Чужая свадьба

— Так, может, это мужик? — высказал догадку Валера.

— Какой ещё мужик? — я не понял, что он имеет в виду.

— Да мужик в валенках, который шёл по распадку. Там следы его, я только сейчас их видел. Следы свежие, видать, шёл недавно. Туда пошёл, — Валера рукой показывает, в каком направлении пошёл мужик. Я понял, что брат не шутит и по распадку кто-то и в самом деле ходил. Мне эта новость не очень понравилась. Какой-то мужик шастает у меня на участке, а я ничего не знаю.

— Подожди, так этот мужик, он как шёл? Один или с собаками? — вопрос не праздный, и он меня сильно заинтересовал.

Если мужик шёл с собаками, это одно дело. Сосед случайно забрёл на мой участок. Это случается, и со мной бывало. А если шёл без собак? Тогда спрашивается, что он тут делал? Мог, конечно, по какой-то надобности идти через мой участок. Может, что случилось. Но, во-первых, шёл он не в сторону тракта, а в противоположную. Во-вторых, когда я выходил на вырубку, то пересекал этот самый распадок и следов никаких там не было. Значит, мужик проходил позже и, судя по всему, как раз в тот момент, когда я дудел в манок. Получается, что он меня слышал и видел. Не мог не видеть. Я там как на выставке сидел. Но он не подошёл. Непонятно. Мне это не нравилось.

— Да вроде шёл без собак. Следов собачьих я не заметил. А так-то кто его знает, может, они где-то носятся, — брат засомневался, он не мог ответить определённо.

— Ладно, Валер, пошли смотреть следы твоего мужика, — я поднимаюсь, собираю свои манатки. Валера уходит, не дожидаясь меня. Я собрался, надел рюкзак и только начал спускаться по склону, как брат снизу закричал:

— Ефимыч, да он, мужик этот, прямо сюда выходил. Вот следы его! Валера стоит на самом краю нижней семенной полосы, возле самой вырубки, и показывает рукой вниз.

То, что я услышал, было уж совсем непонятным… Даже как-то не верилось. В самом деле, какой-то мужик шёл по распадку, потом направился ко мне, несомненно, видел меня, но не подошёл. Почему? Что это значит? И всё это происходило, можно сказать, только что. Я даже невольно бросаю взгляд на боковую семенную полосу, по которой можно незаметно подняться к лесной дороге.

— А здесь он, видимо, стоял, — продолжает показывать брат.

— Ты там аккуратнее, не топчись по следам, рядом ходи, — я решил на всякий случай предупредить брата, сам же прибавляю ходу.

— Прости, Ефимыч, виноват. Уже затоптал немного, — доносится в ответ.

Когда я подошёл к месту, то увидел, что следы и в самом деле частично затоптаны, но тем не менее картина была в общем ясная. Сказанное Валерой подтверждалось. Мужик шёл по распадку с правой стороны, как и Валера с Азуней, но прошёл он дальше и где-то примерно напротив середины вырубки круто повернул налево и пошёл в мою сторону. Дальше шёл по лесополосе и, не дойдя нескольких метров до её конца, остановился. Судя по всему, он стоял в лесочке и какое-то время за мной наблюдал. Обалдеть!..

— Да тут, брат, оказывается, наблюдали за мной. Вот он стоял за кустом, смотрел в мою сторону. Следил за мной, что ли? Дальше, видишь, не пошёл. Чего-то ему, видать, надо было. Может, музыка моя ему понравилась? А, Валер, как думаешь? — я шутил, но в то же время старался найти хоть какую-то логику в происходящем — и не находил. Это напрягало.

— А чего гадать, давай догоним да спросим. Как ты на это? — то ли в шутку, то ли всерьёз предложил брат. Скорее всего, не шутит. Есть люди, которым скучно жить без приключений. Валера был из таких. Он говорил всегда солидно, но поступал солидно не всегда. Предпочитал решать спорные вопросы с помощью кулака. Видимо, для того чтобы они, вопросы эти, решались успешнее, дома на стене у него висела подшивка газет, которую он регулярно молотил кулаками, при этом время от времени отрывал от подшивки одну газету, дабы она становилась тоньше, а значит, твёрже. А началось это много лет назад. Как-то ещё во времена своей учёбы в институте приехал я на каникулы домой в родное село. Бабушка моя Мария Ивановна тут же стала делиться своими печалями и заботами:

— Никого мне так не жаль, как телёнка и Валерку.

— А почему вам так жалко телёнка, ба? — спрашиваю её.

— Да как же не пожалеть? Целый день в хлеву стоит непоеный. Ревёт, воды просит. А я уже не могу из колодца воды принести, здоровья совсем нету.

— А девчонки-то почему не напоят, почему воды не наносят? — задаю логичный вопрос.

— А девчонки выросли, всё в клуб норовят убежать, им разве до телёнка, — печально вздыхает бабушка.

— А Валерку почему вам жалко, ба? — спрашиваю.

— Так ты же знаешь, он пошёл в ремесленное, на токаря учится. В городе теперь. А там одни бандиты. А Валерка наш, он же с гонором. Не уступит никому. Вот и ходит всё время в синяках. Весь побитый, — рассказывает бабушка и с надеждой смотрит на меня. Ждёт, что я решу её печали и проблемы.

Конечно, с телёнком я мог помочь бабушке. Для младших сестёр-двойняшек я был авторитет. И простого разговора будет достаточно, чтобы решить проблему телёнка. Что же касается Валериных неприятностей, то я для его окружения авторитетом не являлся и вряд ли мог ему помочь. Так что решать свои проблемы ему предстояло самому. И, как принято было в его ПТУ, решать приходилось с помощью кулаков. Вот и пришлось ему учиться не только токарному делу, но и кулаками махать. Родители в это время жили в Крыму. Отца пригласили туда работать, мать уехала за ним, чего бабушка очень не одобряла. Видать, с тех пор и осталась у брательника привычка решать проблемы известным способом.

У меня не было желания ни догонять, ни спрашивать неизвестного прохожего. Да в тайге с этим шутить и не стоит. Были печальные примеры. Я их знал. Последний меня сильно задел. Дело было этой весной. Я пришёл домой на обед. На лестничной площадке стоял сын моего соседа Николаича. Мы поздоровались.

— Что, нет отца? — спрашиваю.

— Да где-то ходит, подожду. Не знаете, где он может быть?

— А к Василичу не заходил, не спрашивал?

Приятель его жил этажом ниже.

— Да звонил, никто не отвечает. Тоже, видать, где-то ходит.

— Может, к нам зайдёшь, чего тут будешь стоять? Придёт, мы услышим, — предложил я.

— Да нет, спасибо, подожду немного и, наверное, побегу. Мне ещё в аэропорт успеть на рейс надо. Вот везу в Иркутск в лабораторию голову брата, — он показал мне взглядом на сумку, которую держал в руке и которую чуть приподнял при последних словах.

— Да ты что! Что случилось?!

Он меня просто ошарашил.

Оба сына Николаича работали парашютистами в лесопожарной охране. Вышли на пенсию очень рано. Один, с которым я сейчас разговаривал, жил и работал в Иркутске. Другой остался в Братске и охотился по договору. Угодья у него обширные, тайга богатая. Забрасывали его туда на вертолёте, по-моему, из Усть-Кута, где он и подписывал договор. Иногда они охотились там с женой, иногда он один. Были у него и техника, и несколько избушек. Охотился он в районе речки с ласковым названием Мама. Всё это я знал от Николаича, с которым мы корешили. Сыновей же его я знал мало. При встрече здоровались, могли перекинуться несколькими фразами.

С младшим сыном один раз случился разговор об их коллеге и руководителе подразделения парашютистов Василии Чернове. Василий был моим хорошим знакомым. Мы общались семьями. Василий сделал для меня хорошее дело: снабдил географическими картами, которых в то время было не достать и на которых стоял штемпель «секретно». Ничего там, в этих картах, секретного не было, сегодня они продаются в каждом газетном киоске, но тогда… Так жили. Сам Василий был человеком удивительным. Тихий, скромный, невысокого роста, но при этом очень успешно руководил своими лихими парашютистами. Его уважали.

Вот и всё моё знакомство с сыновьями Николаича. Но теперь его старший почему-то взялся мне рассказывать. Видимо, ему надо было поговорить, излить свою печаль, свою беду.

Младший брат его в прошлом году подписал со зверпромхозом договор на сдачу сига — это кроме пушнины. И у него на этой почве возник конфликт с местными из посёлка, которые именно в его угодьях на реке ловили этого самого сига всю свою жизнь. Он же пытался им запретить лов, мотивируя тем, что у него договор и план. Конфликт всё обострялся. Пошли угрозы. И он сгорел в зимовье. Сосед по участку услышал вой голодных собак. Понял: что-то случилось. Пошёл выяснять. Теперь старший брат, который на пепелище нашёл его череп, вёз его в Иркутск, чтобы определить, как он сгорел. Живой или мёртвый. Может, убили, а потом сожгли? Чтобы спрятать концы в воду. Вот такая печальная история. Тайга не шутка.

Так что предложение Валеры догнать и спросить мужика в валенках меня не сильно привлекло. Но главное, я увидел то, что меня очень заинтриговало.

— Нет, брат, навряд ли мы его догоним, — я разговариваю с Валерой, а сам в это время пытаюсь разгадать ребус.

— Это почему? Далеко он не ушёл! Поднажмём и догоним, — Валера готов пуститься в погоню хоть сейчас.

— Да потому не догоним, что он, наверное, на вертолёте улетел, — брат удивлённо уставился на меня, пытается переварить мою шутку.

— Посмотри сюда, — продолжаю я, показывая на следы. — Ты тут, конечно, потоптался маленько, но всё равно можно разобраться, если присмотреться. Вот он шёл, вот стоял за кустом, наблюдал. А дальше куда он делся? Нету дальше следа. Ни вперёд, ни влево, ни вправо. И, главное, обратного следа тоже нет.

— Точно, нет, — Валера внимательно смотрит на следы, на меня, на вырубку и не может сдержать удивления. — Твою дивизию! Во фокус. Куда ты делся, мужик? Эге-е!

Дурачась, покричал он куда-то вверх, вдогонку вертолёту.

Возникшая загадка будоражила, требовала немедленного ответа, но она же и подсказывала: решение где-то рядом. Что-то я упускаю.

Я рванул вдоль следов до того места, где мужик повернул ко мне. Вот он шёл по распадку с запада на восток. Вот круто повернул, и следы повели к вырубке. Но ведь точно такие же идут дальше по распадку. Как будто мужик этот и не сворачивал никуда, а так прямо и шёл. Хотя именно в этом месте ровная цепочка следов сбита. Он здесь потоптался. Ну это понятно — раздумывал, поворачивать ко мне или нет. А вот почему и каким образом вывалились из цепочки влево два следа да так и остались — ни к селу ни к городу? Непонятно. Чувствую, что разгадка где-то рядом… В который раз вглядываюсь в уходящий по распадку след и вдруг замечаю то, что раньше не замечал. То, что ускользало от моего внимания. Поперёк распадка лежала лесина, покрытая толстой снежной периной.

В том месте, где мужик переходил валежину, он смахнул с неё снег. Ничего в этом особенного нет, всё как обычно. Необычно то, как он его смахнул. Было ощущение, что, перебираясь через лесину, мужик присел и смёл снег задом. В голове промелькнула догадка: «Так это же…» И как-то всё стало складываться — да так всё к месту, так логично: одно к одному! Конечно, надо ещё проверить. Но всё равно «жить стало лучше, жизнь стала веселее»!

— Валера, иди сюда! — на радостях закричал я. Видимо, он в моём голосе, в интонации услышал то, что его моментально принесло ко мне.

— Ну что, Ефимыч, рассказывай, чего нашёл. Понял, куда мужик девался? Не на вертолёте улетел? Ну не томи, я же вижу, что-то уже придумал, — наседает он на меня.