Спаси моего сына
— Ты будешь на меня работать.
— Снова потребуешь родить тебе сына?! Или тебе приспичило спинку помять?
Ничего не сказав, Захар пошёл к дому. И тут двери дома открылись.
— Наследник мне не нужен, — сказал Захар. — Он у меня уже есть. И гладить ты будешь не меня.
Вышедший из дома мальчик был похож на Захара, как две капли воды. Он был примерно одного возраста с моей дочерью, но казался старше. Может, из-за того, что не улыбался и смотрел волком, а может из-за ходунков, на которые опирался, идя к нам.
— Это Игнат, — когда мальчик дошёл до нас, сказал Захар. — Ты должна поставить моего сына на ноги.
— Ты мог нанять любую массажистку, — с трудом ответила я.
— Мог. Но я захотел тебя.
- Автор: Алиса Ковалевская
- Жанр: Современная проза / Современные любовные романы
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Спаси моего сына" полностью
Глава 22.1
Вика
Его голос держал меня.
Как из тьмы лучиком света пробивалось «Вика, Вика, Вишенка».
Вишенка…
— Вишенка… — прошептала я, и почувствовала, как пальцы утонули в тепле руки. С огромным трудом приоткрыла глаза и наткнулась на взгляд Захара.
Вдали ревели сирены, а ног касался лёгкий ветер. Бетона не было, стен тоже. Я лежала на траве, а Захар сидел рядом.
— Ещё немного. Держись. Ты должна держаться.
— Должна? — шепнула с огромным трудом.
Было холодно. Я не чувствовала ног, тело бил озноб, и только от ладони Захара исходило живительное тепло. Губы не слушались, но я боялась не успеть сказать главное.
— Я думала, ты забрал у меня всё. А ты… Ты отдал. Прости, Захар. Пр… — голос сорвался.
— Тс-с-с, — он приложил палец к моим губам. — Молчи.
Сирены выли уже совсем рядом. Я прикрыла глаза, но Захар встряхнул меня за плечо.
— Не спи, — приказал он. — Не смей спать, Вишенка моя. Я буду называть тебя Вишенкой, как тебе?
— Вишенка… — я почти что улыбнулась. — Виш… — веки тяжелели с каждой секундой.
— Открой глаза! — рявкнул муж. — Ты должна держаться. Ради детей, ради меня. Ты слышишь? Твоя дочь ждёт тебя. И сын.
Я отрицательно мотнула головой. Моя дочь. Мой сын…
— Я нашла акуш… акушерку, — выдавила чуть слышно. — Я всё знаю. Они твои, а я…
— Ты их мать, — отрезал Захар и стиснул мои пальцы. — Только ты. Другой у них не будет.
Открыть глаза стоило неимоверных усилий, но я всё-таки это сделала. Солнце стало блёклым, небо далёким, и даже Захара я видела, как сквозь дымку. И всё же смогла окунуться в его серые глаза. Хотела дотянуться до лица, но руки отяжелели.
Машина остановилась совсем рядом. Сирена взвизгнула в последний раз, бросила на лицо мужа красно-синий блик и затихла.
— Только ты, — повторил Захар. — В моей жизни есть только одна женщина, и эта женщина — ты. Я люблю тебя, слышишь, Вик? Ты нам нужна.
— Ты меня простил? — спросила я.
Но голоса не услышала. Его не было, только движение губ и стремительно темнеющее солнце. И ещё серые глаза Захара. Такие же, как и у Инги. Если бы я выбирала цвет своего неба, оно бы было серым. И я бы падала в него. Падала и падала.
Но я проваливалась во мглу.
Люблю. Люблю… Хотела сказать, но не могла. Всё, что ещё оставалось — пробивающееся сквозь черноту тепло, но и оно рассеялось. Мгла, и я в ней. Одна, без права на большее.
Захар
Пока шла операция, я ждал в холле. Вику доставили в местную больницу, и я готов был приставить дуло к башке главного хирурга, если бы в этом был хоть какой-то смысл. Сидел на скамейке и смотрел на ладони. Час назад в больничном туалете смывал с них кровь своей жены и мечтал, чтобы это была моя собственная.
Подыхая, Королёв харкал розовой пеной. Вслед за первой, я отправил в него ещё две пули и готов был разрядить всю обойму. Собственный крик стоял в ушах.
— Захар Николаевич, — позвал меня врач. — Можно вас?
Я резко вскинул голову и всмотрелся в его лицо.
— Говорите. — Поднялся. Тот не спешил. — Говори! — гаркнул я. — В чём дело?!
— Пожалуйста, спокойнее.
— Спокойнее?! — я схватил его за ворот халата. Он напоминал старого лиса — глазки маленькие, сам рыжий и тощий. — Что ты хотел? Если твои врачи не вытащат мою жену, я камня на камне тут не оставлю. Ты денег хочешь?! Я тебе дам денег, но только когда моя жена выйдет из этой больницы и выйдет своими ногами! А пока скажи своим докторам, чтобы делали свою работу. Я могу быть очень щедрым, — оттолкнул его. — Но могу быть очень жестоким.
Врач одёрнул халат.
— Мы поняли друг друга? — спросил жёстко.
— Мы делаем всё от нас зависящее.
— Вот и делайте.
Развернулся и увидел идущего к нам Святослава. Он был мрачным, как никогда.
— При обыске у Королёва нашли несколько гранат, — сообщил он. — Возможно, он задумывал что-то ещё. Как Вика?
Я промолчал. Посмотрел на обшарпанную стену и сжал зубы.
— Я уже потерял одну женщину, — ответил Славе. — Тогда думал, что сдохну. Но нет. Я любил Настю, но Вика… Она — моя жизнь. Она мать моих детей.
— Мать ваших детей…
— Она — мать моих детей, — сказал, твёрдо глядя ему в глаза. — Она. Если ты знаешь, кому надо молиться, чтобы она жила, скажи мне. Если знаешь, кому надо заплатить — заплати. Что надо сделать, Слав? Покаяться? Я каюсь. Во всём, что сделал и не сделал. Что ещё?
— Я не знаю, Захар Николаевич.
— И я не знаю, — посмотрел на дверь операционной.
Вику увезли больше двух часов назад, и до сих пор я держался. Сперва говорил с ментами, потом как в тумане мерил шагами коридор. Телефон зазвонил, и я, достав его, увидел фотографию дочери.
— Да, малышка, — ответил, заткнув подальше желание рвать и метать.
— Папа… Мне мама только что приснилась, — её голос был пронизан слезами. — Пап…
— Что?
— Мне приснилось, что мама умерла.
Я стиснул зубы с такой силой, что заныли скулы. Голос дочери скальпелем вспорол страх.
— Папа, — всхлипнула она. — Мама же не умерла? Она просто болеет? Но… Но почему если она болеет, она не звонит?
— Позвонит, — только и смог сказать я. — Она обязательно позвонит тебе. И Игнату тоже.
— Когда?
— Скоро, малышка. Очень скоро.
— Ты обещаешь?
— Обещаю.
Только сказал это, двери операционной распахнулись, и в коридор вышел хирург. Посмотрел на меня. Его лицо было безучастным, взгляд отстранённым и усталым. Я шагнул к нему.
— Что с моей женой? — спросил резко.
Он молчал.
— Что с моей женой?! — взревел я.
А в ушах был только голос Инги и её тихий плач.