Развод. Другая семья

Глава 51

Спустя две недели

Андрей

Я сидел на работе, в офисе банка, хмурый, как всегда в последнее время злой и уставший. Уставший от собственной семьи, и больше не желающий унижаться перед женой или перед родным сыном, который как чокнутый любит чужого дядю.

Больше нет сил разруливать внутрисемейную ситуацию, больше нет желания признаваться в любви и пытаться доказать, что ты и есть тот, кто им нужен.

Не хотят. Не надо.

Будем жить как соседи.

Скоро у меня появится собственный сын, перед которым мне не придется стоять на коленях, кланяться, выпрашивая любовь и уважение.

На карту прилетает отбивка от банка. Смс об оплате счета в кафе.

Жена не могла с утра найти свой кошелек и попросила у меня мою банковскую карту. И вот сейчас я узнаю о том, что они с сыном проводят весело время в кафе, отмечают Сашкино принятие в СКА.

Он талантливый парень и его взяли в детскую команду. Даже протекция деда не понадобилась. Мой сын прошел сам!

Гордость за ребенка переполняет меня. Такой мальчишка мог родиться только у двух любящих сердец. Почему теперь Аля настаивает на том, что ненавидит меня, не могу понять.

Можно предположить, откуда в ней проснулась такая ненависть! Я отнял у нее прошлое. Отнял веру, опустив на грешную землю. Она любила мужчина, думала, что подарила ему сына. А оказалась всего лишь воровкой, и подарила другому мужчине чужого сына.

Обидно. Достойно ненависти.

Две недели Алевтина избегает меня, почти не разговаривает, не смотрит в глаза. Не ужинает за одним столом, а если ей не удается ускользнуть от меня, то смотрит не в лицо, а в область шеи или поверх головы.

Во всё винит меня.

Спустя мгновение после получения эсэмэски раздается звонок мобильного.

Не хочу брать трубку. Я занят. Чертовски занят мыслями о своей жизни!

Телефон разрывается, и я нехотя беру трубку, даже не видя, кто звонит.

- Мы в нашем кафе, приезжай… - голос Али глохнет, и трубка отключается.

Через сорок минут подъезжаю к «нашему» кафе, где я делал Алевтине предложение. Дважды.

Припарковав на стоянке джип, иду в кафешку. Вхожу и сразу же вижу за «нашим» столиком Алевтину и сына с взъерошенной светло-русой головой. Мальчик сидит ко мне спиной, и я не понимаю, будет ли он мне рад или расстроится, как две недели назад.

На свой страх и риск иду к ним.

Мама с сыном дружно поедают мороженое и что-то обсуждают, весело смеются.

- Привет! – окликаю я, подхожу вплотную.

Аля вскидывает на меня серые глаза, наполненные бесконечной материнской радостью, и мило щебечет:

- Мы празднуем маленькую победу Саши.

Перевожу тревожный взгляд на сына и нервно сглатываю, ожидая от него грубых слов, типа: - Ты что здесь делаешь, дядя Андрей?!

Вместо этого мой мальчик смотрит на меня скептически, улыбается и говорит:

- Спасибо, дядя Андрей. Это всё твоя волшебная клюшка!

- На здоровье! – машинально протягиваю сыну руку, и он ее легонько жмет.

- Можем отойти на секунду? – осторожно касаюсь руки жены. Кивает и поднимается с места, идет к окну.

- Это ты меня позвала или он? – спрашиваю с вызовом.

- А к кому бы ты пришел? – отвечает вопросом на вопрос.

- Я пришел бы к своей любимой девушке и своему сыну, - отвечаю я, и беру жену за руку. Нежно сжимаю ее теплую тонкую ладонь в своей руке.

И замечаю, что Алевтина надела обручальное кольцо на безымянный палец. Впервые с момента свадьбы.

Золотой круг дарит мне надежду. Но уже в следующее мгновение Аля бьет меня словами, режет на живую. Высвобождая руку, дергается всем телом и жестко обрезает мне крылья:

- Я делаю это ради сына. Он должен видеть, что я уважаю тебя, впускаю в свою жизнь. Тогда и он последует моему примеру. Но я не готова стать твоей. Прости.

Ее слова будто острым скальпелем режут мою веру.

- Я люблю тебя, - горячо и отчаянно шепчу я. – Не могу забыть. Мне мало быть его отцом, я хочу стать тебе настоящим мужем.

Чтобы доказать свои намерения, я приблизился к ладной фигурке жены и обнял ее, заключив в обруч своих крепких рук.

Алевтина вдохнула мой запах, замерла и заплакала:

- Наши отношения с тобой – это предательство!

Я наклонился над ее лицом и поцеловал ее в лоб.

Она больше не сопротивлялась, не шевелилась…