Эффект Боке

Глава 3

Париж прекрасен в любое время года, но весной особенно. Теплый мартовский ветер, успокаивающим бальзамом ласкал кожу, заставляя забыть холодные месяцы. Столица Франции оживала в лучах яркого солнечного света, заряжая жителей этого завораживающего города настоящим весенним настроением. Марта обожала это время. В этом году солнце пригревало достаточно сильно, и хотелось верить, что скоро весна станет полноправной хозяйкой города.

Для местных жителей набухшие розовые бутоны вишни и магнолии на аллеях — предвестники тепла. Марту, оказавшуюся здесь в первый раз именно весной, цветущее розовое буйство просто сшибло с ног. Невероятной красоты зрелище. Французы, сделавшие культ из рядового события — цветения сакуры, подарили Парижу еще один повод для восхищения. Все свободные места на эти даты у парижских фотографов забиты на год вперед.

Как раз в это время здесь проходила Неделя Моды — крупное международное событие в фэшн-индустрии. Именитые дизайнеры устраивали показы в выставочном зале торгового центра «Карусель Лувра».

В шестом округе Парижа, недалеко от Пантеона, Латинского квартала и стен Сорбонны, что на левом берегу размеренно текущей Сены, располагался роскошный Люксембургский сад, украшенный статуями французских королев. Это место завораживало гостей города и привлекало множество парижан. Внутри Люксембурского дворца царила атмосфера уютного величия. Торжественные колонны, выполненные для каждого этажа в определенном стиле, венчали просторную террасу, с которой открывался прекрасный вид на сад с оригинальными фонтанами и искусственными прудами. Стиль постройки переходил от ренессанса к барокко. Именно поэтому здесь получались потрясающие фотографии.

Несмотря на это раздраженный Шейн кидался на окружающих. Видимо съемка шла не совсем так, как планировалась. Марту поведение коллеги никак не задевало. К ней на площадку приехал Хьюберт. Мужчина оказался в Париже впервые. После рабочего дня девушка обещала устроить небольшую экскурсию по местным достопримечательностям.

Представив Шейну приятеля, Марта старалась хихикать тише. Хьюберт принес свежие круассаны и стакан капучино. Нашептывал что-то на ухо, обдавая горячим дыханием, прижимаясь чересчур близко и пьяня жаром желанного крепкого мужского тела. Если честно, Марте было не особо важно, о чем именно он рассказывал.

Хьюберт оказался совладельцем семейной мастерской татуировки и перманентного макияжа, приехав на крупнейший саммит во Франции. Самые изысканные фантазии по украшению тела рисунками на подобном мероприятии становились реальностью. У Марты не было тату. Не особо горев желанием стать обладательницей рисунка на теле, она, тем не менее, восхитилась увиденным.

Но больше всего девушку волновал новый знакомый. Ее буквально скручивало от желания остаться наедине. Серые глаза смотрели проникновенно и чувственно. От каждого слова Хьюберта у Марты по коже ползли мурашки. Он улыбался, излучая любовные флюиды. Бессловесный призыв к действию и обещание невероятных удовольствий. От этого ощущения Марте хотелось взлететь.

С момента знакомства ее ничто не расстраивало и вообще мало что заботило. Хьюберт оказался интересным собеседником, легким и уютным. Он задавал вопросы о том, что ей нравилось, о любимых местах отдыха, о происходящем во время съемочного процесса. Ей льстила подобная заинтересованность ее жизнью. А когда он сильной ладонью прикасался к спине, чтобы обратить на себя внимания или чуть пододвинуть, Марта вспыхивала и моментально сгорала, как беззащитный фитилек декоративной свечи.

В определенное время суток свет для фотографий становился удивительным. Это время называлось “золотой час”. Свет в эти мгновения боковой и резконаправленный. Благодаря этому предметы отбрасывали длинные тени, невероятно красиво подчеркивалась их текстура. Гораздо теплее, чем в полдень, практически желтый, от того он и звался «золотым». Мягкость давала возможность легче запечатлеть перепады теней и контрасты. Свет во время золотого часа прекрасен для всех типов фотографии. Это было то самое время дня, но Шейн все равно бесился, несмотря на фактически идеальные условия для фотосъемки.

Дизайнерский диван, распахнутые настежь окна и двери, три огромных вазы с шикарными ветками только что расцветшей вишни дополняли уютом и теплом один из залов Люксембурского дворца. Молодой человек модельной внешности, в полурасстегнутой белой рубашке и черных брюках, вальяжно откинулся на бархатную спинку. На коленях расположилась Эмма в модном бюсте и коротких шортах. Не пошло, но стильно. Белье, точно подобранное по фигуре, идеальная прическа. Все настолько красиво, что невозможно отвести глаз.

— Поцелуй его по-настоящему, — без всяких эмоций попросил Шейн.

Эмма заметно сжалась, но выполнила. Мечтавшая стать ведущей топ-моделью на неделе моды в Париже, девушка беспрекословно осуществляла любую прихоть фотографа. Однако Шейн все равно не был доволен.

Желваки ходили по лицу, и, почесав лоб, он опустил камеру. Марта слушала только Хьюберта, а Шейна вполуха, но догадывалась, что мистер фотограф вызовет в коридор Эмму и хорошенько отчитает за то, что та слишком скована в своем сексуальном образе. Из-за чего фотографии получались не провокационными, как задумано, а картонными. В каком-то смысле это было правильно. Но неожиданно Шейн повернулся совсем в другую сторону:

— Марта, — подозвал указательным пальцем, выходя в сад через шикарную балконную дверь, — на пару слов.

Коллега удивилась, не понимая, что происходит. Марта вышла в сад. Шейн стоял спиной к двери, скрестив руки на груди. Затем сменил позу: поставил руки на пояс и медленно развернулся, наклоняя голову к плечу.

— В чем дело? — резко спросил фотограф.

— Что? — не поняла Марта, ведь свою работу она давно сделала.

— Почему посторонние люди на съемочной площадке?

От ледяного тона Марте стало не по себе, — такого Шейна она никогда не видела.

— Извини? — рассмеялась Марта.

Но Шейн даже не улыбнулся. Прикусив большой палец правой руки, снова поставил руки на пояс и стрельнул ледяным взглядом.

— У тебя есть пять минут, чтобы очистить площадку, — прошел мимо Марты, не оборачиваясь.

Разглядывая его широкую, крепкую спину, Марта потеряла дар речи.