Великая Река: Зелёный рассвет

- Силитнэн, я как не был великим магом, так и не стал им. Сколько ни смотрю на Ожерелье – ничего, кроме досады, и никаких намёков на чародейский дар. Видения будущего – они часто врут, даже самым сильным магам!

- Хм-хм-хм, - Силитнэн пристально глядел на стальную рыбу. – Вот этот интересный амулет как раз был в видении, а я сомневался – раньше у тебя такого не видел. А впрочем… зря я, наверное, морочу этим голову тебе и правителям. То… существо, с которым мы столкнулись, подсовывает и путает видения так же легко, как мы дышим. Не думай об этом, готовься к бою… Очень скоро нам придётся защищать и Реку, и собственный разум!

Речник кивнул, попрощался и пожелал удачи – к шатру уже возвращались Канфен и Марвен, следом шли тхаккур и недовольный Жрец Смерти. Келнениси и Речники оцепили место совета, и Фриссгейну пришлось уходить. Спать он уже не хотел, а потому пошёл туда, где лежало Ожерелье Богини – посмотреть на красивейшие камни, пожалеть о бесполезности сильнейшего артефакта…

Язычки пламени то вздымались, то опадали над защитным кругом, и камни Ожерелья в их свете то вспыхивали золотом и синевой, то наливались холодной зеленью. Речник смотрел на переливы сияющего речного малахита, на грани прозрачных кристаллов кварца, на аквамарины, по которым зелень малахита как будто стекала, постепенно сменяясь водной прозрачностью… Магия жила в каждом камне, даже в том, который никто ещё не заколдовывал – магия самого мира Орин, а к этому артефакту ещё и прикоснулась Река-Праматерь… и всё-таки он иссяк, пересох, как родник в выжженной пустоши после Применения. Фриссу вспомнился давний рассказ Гедимина о реках, пробивающихся из-под оплавленного камня. Какая сила тогда пробудила их? Вот бы её сюда… Он вздохнул. Много мыслей, мало смысла.

Снаружи стемнело, багряное солнце подземелья спустилось в самые мрачные глубины, и только на стенах местами светились какие-то жуки, выползшие навстречу тьме. Вдали полыхал иногда затухающий вулкан Иррини – он был неспокоен последние дни, но по всей видимости извергаться не хотел. Этого света было достаточно Фриссу, чтобы видеть очертания лагеря и не спотыкаться на ровном месте – и он стоял у шатра, смотрел на вулкан и пытался подумать о чём-нибудь радующем. А потом почувствовал чей-то взгляд – бесстрастный, неживой и не слишком добрый. Скорее, изучающий. Никого не было в той стороне, только стена туннеля. Давно Речник не сталкивался с Глазами Стен… С чего бы им вылезти, если эти пещеры переполнены народом?!

Фрисс отвернулся и более не обращал внимания на взгляд. Даже не насторожился, когда тишину нарушил тихий свист на грани слышимости и звук дождевых капель, падающих в лужу.

- Ае, Фриссгейн… - тихо сказал кто-то.

Речник развернулся в прыжке, вскинул мечи – и запоздало понял, что и свист, и бульканье, и слово «ае» знакомы ему…

- Гедимин! Это в самом деле ты?! – он бросил оружие в ножны и шагнул к сармату. Тот показал пустые руки в знак мирных намерений и усмехнулся одними глазами – больше из-под шлема ничего не было видно…

- Гедимин! В этой паутине теней и догадок тебя очень не хватало, - признался Речник, двумя руками сжимая ладонь сармата. Прикосновение к непробиваемой чёрной броне вернуло его в реальность, неясная тревога отступила, и уже не казалось, что смерть у порога. «Не утонем в тумане. Что-то ещё будет, и в этом году, и в следующем,» - не очень связная, но бодрящая мысль промелькнула в голове.

- Мы с «Идис» проверяли механизмы, - с некоторым смущением сказал Гедимин. – Подземный транспорт Исгельта Марци… Решили глянуть, как ты живёшь. «Идис» нашла тебя по накопителю… Я очень не вовремя пришёл, или…

- Вовремя, Гедимин. Ты успел спасти мой разум и боевой дух одним появлением, - поспешил заверить Речник, он боялся, что сармат уйдёт. Фрисс не надеялся, что Гедимин будет сражаться на стороне Реки или даст Речникам какое-нибудь оружие – это были бы нелепые надежды. Сарматы не помогают людям в их войнах, даже те, чьи станции стоят у Реки, а Древний тем более ничем Реке не обязан. Но хорошо, что он тут – он точно реален, не то что видения Силитнэна и туманы за Клыками!

- Я мало понимаю в ваших делах, - медленно проговорил сармат, оглядываясь по сторонам, - но такие ощущения, как здесь, на любой станции означали бы, что авария близка. Я сказал бы даже – взрыв близок. И тут кипит не облако вероятностей, а целый смерч такой силы, что можно приборы сломать. И какая-то авария уже случилась… твои сородичи пострадали?

Фрисс от неожиданности вздрогнул. Последнего вопроса он не ожидал.

- Да, - Речник кивнул и оглянулся. Никто не заметил появления Гедимина, никто не замечал его и сейчас – высокий чёрный силуэт сливался с ночными тенями. Броня сармата снова стала гладкой и блестящей, а на шлеме вместо знака Ураниума появился странный символ из трёх волнистых линий. Кажется, он обозначал станцию «Идис».

- С той стороны двадцать тысяч, с нашей – три, мы сражаемся каждый день только за то, чтобы не выпустить их наружу. Многих уже нет в живых. Воинов и… и дважды по семь моих жителей. Их просто вырезали, Гедимин, у них даже оружия не было…

- Та война, о которой ты говорил в Городе? – взгляд сармата стал растерянным. – Ты сказал тогда, что у вас есть подходящее оружие, и опасаться нечего. Что-то не сработало?

- Ничего не сработало, Гедимин. Оно бессильно и бесполезно, - Речник помотал головой. Он понимал, что сармату всё это не интересно и не нужно, но остановиться не мог.

- А взглянуть на это ваше оружие можно? Или оно хранится в тайне? – задумчиво спросил сармат.

- Если интересно – посмотри, оно в этом шатре, - Фрисс откинул полог и позвал Гедимина внутрь. Шатёр был достаточно высоким, чтобы Древний Сармат не повалил жерди, а поместился внутри, не сгибаясь…

Ожерелье и защитный круг по-прежнему загадочно мерцали, освещая шатёр изнутри. Сармат остановился поодаль, разглядывая самоцветы. Его глаза на мгновение расширились, а потом он открыл экраны приборов, встроенных в броню, и сомкнул две пары «усов» на одном из камней. Это был крупный кристалл аквамарина, почти не обработанный. Таких больших камней в Ожерелье было два, все остальные – кроме малахитового полумесяца – гораздо меньше.

- Можешь рассказать, как работала эта вещь? – спросил сармат. Речник смотрел на него и его манипуляции с большим удивлением.

- Это магия камней, Гедимин, - сказал он, и был готов очень резко ответить, если Гедимин хотя бы ухмыльнётся. – Здесь малахит, аквамарин и горный хрусталь. Это камни разумной силы, жизни, установления порядка и сохранения мира. Река-Праматерь дала им силу… силу противостоять злобе, коварству, гневу и алчности. Мы, защитники и хранители, получаем от них помощь и вдохновение. Инальтеки, грабители и убийцы, - страх, отчаяние и бессилие. Свет Реки-Праматери тысячу раз изгонял их прочь – и вот он погас…

Сармат посмотрел на него без усмешки, грустно и задумчиво.

- А на безоболочник подействовало… - пробормотал он еле слышно. – Но тут разрядка в ноль и ни атома ирренция. Ладно, моё дело – предложить…

- Гедимин! О чём ты? – Речник подошёл ближе, но приборы как были непонятны ему, так понятнее и не стали. – Что ты увидел тут?

- Очень знакомое вещество, Фриссгейн. Не знаю, чья идея была сделать накопитель в цвет природного аквамарина. Но получилось похоже – только ёмкость выдаёт, - Гедимин кивнул на приборы. – Обрати внимание на блеск…

Речник впился взглядом в камни – и правда, блестели они очень знакомо… ну да, вот обычный аквамарин, а вот это накопитель… откуда сарматская штуковина в речном артефакте?!

- Вам, зноркам, виднее, что у вас за артефакты, - пожал плечами сармат. – Могу предположить… из твоего рассказа о минералах следует, что эти камешки преобразуют энергию… как мы отделяем виды излучений друг от друга, так и вы, но своими путями. А вот давал им энергию этот накопитель… хороший, кстати, накопитель, с разводящей сборки – такой применяют на подстанциях. Вот только не могу сказать, сколько веков вы его использовали и не заряжали. Ноль энергии, Фриссгейн. Ни кьюгеном больше.

- И поэтому оно не имеет силы, - тихо сказал Речник, наблюдая за пляской огней. – Его пытались зарядить – и двое магов погибли. Чья-то магия на нём.

- Не знаю… Излучения странноватые, не встречал таких раньше, - Гедимин продолжал ощупывать кристаллы металлическими «усами». – То, что я предложу, не оскорбит тебя, твоих предков и ваших богов? Знание обычаев – не моя сильная сторона… но у меня есть реактор и есть кеззиевые фильтры. Эту штуку, если я правильно понял её устройство, надо заряжать ЭСТ-излучением. Мощности сфалта ей хватит с избытком. Проведём эксперимент?

Жёлтые глаза светились азартом. Фрисс растерянно улыбнулся, ещё не веря в спасение.

- Если получится, Гедимин, ты спасёшь всю Реку, - еле слышно сказал он. – А реактор не пострадает?

- Да не с чего, - сармат деловито достал из-под брони светло-серебряные трубки, закупоренные с двух сторон, потом – плоский маленький контейнер и раскладную коробку. По его просьбе Фрисс наколдовал ведро воды в эту коробку, туда же был насыпан непонятный порошок, и после недолгого шипения и пузырения в шатре распространился знакомый запах – так пахло в комнате для дезактивации.

Речник не успел и рта раскрыть, как Гедимин просунул руку сквозь защитное кольцо. Заклятие полыхнуло, оставляя на столе выжженный след, скафандр стал блестеть немного ярче, сармат даже не шелохнулся, только скосил глаза на дозиметр.

- Силитнэн поставил барьер от существ, видел пламя? – смущённо сказал Речник. – Не обжёгся? Я и не думал, что ты руку туда сунешь… Это же магия!

- Да ну, в таком огне даже медь не плавится, - рассеянно ответил Гедимин, ловко отделяя накопители от Ожерелья. Они и были рассчитаны на это – в отличие от обычных камней, скованных оправой, они легко отсоединялись и вдевались обратно. Сармат положил их в серебристые трубки, а трубки – ещё в пару трубок, и пристроил на столе сфалт. Теперь, когда все огни погасли, светился только экран дозиметра, и стало очень темно и холодно. А Гедимин ещё и опустил тёмный щиток на шлеме.

- Фриссгейн, не смотри – глаза выжжет, - предупредил он, отжимая пластины на прикладе сфалта. Ярчайший свет из открытого реактора Фрисс увидел даже сквозь закрытые веки и ладонь, прижатую к глазам. Что-то хрустнуло, звякнуло, свет погас, как прихлопнутый крышкой, Речник осторожно убрал ладонь. Сфалт лежал рядом с полуразобранным Ожерельем, Гедимин, откинув одну из пластин на прикладе, сосредоточенно нажимал еле заметные кнопки. Что-то сдавило грудь Речника, он судорожно хватал ртом воздух, пока чувство удушья не сменилось сильнейшим страхом и тоской. Снаружи взревели рога, и зазвенели гонги – часовые оповещали лагерь о нападении. Топот, лязг и звон, шипение и треск, тихий свист стрел и грохот взрывов сменили тишину. Мимо шатра быстро пробегали отряды и одиночки, а издали уже неслись боевые кличи кланов – Идэвага, Ашшарвег, Кэйронейю и Хеккула подступили к Клыкам…

Фрисс схватил оружие и бросился к выходу из шатра, но остановился, не успев откинуть полог. Невидимая холодная паутина опустилась на лицо, ледяная игла вонзилась в сердце.