Секс-сосед напрокат

***

В университет я вбежала крайне решительно. Не разбирая дороги, я то и дело натыкалась на снующих по коридорам студентов, коллег, извинялась и бежала дальше.

На парах я не появилась, староста оповестила начальство, и теперь мне предстоял строгий выговор, возможно, даже увольнение. Но мне все было нипочем. Меня таким уже не напугать.

Я уверенно держала путь в кабинет ректора. Вон даже дверь его видно. Огромная, из красного дерева, она была моим конечным ориентиром.

Да, только так. Боевое настроение, уверенность, что я все делаю правильно. Никаких сомнений, попятных, лишних раздумий.

Вперед. И только вперед.

Наспех поправила прическу, пригладила блузку, юбку.

Глубокий вдох, выдох. И я постучала по гладкой деревянной поверхности. Услышав в ответ, что мне можно войти, я распахнула дверь.

— Добрый день, Иван Геннадьевич, — поздоровалась я, но заметив за столом еще одну фигуру, запнулась и едва слышно добавила: — Папа? И ты здесь…

— А вот и Татьяна, — ректор неоднозначно хмыкнул, — Татьяна Юрьевна. — Он собрал со стола документы и, выравнивая их, стукнул краем. — Легка на помине.

— Выспалась, доченька? — отец сложил руки на груди и улыбнулся одним уголком рта. Словно старая побитая собака. На мгновенье мне даже стало жаль его. — Или что тебя задержало дома? Или, правильнее сказать, кто?

Его обманчиво вкрадчивый тон заставил меня насторожиться. Запереживать. Ну вот Таня-трусиха опять попыталась выбраться из-под налета сильной и независимой девушки.

Нет. Я больше не боюсь.

Заставив вспомнить себя зачем я здесь, я быстро вернула себе прежнюю уверенность.

— Подпишите, пожалуйста, — без предисловий и объяснений я положила на стол ректора заявление.

Тот взял его, пробежал взглядом по строкам и передал моему отцу. Качнул головой и со смешком добавил:

— Увольняется твоя доченька…

Иван Геннадьевич встал с кресла, подошел к окну.

— Мда… я вижу, — отец устало потер переносицу и вернул свой взгляд на меня. — Совсем мозгов нет? — строго спросил, усмехнулся. — Хотя, это риторический вопрос. Всегда знал, что Бог обделил тебя умом. Идиотка.

— Прекрати меня оскорблять! — заорала я на весь кабинет. Гордо вскинула подбородок и уже сдержаннее добавила: — Из нас двоих идиот — это ты. И да, сегодня я освобожу квартиру, можешь своего непутевого зятька обрадовать.

— Татьяна! Закрой свой рот! — папа стукнул кулаком по столу, резко поднялся на ноги. И зашагал по кабинету, словно загнанный в клетку зверь. Остановился напротив. — Что ты себе позволяешь? Это все твой стриптизер виноват. Я уверен. Это он на тебя плохо влияет. Ты всегда была послушной. Я запрещаю тебе с ним общаться! Слышишь?

Он подошел к стулу и вальяжно расселся на нем, с недовольством глядя на меня.

Я едва не задохнулась от возмущения. Хлопала глазами и понимала, насколько нелепо звучали его претензии. Мне ведь не пять лет. Почему он мне указывает, обижает? Я взрослая самодостаточная девушка. Хватит терпеть подобное отношение.

Выдохнула с шумом, сглотнула, сжала ремешок сумки.

— Иван Геннадьевич, — оставив без внимания слова отца, я обратилась к ректору. — Подпишите, пожалуйста, заявление, я спешу.

— Юра, что делать? — он взял лист бумаги, растерянно посмотрел на папу. — Подписывать? Твоя дочка, тебе и решать…

— Вы что-то попутали, Иван Геннадьевич, — произнесла я, едва себя сдерживая, чтобы опять не накричать. — Это решать только мне. Никак не другим людям. Так что, прошу, — я кивнула на листок в его руках.

— Даже если Иван Геннадьевич и подпишет, — отец вмешался в наш диалог, хитро усмехнулся, — то не забывай о двух неделях обязательной отработки. Так просто ты не уйдешь.

— Мой горячо любимый отец, — протянула я с сарказмом и вытащила из сумочки трудовой кодекс, предусмотрительно прихваченный из домашней библиотеки. — Если я переезжаю на новое место жительства, отрабатывать совсем не нужно, — нашла нужный пункт в книге и ткнула пальцем.

— Господи, это какой-то абсурд! — папа опять заорал, судорожно покачал головой. — Что с тобой, Таня? Куда ты уже собралась?

— Со мной, как раз, все хорошо, — проговорила, не узнавая свой голос. — Давно нужно было так сделать. А не слушать твои старые бредни и следовать им. Теперь командуй своим Игорьком, а меня оставь в покое.

— Это все твой стриптизер, — отец будто бы не слышал меня. — Это все он… он испортил тебя. Ты никогда мне не хамила…

— Думай, как хочешь, мне все равно, — фыркнула и, подойдя ближе, опять протянула заявление ректору. — У меня вечером самолет. Подпишите.

— Эх, Таня-Таня, — он укоризненно глянул на меня, затем на папу, опять на меня. Тяжело вздохнул и быстро черканул свою подпись на бумаге. — Ты делаешь большую ошибку сейчас.

— Пускай и так. Но это будет моя ошибка. А не продиктованная моим отцом.

— Ты мне больше не дочь, — как в агонии рявкнул папа. — Слышишь? Не дочь. И больше не смей звонить нам с мамой, плакаться…

— Не буду, — спокойно перебила его. — Не переживай. Больше я вас не побеспокою.

Развернувшись, я поспешила на выход. Сердце трепетало от радости. Неописуемой эйфории.

Я это сделала. Я смогла дать отпор отцу. Впервые в жизни. И больше никогда в жизни не позволю ему вмешиваться в мою жизнь.

Сегодня с Русланом мы улетаем. В Китай. В наше счастливое будущее.