстроил… ублюдок. Ты специально… это сделал. Ты заставил меня… признаться… вынудил… окоченеть, чтобы… ты мог… полапать меня, и я… увидела в тебе спасителя… козёл, — с ненавистью шиплю.

— Снова за своё, — Лазарро устало прикрывает веки и глубоко вздыхает.

— Ты… это… подстроил…

— Нет, — рычит он.

— Да… ты знал… стена… мины… откуда ты знал? Мины… про мины… — прищуриваюсь я. Господи, как глаза болят, но я не дам ему снова обвести меня вокруг пальца.

— Хорошо. Я не знал. Но они стреляли по моей стороне, чтобы машину повело вправо. Они пробили заднее колесо слева, и это должно было занести машину в стену и пострадала бы только ты. Не могу точно сказать, заминирована ли дорога, но я заметил рыхлый снег. Он был светлее, чем остальной. Значит, им… — Лазарро делает паузу и неожиданно ударяет зубами.

— Было подозрение, что слева заложена бомба, которую взорвали бы, если бы я поехал туда. Единственный вариант был падать в водохранилище. Они знают, что ты не умеешь плавать. Температура воды, старое сотрясение и твоя слабость. Всё было против тебя… но не я. Итан проверит… и… тогда будем знать точно. Я не собирался рисковать нами обоими, — он замолкает и проводит языком по сухим и обветренным губам.

Злость затихает внутри, а боль становится сильнее. Я верю ему. Верю, что Лазарро сделал всё, чтобы спасти нас двоих. Верю, что он не подстраивал эту погоню.

— Они были на мосту. Стояли там и ждали, когда мы выплывем. Вероятно, у них был автомат с прицелом, и они бы стреляли по тебе. Я… уплыл точно под мост и слушал. Там был один… второй сидел за рулём… работал двигатель, и был слышен звук шин. Водитель развернул машину, другой выглянул за мост, и мы нырнули. Они убедились в том, что мы не всплыли, и уехали. Но не по той заминированной дороге, а назад по пути к фабрике… они вернутся в объезд, чтобы подчистить всё за собой. Это моя догадка… не факт… проверим её позже, — неожиданно добавляет Лазарро, удивляя меня ещё больше. Он, действительно, всегда всё подмечает. Всё. От него не укроется ни один шорох. Он словно материализуется рядом с врагами и наблюдает за ними. Да я в шоке, и меня трясёт от холода.