Анархизм. Сочинения одного из лидеров мирового анархического движения начала ХХ века

Патриотизм – угроза свободе

Что такое патриотизм? Любовь к родине, месту детских воспоминаний и надежд, мечтаний и стремлений? Не то ли это место, где мы с детской наивностью следили за бегущими по небу облаками и удивлялись, почему и мы не можем бежать так же быстро? Место, где бы мы насчитали миллиарды сверкающих звезд, ужасаясь, чтобы каждая не «оказалась глазом», пронзающим самую глубину наших маленьких душ? Не то ли это место, где мы слушали пение птиц и мечтали о крыльях, чтобы улететь, как и они, в дальние страны? Или место, где мы сидели на коленях у матери, упоенные чудесными рассказами о великих подвигах и завоеваниях? Словом, любовь к месту, где все представляет бесценное и драгоценное воспоминание о счастливом, радостном и веселом детстве?

Если это патриотизм, то немногих современных американцев удалось бы призвать к патриотизму, поскольку место игр превратилось в фабрику, мельницу и шахту, а пение птиц заменили оглушительные звуки машин. Мы также не услышим рассказов о великих делах, потому что истории, которые наши матери рассказывают сегодня, – это истории печали, слез и горя.

Что же такое патриотизм? «Патриотизм, сэр, – последнее прибежище негодяев», – сказал доктор Джонсон. Лев Толстой, величайший антипатриот нашего времени, определяет патриотизм как принцип, оправдывающий подготовку массовых убийств, как работу, требующую лучших орудий для уничтожения людей, чем для производства таких необходимых вещей, как обувь, одежда и дома, как сделку, которая сулит большие прибыль и почет, чем честный труд.

Гюстав Эрве, еще один великий антипатриот, справедливо называет патриотизм суеверием – куда более вредным, жестоким и бесчеловечным, чем религия. Суеверие религии возникло из-за неспособности человека объяснить явления природы. То есть когда первобытный человек слышал гром или видел молнию, он не мог объяснить ни того ни другого и потому заключал, что и то и другое должно быть силой большей, чем он сам. Точно так же он видел сверхъестественную силу в дожде и в различных других изменениях в природе. Патриотизм, с другой стороны, есть суеверие, искусственно созданное и поддерживаемое сетью лжи и неправды, суеверие, которое лишает человека самоуважения и достоинства и увеличивает его высокомерие и тщеславие.

Основу патриотизма и в самом деле составляют тщеславие, высокомерие и эгоизм. Позвольте мне проиллюстрировать. Патриотизм предполагает, что наш земной шар разделен на маленькие точки, каждая из которых окружена железными воротами. Те, кому посчастливилось родиться в определенном месте, считают себя лучше, благороднее, величественнее, умнее живых существ, населяющих любое другое место. Поэтому долг каждого, живущего в этом выбранном месте, – сражаться, убивать и умирать в попытке навязать свое превосходство всем остальным.

Обитатели других мест рассуждают, конечно, так же, в результате чего уже с раннего младенчества ум ребенка отравляется леденящими кровь рассказами о немцах, французах, итальянцах, русских и т. д. Когда ребенок достигает зрелого возраста, он насквозь пропитан верой в то, что он избран самим Господом для защиты своей страны от нападения или вторжения любого иностранца. Именно для этой цели мы требуем большей армии и флота, большего количества линкоров и боеприпасов. Именно для этой цели Америка за короткое время потратила четыреста миллионов долларов. Только подумайте об этом – четыреста миллионов долларов, забранных из продуктов труда народа. Ибо, разумеется, не богатые способствуют патриотизму. Они – космополиты, чувствуют себя как дома в любой стране. Мы в Америке хорошо знаем правду об этом. Разве наши богатые американцы не французы во Франции, немцы в Германии или англичане в Англии? И разве они не растрачивают с космополитической грацией состояния, нажитые американскими фабричными детьми и хлопковыми рабами? Да, это патриотизм, который позволяет посылать соболезнования деспоту, подобному русскому царю, когда с ним случается какое-либо несчастье, как это делал президент Рузвельт от имени своего народа, когда Сергей (великий князь Сергей Александрович. – Пер.) был наказан русскими революционерами.

Это патриотизм, который поможет главному убийце Диасу уничтожить тысячи жизней в Мексике или даже поможет арестовать мексиканских революционеров на американской земле и держать их в заключении в американских тюрьмах без малейшего повода или причины.

Но тогда патриотизм не для тех, кто представляет богатство и власть. Он сгодится для народа. Это напоминает историческую мудрость Фридриха Великого, закадычного друга Вольтера, который сказал: «Религия – ложь, но ее нужно поддерживать для масс».

В том, что патриотизм – довольно дорогостоящее учреждение, никто не усомнится, рассмотрев следующую статистику. Прогрессирующее увеличение расходов ведущих армий и флотов мира в течение последней четверти века – факт такой серьезности, что он поразит любого вдумчивого исследователя экономических проблем. Его можно кратко обозначить, разделив время с 1881 по 1905 год на пятилетние периоды и отметив расходы нескольких великих держав на нужды армии и флота в течение первого и последнего из этих периодов.

Расходы Великобритании возросли с 2 101 848 936 долларов США до 4 143 226 885 долларов США, Франции – с 3 324 500 000 долларов США до 3 455 109 900, Германии – с 725 000 200 долларов США до 2 700 375 600, Соединенных Штатов – с 1 275 500 750 долларов США до 2 650 900 450, России – с 1 900 975 500 долларов США до 5 250 445 100 долларов США, Италии – с 1 600 975 750 долларов США до 1 755 500 100 долларов США, Японии – с 182 900 500 долларов США до 700 925 475 долларов США.

Военные расходы каждой из упомянутых стран росли в каждую из рассматриваемых пятилеток. За весь период с 1881 по 1905 год расходы Великобритании на армию увеличились вчетверо, США – втрое, России – вдвое, Германии – на 35 %, Франции – примерно на 15 %, Японии почти на 500 %. Если мы сравним расходы этих стран на армии с их общими расходами за все заканчивающееся в 1905 году двадцатипятилетние, то соотношение увеличится следующим образом: в Великобритании с 20 % до 37; в США с 15 до 23; во Франции с 16 до 18; в Италии с 12 до 15; в Японии с 12 до 14. С другой стороны, интересно отметить, что доля в Германии уменьшилась примерно с 58 % до 25, причем уменьшение произошло из-за огромного увеличения имперских расходов на другие цели, так как армейские расходы за период 1901–1905 годов были выше, чем за любой из предшествующих пятилетних периодов. Статистика показывает, что странами с самыми большими расходами на армию по отношению к общему национальному доходу являются Великобритания, Соединенные Штаты, Япония, Франция и Италия в указанном порядке.

Столь же впечатляет и стоимость великих флотов. За закончившиеся в 1905 году 25 лет военно-морские расходы увеличились примерно следующим образом: Великобритания – на 300 %, Франция – на 60 %, Германия – на 600 %, США – на 525 %, Россия – на 300 %, Италия – на 250 % и Япония – на 700 %. За исключением Великобритании, Соединенные Штаты тратят на военно-морские нужды больше, чем любая другая нация, и эти расходы также составляют большую долю от всех национальных расходов, чем расходы любой другой державы. В период 1881–1885 годов расходы военно-морского флота Соединенных Штатов составляли 6,20 доллара из каждых 100 долларов, выделенных на все национальные цели, за следующие пять лет сумма выросла до 6,60 доллара, за следующие – до 8,10 доллара, за следующие – до 11,70 доллара и в 1901–1905 годах – до 16,40 доллара. По всей видимости, несомненно, что расходы на текущую пятилетку увеличатся еще больше.

Растущую цену милитаризма можно проиллюстрировать еще ярче, рассчитав ее как подушный налог на население. С первой по последней пятилетки, взятых за основу приведенных здесь сравнений, он повысился следующим образом: в Великобритании с 18,47 до 52,50 доллара, во Франции с 19,66 до 23,62 доллара, в Германии с 10,17 до 15,51 доллара, в Соединенных Штатах с 5,62 до 13,64 доллара, в России с 6,14 до 8,37 доллара, в Италии с 9,59 до 11,24 доллара, а в Японии с 86 центов до 3,11 доллара.

Экономическое бремя милитаризма наиболее ощутимо именно в связи с этой приблизительной оценкой затрат на душу населения. Неоспоримый вывод из имеющихся данных состоит в том, что увеличение расходов на нужды армии и флота быстро превышает рост населения в каждой из рассматриваемых в настоящем расчете стран. Другими словами, продолжение возросших требований милитаризма грозит каждой из этих стран прогрессирующим истощением как людей, так и ресурсов.

Ужасного расточительства, которого требует патриотизм, должно быть достаточно, чтобы излечить человека даже среднего интеллекта от этой болезни. Однако патриотизм требует еще большего. Людей призывают быть патриотами, и за эту роскошь они платят не только поддержкой своих «защитников», но даже жертвуя собственными детьми. Патриотизм требует верности флагу, а значит, послушания и готовности убить отца, мать, брата, сестру.

Обычно утверждают, что нам нужна постоянная армия для защиты страны от иностранного вторжения. Однако каждый разумный мужчина и женщина знают, что это миф, созданный для того, чтобы пугать и принуждать глупцов. Правительства мира, понимая взаимные интересы, не вторгаются на территорию друг друга. Они поняли, что могут получить гораздо больше от международного арбитража споров, чем от войны и завоеваний. В самом деле, как сказал Карлейль: «Война – это ссора между двумя ворами, слишком трусливыми, чтобы вести собственную битву, поэтому они берут мальчишек из одной деревни и из другой деревни, облачают их в мундиры, вооружают ружьями и пускают друг на друга, как диких зверей».

Не требуется большой мудрости, чтобы проследить происхождение каждой войны от одной и той же причины. Возьмем нашу собственную испано-американскую войну, якобы великое и патриотическое событие в истории Соединенных Штатов. Как горели наши сердца негодованием против жестоких испанцев! Правда, возмущение наше вспыхнуло не стихийно. Ему содействовали месяцы газетной агитации и спустя много времени после того, как Мясник Вейлер убил многих благородных кубинцев и надругался над многими кубинскими женщинами. Тем не менее нужно отдать должное американскому народу, он действительно возмутился, был готов сражаться и сражался храбро. Однако, когда дым рассеялся, умерших похоронили, издержки войны обернулись для народа ростом цен на товары и аренду жилья, то есть, когда мы протрезвели от нашего патриотического угара, нас вдруг осенило, что причиной испано-американской войны были вопросы цены на сахар или, если точнее, жизни, кровь и деньги американского народа использовали для защиты интересов американских капиталистов, которым угрожало испанское правительство. То, что это не преувеличение, а основано на абсолютных фактах и цифрах, лучше всего доказывается отношением американского правительства к кубинским рабочим. Когда Куба оказалась в прочных тисках Соединенных Штатов, тем самым солдатам, посланным освобождать Кубу, приказали расстреливать кубинских рабочих во время большой забастовки производителей сигар, произошедшей вскоре после войны.