Великая Река: Зелёный рассвет

- Хранитель за меня дезактивацию не проведёт, - вздохнул Гедимин и снова повесил сфалт на плечо. – Пойдём в убежище! Заберёшь свои вещи, а я заберу свои и провожу тебя до стены.

Речник с радостью согласился, и они снова вышли на улицу Старого Города – последний раз в этом году. Серые тучи висели над руинами, их клочки цеплялись за высокие башни и трубу станции, холодный ветер свистел в провалах окон, а ирренций еле заметно мерцал в тёмных закоулках.

- Твоя станция этот город очень украсила, - заметил Речник. Больше ни к чему было тихо говорить и прижиматься к стенам, прятаться и убегать. Никто в этом городе не мог причинить им вред. Они прошли по Восточной улице, и по Сарматской (кто знает, может, стараниями «Идис» она снова оправдает своё название?), и мимо загадочного здания, отмеченного «Энергией Атома» (как Фрисс жалел, что излучение там слишком сильно, а его скафандр недостаточно надёжен!), между притихшим космодромом и селением Фойстов… На Площади Победы одинокий Фойст, обезумевший то ли от жажды крови, то ли от страха, напал на Фрисса – и рассыпался пеплом, сожжённый невидимыми лучами «Идис». Речник даже не успел достать обломки мечей.

Когда пришло время сворачивать в переулки, Фрисс остановился и долго смотрел на мёртвые дома. Улица Брайана Вольта, славного исследователя миров и народностей – для людей, первооткрывателя ирренция – для сарматов… Речник уже немного к ней привык.

И укрытие, столько дней спасавшее от крысиных зубов, когтей Фойстов и смертоносных лучей… Фрисс подобрал потрёпанный спальный кокон – пользоваться им уже нельзя было, слишком долго он лежал в мёртвом городе, даже самое «чистое» место которого не свободно от сияющей пыли. Его пришлось сжечь. Снова Речник вымок в резко пахнущих растворах (большую их часть Гедимин собрал – они ещё нужны были ему, чтобы отмывать станцию) и там же прополоскал травяные оплётки – в них предстояло возвращаться. «Чтобы весь ирренций этого города остался здесь,» - так сказал Гедимин, оглядывающий убежище с некоторой тоской.

- И уходить не хочется, - вздохнул Речник, устраиваясь на рилкаровой плите, под которой давно не было Би-плазмы и полусобранных сарматских украшений. – Наверное, даже по этой слизи без вкуса и запаха буду скучать!

- Любитель ненаправленных мутаций, - хмыкнул Гедимин. - Ладно, давай сюда свой толчёный мутаген… Как он там называется – куана?

Фрисс отдал ему все остатки куаны из кошеля для пряностей и пожалел, что так мало купил. Он уже и не ждал, что сармата заинтересует людская еда… От других пряностей Гедимин отказался. Изыскатели сидели в укрытии, смотрели на руины и серое небо, ели Би-плазму с приправами… Речник подозревал, что до самой смерти не забудет весь этот поиск.

- Я забыл отдать тебе кое-что, Фриссгейн, - Гедимин достал из-под брони какие-то предметы, поместившиеся в его кулаке. – Это не станция и не альнкит, этим не надо управлять, но этой энергии хватит тебе, твоим родичам и союзникам на несколько веков, хоть бы вы начали плавить сталь или обогащать уран. Штуку эту нашёл ты, а я зарядил её… это не содалит, Фриссгейн. Это реакторный накопитель с «Идис». Возьми.

- Реакторный накопитель? – эхом повторил Речник. Сармат держал в руке тот самый обломок, который Фрисс подобрал в своё время на заводе. Блеклый камешек налился тёмной синевой, и редкие белые полоски на нём казались молниями на ночном небе. Он пульсировал в руке, излучая тепло, и Фрисс чувствовал, что в блестящем камешке спрятана мощь сарматского альнкита. Гедимин сомкнул вокруг обломка ветвистые «усы» одного из приборов и показал Речнику результат измерений. Фрисс уважительно кивнул, хотя понятия не имел, что именно там светится и много это или мало. Он и так знал, что «хватит всем на несколько веков» - чистейшая правда.

- Вот спасибо! Это целое море энергии… не пожалеешь потом? – спросил Речник.

- При сорока альнкитах? Не должен пожалеть-то, - пожал плечами Гедимин. – А это оправа для твоего камня. Не очень получилось, но зато не потеряется. Погоди, приделаю попрочнее…

Он забрал у Фрисса камень и осторожно приварил к странной конструкции из мелких деталей. Конструкцию протянул Речнику. Она висела на широком ремешке из чёрного скирлина. Речник растерянно взял штуковину в руки – и увидел перед собой… рыбу. Странную рыбу из металла, стекла и реакторного накопителя, с грустными выпуклыми глазами, прозрачными плавниками, натянутыми на провода, синюю, серую и белесую – как этот мёртвый город под ливнем. Фрисс поднял её на руке к облакам и посмотрел снизу… небесная рыба, космический корабль, отвыкший от космоса и не привыкший к воде. То ли из бездонной пустоты плывущий навстречу Реке, то ли из Реки заглядывающий в холодные руины. Призрак Старого Города…

Фрисс и Гедимин попрощались у стены, в желтеющих зарослях искажённых растений, между миром прошлого и миром живых. В сумке Речника лежали тлакантские деньги, зеркальное стекло безумной древности, чертёж летающей платформы и план Старого Города – подробная сарматская карта с зонами заражения, туннелями и крысиными лабиринтами. Рыба из стали и реакторного накопителя висела у него на груди – может, Гедимин и считал, что у него не получилось украшение, но для Фрисса эта штука воплощала весь легендарный поиск. Он несколько раз оглянулся, пробираясь по колючим травам пограничья – Древний Сармат стоял у стены, смотрел ему вслед, и тающее зелёное сияние обнимало его за плечи. А над призрачными руинами гордо возвышалась сине-чёрно-оранжевая труба. «И посмотреть приятно,» - хмыкнул Речник, думая, что Астанен его радость не разделит. Правитель всегда считал, что трёх станций слишком много для одной Реки – а тут ему нашли четвёртую!..

- Кьяа… - звук из кустов был на редкость тихим и скромным, но издала его всё-таки Крыса Моджиса. И очень знакомая крыса. Конт, мелкий полосатый мутант! Фрисс выхватил оружие. Вот что проклятым тварям в городе не сидится?!

- Кьяа! Тихо! Говорим! Мирно говорим! – Конт присел на задние лапы и неуклюже всплеснул передними. – Только говорим! Не дерёмся!

- О чём нам говорить, Конт? – спросил Речник, у которого уже не было сил на удивление. – Хамерхет тебя прогнал?

- Хамерхет злится, - Конт издал тонкий писк, видимо, изображающий вздох. – Все боятся. Говорим? Тот сармат – бешеный – станцию – не взорвал? Он живой?

- А то, - Фрисс ухмыльнулся. – Гедимин спас и станцию, и всех вас от мучительной смерти. А тебе что, полосатый?

- Кьяа… Совсем бешеный! – в голосе Конта слышалось большое уважение. – И ты тоже. Вы сильные! Я с тобой иду? Тебе помогаю? Нужен?

Нет, силы на удивление у Речника ещё остались. Он чуть не сел там, где стоял. Теперь крыса-переросток набивается к нему в товарищи…

- Не нужен, - покачал головой Фрисс. – Ты хитрый, Конт. Предал Вилзана, предал Хамерхета, предашь и меня. Иди к своим дружкам и ешь ирренций.

- Кьяа… Тогда – к сармату? Он бешеный. Станция – самая сильная. А я – хитрый. Будем вместе. Кто справится?! – Конт вопросительно посмотрел на Речника. – Иду к нему?

- Конт, кто же тебе помешает? – хмыкнул Фрисс. – Иди. Может, возьмёт к себе. Только станцию не трогай, они этого не любят.

- Понимаю, - сказал Конт, глядя то на город, то на Речника. – Пойду. Ты сильный. Бывай!

Крыса шмыгнула в искажённые травы и затерялась в них. Фрисс попытался представить себе реакцию Гедимина на визит крысы-переростка с деловым предложением. Потом оглянулся на город – и сармат, и станция давно скрылись из виду. Речник покачал головой и быстро пошёл по тропинке, вьющейся в Высоких Тростниках…