Его маленькая одержимость

Пролог

– Пап, все будет хорошо. Я справлюсь, правда, – говорю тихо, стоя на коленях возле его кровати. – Не думай об этом. Я устроюсь на работу в кафе, уборщицей или дворником… Кем угодно! Буду заботиться о тебе. Ты поправишься, и все станет как прежде…

Папа горько улыбнулся и сжал мою руку.

– Твоя вера – за двоих, моя милая, – шепнул он, и я увидела скатившуюся по его виску слезинку. – Оставь это… Тебе только пятнадцать. Это тяжело… смотреть за человеком с ограниченными возможностями. Ничего не выйдет, доченька. Я не хочу, чтобы ты себя губила, чтобы теряла свое время, чтобы видела меня таким. Тебе нужно учиться, думать о себе, жить…

– Я буду жить здесь… – перечу.

– Ты не сможешь, девочка моя. Нужно платить за коммунальные услуги, возвращать кредит за квартиру, отдать долги за лечение. Плюс школа и еда! А в холодильнике пусто… Это ведь столько денег надо!

– Я смогу… – жалобно.

– Не губи себя, – настаивает. – Попроси о помощи…

– Я не хочу в детский дом! – плачу, прижимаясь лбом к его плечу. – Ты ведь знаешь, что меня заберут. Кроме тебя у меня больше никого нет. Я не хочу оставаться одной.

Две недели назад моего отца сбила машина на пешеходном переходе. Мужчина за рулем огромного черного внедорожника был в алкогольном опьянении. Он не скрывался с места происшествия, но все равно его оправдали. Виновным оказался мой отец, который якобы переходил дорогу на красный свет. И хоть это было не так, доказать обратное нам никак не удалось.

Вчера Марья Ивановна, наша соседка, помогла мне забрать папу из больницы. Его состояние улучшилось, но… был поврежден хребет. Его тело ниже пояса потеряло чувствительность и было парализовано. Прогнозы неутешительны. Вероятность того, что папа когда-нибудь вновь сможет ходить, минимальная. Но если придерживаться всех процедур, массажей, тренировок, шанс есть. Вот только для начала нужна была дорогостоящая операция и длительная реабилитация, которую мы, к сожалению, позволить себе не могли.

Кроме папы, я не имела больше родственников. У него тоже не оставалось никого, кроме меня. Попросить помощи не у кого, а обращаться к государству слишком рискованно. Когда я консультировалась относительно этого вопроса с адвокатом, которого мне посоветовала соседка после аварии, он предостерег меня об опасности попасть в интернат.

Поскольку других родственников у меня нет, а папа потерял трудоспособность, то нет кормильца и опекуна. Значит, единственный мой путь лежал в детский дом. А я не хотела… Боялась! Потому что знала, как там бывает. А еще мне было просто страшно, что больше никогда не увижу папу.

Другого выхода я не видела, кроме как не разглашать информацию о состоянии родственника, устроиться на работу и попробовать самостоятельно поставить его на ноги. Марья Ивановна – единственный наш друг и соратник – пообещала помочь мне в этом деле. В прошлом она работала сиделкой, к тому же была много лет влюблена в моего отца. Ее старшая дочь, которая имела хорошие связи и друзей в городе, пообещала найти мне работу по моим возможностям. Самостоятельно устроиться хоть куда-то, к сожалению, у меня не получалось, как бы не пыталась…

Все оказалось намного сложнее, чем я предполагала. Взрослая жизнь не спешила принимать меня в свои объятия. Никому не нужны были проблемы в лице пятнадцатилетней девочки, когда вокруг было полно желающих из числа совершеннолетних заполучить работу!

– Так будет легче, – успокаивал меня папа, но я слышала, как дрогнул его голос. Он любил меня, очень, и сам боялся потерять. Но не хотел быть мне обузой, поскольку понимал, в каком он состоянии, и не верил в успешный исход.

– Я не хочу легче… Мы справимся, вот увидишь, – не сдаюсь. – Я не оставлю тебя, пап. Никогда не оставлю…

***

Через несколько дней моих безуспешных попыток самостоятельного поиска работы Марья Ивановна принесла мне листочек бумаги, на котором был написан адрес ресторана и имя владельца, к которому я должна была обратиться за помощью. Ее дочь Алина работала там официанткой и по совместительству была девушкой администратора, поэтому замолвила за меня словечко.

– Тебе нужно найти Соболева Егора. Ровно в восемь он будет в ресторане. Позже ты его можешь уже не встретить, – добавила женщина, с чувством сжав мою руку. – Хорошо подумай, что будешь говорить и как просить. Соболев своенравный, иногда грубый, прямолинейный и редко кому-то помогает, поэтому все будет зависеть от тебя.

Я растерянно кивнула, взяв дрожащей рукой листочек.

– Соболев – это администратор?.. – уточняю, и женщина улыбается мне.

– Нет, он владелец целой сети ночных клубов, ресторанов и отелей во всей стране. Конечно, подобные вопросы решает не он, но, только заполучив его согласие, сможешь добиться чего-то. Ты несовершеннолетняя, и это может стать проблемой!

***

На следующий день ровно в восемь я была в ресторане. Алина провела меня внутрь и велела ждать в комнате для прислуги, пока администратор Евгений договорится о встрече.

Спустя пять минут мужчина вернулся и сообщил, что Соболев занят, а рабочий персонал в полном составе и никто не требуется. Единственное, что было необходимо, – это живая музыка в ресторан, и, если я умею петь, то должна с первой минуты оказать впечатление на владельца. Второго шанса у меня не будет…

Петь… Я умела петь, и голос у меня был неплохой, но никогда этого не делала для кого-то, для толпы.

– Учти, я не говорил ему, сколько тебе лет, потому что не уверен, справишься ли ты. Видеть он тебя не будет, а только слышать, поскольку находится в другом отделении VIP-зала. Поэтому, если ничего не получится, упрашивать не нужно. Только один шанс… – предупредил Евгений, и я кивнула, глубоко вдыхая в легкие воздух. Ради папы я все сделаю!

Алина крепко сжимает мою руку, подбадривает парочкой добрых слов и провожает меня к небольшой возвышенности, которая служила якобы сценой. Она была завешена полупрозрачной ширмой, скрывающей большое черное пианино.

– Готова? – спрашивает девушка, вручая мне микрофон. Я киваю, проглатывая ком в горле, который образовался от страха. – Какую песню будешь петь? Я включу минус.

– «Surrender» Natalie Taylor, – шепчу свою любимую песню, которая, как по мне, не оставит равнодушным ни одно сердце в этом зале. Я знала ее наизусть, потому что чувствовала каждое слово в ней и не раз тайком пела ее в комнате или душе. Сейчас эта песня выражала состояние моей души как никогда раньше.

– Хороший выбор, – хвалит Алина. – Ты справишься.

Я робко улыбаюсь, киваю и беру в руку микрофон. Начинает играть музыка, без предупреждения и представления. Вот так сразу. Все вокруг смолкают и переводят на меня свои взгляды. Ждут. Молчат. Давят…

Первое пятисекундное вступление, и мне его достаточно, чтобы отстраниться от всего мира. Плотно прикрыв веки, я начинаю изливать нежный поток слов, который у меня же самой вызывает мурашки по коже. Отключаюсь от реальности, вникаю в суть, в каждый звук и мелодию. Пою от души и сердца, передавая эмоции, боль, любовь… А затем музыка смолкает. Все заканчивается.

Я медленно открываю глаза и вижу, как окружающие смотрят на меня с интересом и восхищением. Некоторые женщины вытирают на щеках слезы. Дальше следует взрывная волна аплодисментов и одобрение.

Я улыбаюсь, но не долго, потому что перед моими глазами появляется растерянный Евгений. Он берет меня за руку и опять тянет за собой в комнату для прислуги.

– Черт! Повезло тебе, девочка, – начинает.

– Почему «черт»? Мне нужна эта работа, очень, иначе… – скулю, глядя на мужчину умоляющим взглядом.

– Я знаю! Алина рассказывала про твое положение, – обрывает. – Но тебе незачем волноваться: зацепил твой голос хозяина. Будешь работать три раза в неделю с девяти вечера и до полуночи в мою смену. Это испытательный срок. Дальше посмотрим, – отвечает, помявшись на месте. – А «черт», потому что я не верил в то, что ты это сделаешь, поэтому солгал Егору Максимовичу! Если он узнает об этом, у меня будут проблемы, а тебя выгонят. Хозяин не принимает на работу малолеток…

– Но… – пыталась что-то возразить и запнулась. Мне вдруг стало страшно, что мне откажут, что я не смогу, что это конец… Сердце учащенно забилось в груди, охватила паника. Как же так? Ну хоть немного везения у меня должно быть после стольких неудач?!

– Не переживай: работа твоя. А насчет лжи… Мы что-нибудь придумаем. Возможно, сделаем шоу инкогнито. К тому же Соболев не часто бывает в этом ресторане, только в определенные дни, поэтому ваша встреча будет практически невозможной, – успокаивает, заставляя облегченно выдохнуть. – Самое главное – ни с кем не говори и не встречайся. Если будет необходимо, Алина изменит внешность и сыграет твое первое знакомство с хозяином. Также она позаботится о безопасности, нарядах и твоих тайных выступлениях. Деньги будешь получать после каждого отработанного дня. Сумму обсудим в понедельник. Вопросы есть?

Я отрицательно качаю головой, не веря в свою удачу. Неужели все получилось?

На моих глазах выступили слезы радости.

– Спасибо вам за помощь, – благодарю Евгения, и он смущенно отводит взгляд. Я знаю, что он рискует, скрывая мою личность, но ему известна моя ситуация, а мир не без добрых людей.

– Удачи, и будь внимательна, – предупреждает, легонько потрепав меня по щеке.

– Доберешься сама домой? – спрашивает Алина, обнимая меня за плечи, и я киваю.

Мы не были лучшими подругами, хотя росли вместе, общались и часто виделись. Но этот день многое изменит в наших с ней отношениях… А вместе с этим изменится и моя жизнь…