Болевой порог. Вторая чеченская война

Позиции первого взвода. Булат и Юра

– Булат, ты спишь? – теребил контрактника за ногу Юра Казаков. – Ну не спишь ведь, Булат. Эй!

– Ох, как дам я тебе сейчас в глаз молодой, – ответил Бембетов, приподнявшись с лежанки в поисках папиросы. – Есть «чипироска», боец?

Казаков протянул ему сигарету с фильтром, давно ждущую своего часа за пазухой. И вот этот час настал, заставляя смотреть нетерпеливо в глаза контрактника, ожидая долгожданного разговора. Булат потянулся и зевнул, поправляя грязную тельняшку на теле, которая явно была на размер меньше и вечно задиралась над худым животом. Сквозь тонкий материал десантной майки отчетливо виднелись выступающие рёбра бойца. Но сколько бы Булат ни ел, он не поправился ни на грамм.

Жилистый, сухой и смуглый.

– Ну чего тебе, Юра? – прикурил от спички Бембетов.

– Как чего? Ты издеваешься? – возмутился боец, присаживаясь поближе, уставившись в полутьме на уголёк равномерно тлеющейся сигареты. – Я, что, зря для тебя целую пачку «Явы» рожал? Рассказывай мне давай, как вы в первую войну за Минутку бились.

– Так я ведь рассказывал вам уже, – раздражённо ответил Бембетов.

– Про лейтенанта-то? Так это ведь хохма просто, – не отставал Казаков, – ты мне серьёзное что-нибудь расскажи. Я могила, если что.

Клянусь. Нам ведь самим скоро в ту сторону идти.

– Будешь перебивать, я перестану рассказывать. Усёк?

– Ага, – согласно закивал головой боец.

– Я ведь срочную службу в разведбате служил. Спецназ ГРУ. На задания старались брать только тех, кто уже год отслужил и прошёл положенную подготовку.

– Я думал, в ГРУ только офицеры служат, – перебил Казаков.

– Так, ты погулять захотел? – строго спросил Бембетов.

– Не-не, всё, молчу.

– Ну вот, в ночь на четвёртое февраля 1995 года нашей группе поставили задачу: выдвинуться с позиций швейной фабрики и разведать безопасный проход к зданию ОВД у площади Минутка. В этой группе у меня друг был. Мы с учебки вместе в разведку попали. Вот такой пацан, – поднял большой палец руки Булат. – Костя его звали. С Урала не то с Сибири, что ли. Я на города, к сожалению, памятью слаб. За нашей группой в двухстах метрах двигался батальон морской пехоты. Их разведчиков при штурме дворца Дудаева покрошили. Поэтому, так сказать, никто, кроме нас.

Бембетов замолчал на минуту, и по лицу стало ясно, что события той ночи встают теперь перед глазами во всех подробностях и деталях, и виной тому молодая упрямая память. Юра смотрел на него молча, внимательно и терпеливо, боясь ляпнуть что-нибудь глупое и не услышать рассказ о тех тяжёлых боях.

– Шли частным сектором. У нас в группе десять человек. Гранатомётчик, пулемётчик, снайпер и стрелки – всё, как положено. Приборы ночного видения имелись, батареи заряжены, и ночь нам не страшна. Связь как внутри группы, так и общая 159-я станция. Дома вокруг богатые, двухэтажные, как в Москве на Рублёвке, – улыбнулся Булат. – Всё-таки центр города. Впереди высотки виднеются. Командир группы, старший лейтенант, приказал выдвигаться к шоссе и держаться ближе к стенам домов. Головной дозор впереди идёт, и пока всё вроде чисто. Хотя бои по всему городу гремят, так же, как и сейчас, к примеру. – Какой дозор, я не понял? – переспросил Юра.

– Не тупи, боец, – постучал себе по лбу кулаком Бембетов, – головной дозор, всегда впереди идут, чтобы вся группа в засаду не угодила. Тут команда «стой» звучит, – сделал серьезное лицо контрактник, – не поверишь, впереди «духи». Человек пятьдесят. Бегут по центру прямо на нас, не особо маскируясь. Они ведь у себя дома. Хорошо, что старший вовремя сообразил миномёты навести, да и расстояние позволяло. Прогремели залпы где-то за спиной, и началась свистопляска. Первые мины, как обычно, по нам. Я так в землю мордой зарылся, что всё, думал, настал мой дембель прямо здесь и сейчас. Амулет на шее в кулаке сжал, что еле пальцы разомкнулись. Впереди Костя лежит, я его за штанину дёрнул, мало ли. А он жив-здоров, только головой в разные стороны вращает. Боевиков накрыли, но не всех. Остатки мимо нас пробежали, в метрах десяти. Так хотелось в упор их завалить – не поверишь. Пришлось пропустить. Там их морская пехота встретила.

– Вот это да, – восхищался остросюжетным рассказом Казаков.

– Вышли мы к мосту автострады. По обе стороны моста насыпь щебня. В русле сухо. Да и не река это вовсе была, а просто мост через широкий бетонный канал. Рядом трёхэтажный жилой дом, ну а за ним как раз ОВД. Вот тут мы и попали. Как давай они по нам лупить из всех стволов, а мы и головы поднять не можем. Моряки тоже к насыпи, и зря. Все как на ладони. Повезло, что у «духов» приборов ночного видения не было. А то полегли бы все. Раненые орут, пехота паникует. Там и так в батальоне процентов сорок от личного состава осталось. В общем, нужно было срочно принимать решение.

– А чего вы под мостом не укрылись? – резонно подметил Юра.

– А ты попробуй добеги до него всем батальоном-то, умник, – зло ответил Булат, – а если и там «духи»? Перед нами четыре огневых точки противника. Две на первом этаже и две на втором. Что делать? Командир группы решает зачистить первый этаж гранатами – подбежать вплотную к стене. Гранаты – наступательные. Взрываются от соприкосновения с преградой. Поработать вызвались два контрактника, ну и Костя.

– А почему именно он? – снова переспросил Юра.

– Не знаю, – мрачно ответил Бембетов, – подготовлен был так же, как и все мы. Худой, щуплый парень. В общем, рванули они через насыпь на свой страх и риск к стенам этого дома. Полетели гранаты, да так удачно, что обе точки заткнулись. Пацаны залезли на первый этаж в одну из квартир, и тут началась рукопашная схватка. Один из контрактников напал на молодого чеченца и давай молотить суку. А тот как завизжит, как девка, на весь этаж. Естественно, к нему на помощь сбежались несколько крепких «зверьков». В комнате столпотворение. Идёт жестокая драка. В ход пошли ножи и всё, что под руку попадётся. А Костя в стену вжался, у бойца ступор. И когда наших разведчиков «духи» толпой на лопатки положили, тут и произошло чудо с бойцом. Он схватил свой автомат за горячее дуло и давай им махать направо и налево, угодив прикладом боевику в висок. Ладони обжёг, конечно, но на адреналине, сам понимаешь, человек мало что чувствует и просто выполняет задачу. Между жизнью и смертью главное не растеряться, чтобы не шагнуть не в ту сторону.

– Вот это мужик, – прошептал взволнованно Казаков, глядя Булату в глаза.

– «Дух» завалился сразу, а второй на Костю пошёл. Ну боец не растерялся, а может быть, уже и сам в раж вошёл. Он выхватил свой НР, ну нож разведчика, в общем, и давай им боевику в лицо тыкать. Бил-то он не как учили, а как придётся, снизу вверх. Вот и попал, можно сказать, совсем случайно, да прямо в кадык противнику, разворотив ножом горло. Контрактники, когда очухались, хотели на руках его качнуть. Хоть и сопляк, а жизнь двум здоровым мужикам спас. Дом мы этот всётаки взяли, закрепились и двинули к зданию ОВД, выполняя изначально поставленную задачу. К утру всё закончилось, и начало светать. При подсчёте личного состава Костю мы недосчитались. Нашли его на углу здания, среди кирпича и арматуры. Он занял позицию с автоматом в руках, как положено. Перевернув его на спину, я увидел бледное и умиротворенное лицо. Как будто Костя уснул, только с открытыми глазами. Затылок в крови, каска и голова пробита. Снайпер, сука, сработал или вообще шальная. Обидно было всем. Но больше всего мне и контрактникам. Его наградили орденом Мужества – посмертно.

Казаков развернулся к печке и взглянул на танцующие языки пламени. Тишину нарушал только треск догорающих дров, и Булат заметил, как Юра нервно мнёт пуговицу бушлата. Глаза широко открыты, лицо задумчиво, и морщины отсутствуют, как у младенца. Боец был шокирован ровным и спокойным голосом, который только что говорил о самом страшном, что приходилось слышать за неполные девятнадцать лет. Ему стало ясно, почему с такой неохотой те, кто прошёл, вспоминают об этом. Стало ясно, почему поделился Булат. Будь готов ко всему и даже к смерти. Самой страшной, липкой, жгучей, холодной и одинокой. Неважно, где и когда. Будь сильным или хотя бы постарайся таковым прикинутся, чтобы отбросить эти мысли и встретить новый день как день вчерашний.