Перерождение темного архимага III. Чужая земля

* * *

Снова бронированный армейский внедорожник вёз меня по бетонной дороге сквозь заснеженный лес, и выцветшее небо опять висело над верхушками мёртвых деревьев. За месяц бетонка значительно удлинилась, добравшись почти до самой ставки, но её до сих пор продолжали строить, а вместе с ней, как рассказал водитель, где-то неподалёку начали прокладывать рельсы.

От Томска мы долетели на вертолёте до посёлка Лесной. Это было то самое место, где располагалась база строительной и прочей служебной техники. От старого посёлка остались только разрушенные двухэтажки, но рядом на широком расчищенном поле уже возводились блочные здания нового населённого пункта. Граница сдвинулась далеко на запад, и жизнь возвращалась в эти края.

Вездесущие зенитки никуда не делись, но теперь к обычным пушкам добавились зенитно-ракетные комплексы. Да и вертолёты сюда летали без каких-либо проблем. Тьма окончательно отступила, и электроника заработала, что позволило расширить наши оборонительные возможности.

Сегодня моим водителем был угрюмый молчаливый здоровяк, из которого и слова не вытянешь, и всё же мне удалось у него кое-что разузнать. Весь месяц, пока я отдыхал, наступление продолжалось. Происходило это не так быстро, как в первые недели, поскольку ям и сильных тварей на пути стало попадаться значительно больше, но император по-прежнему был полон решимости выйти на намеченные рубежи и взять хотя бы Усть-Катайгинск.

Проблему с летунами, как я понял, решить до сих пор не удалось, тем не менее, за всё время на нас никто не напал, да и стрельба, если и слышалась, то редко и далеко. Добрались мы без проблем, если не считать разбитый участок дороги перед самым лагерем, где ещё не успели положить плиты и где пришлось сбросить скорость на замёрзших грязевых колдобинах.

По прибытии я первым делом отправился в штаб, но не туда, где прошлый раз заседали офицеры во главе с императором, а в палатку командующего третьего гвардейского полка.

В просторном, жарко натопленном шатре, обставленном мебелью, за столом восседала та самая блондинка с каре — родственница императора, которую я видел на совещании офицеров. За торцом стола расположился ещё один гвардейский офицер, но с погонами подполковника.

Прошлый раз я видел эту женщину лишь мельком, сейчас мог рассмотреть получше. Высокая, стройная, не слишком фигуристая, но лицо можно назвать привлекательным: нос тонкий прямой, правильный овал лица. Меня сверлил холодный, строгий взгляд ясных голубых глаз.

Подполковник же был плечистым коренастым и носил пышные усы.

Я поздоровался стандартным воинским приветствием.

— Прапорщик Озёров, добро пожаловать в расположение, — проговорила дама. — Однако что за внешний вид? Вы гвардеец или крестьянин неотёсанный?

Я не понял, почему мне с порога начали предъявлять за внешний вид. Возможно, после нескольких часов пути я действительно выглядел немного помятым: куртка расстёгнута, воротник кителя — тоже (он был довольно жёсткий и неудобный), ботинки испачкались, а офицерская шапка съехала на затылок. Но не мог же я выглядеть сейчас, как на параде.

— Виноват, исправлю, — ответил я, как положено по уставу.

— Да, будьте любезны, приведите себя в порядок. Итак, меня зовут Маргарита Романова, это — гвардии подполковник Апраксин. Я командую третьим полком гвардии Его Императорского Величества. Господин Апраксин командует вторым батальоном, в который вы определены.

— Удивительно, что вас перевели в гвардию, — проговорил подполковник, смерив меня надменным взглядом, — но что поделать, Его Величеству виднее. Однако сразу должен предупредить: у нас служат лучшие. А это значит, что дебоширов и прочих нарушителей дисциплины терпеть здесь никто не станет. Говорю так, поскольку был уже некий инцидент с вашим участием.

Ну вот, подумал я, теперь мне до конца жизни будут тыкать в глаза тем случаем. Да и в целом приём мне устроили прохладный, и причину этого я понять не мог. Наоборот, должны радоваться, что к ним прислали толь сильного владеющего. Великие мастера второй ступени на дороге не валяются. А они ишь, нос воротят.

— Служите с честью, прапорщик Озёров, и не опозорьте гвардейский мундир недостойными выходками, — заключила полковник Романова, — а теперь можете отправляться в свою палатку. Подполковник, проводите бойца.

Мы с Апраксиным вышли из шатра. Через дорогу выстроились рядами длинные зелёные палатки. Подполковник показал мне ту, где мне предстояло жить.

Когда я вошёл, в нос ударил запах еды и дыма. Возле походной печки возился рядовой с дровами, ещё один — бородатый малый лет сорока — чистил ботинки. Они оба вскочили и, вытянувшись по струнке, отсалютовали.

— Вольно, — сказал я. — Меня определили в эту палатку. Кто тут главный?

Предбанник от жилой части отделяла ширма с дверным проёмом. Оттуда мне навстречу вышел длинный малый с жёсткой щетиной усов, одетый в армейские штаны и майку.

— Добрый день! — поздоровался он. — Вы, так понимаю, к нам?

— Да, меня к вам определили. Гвардии прапорщик Озёров.

— Капитан Григорий Воронцов, — парень протянул мне руку. — Добро пожаловать. Мне сообщили, что у вас какая-то необычная стихия.

— Так точно. Стихия тьмы.

— Это что ещё такое?

— Такая же магия, как у тёмных. Мало кто из людей ей владеют.

— Как у тёмных? — капитан нахмурился. — Ладно, потом расскажете поподробнее. А пока пройдёмте за мной, покажу ваше место.

Я снял обувь, повесил на вешалку куртку и пследовал за капитаном.

В соседней помещении — «гостиной», как в шутку назвал его Воронцов — были втиснуты кухонный шкафчик и стол, за которым играли в карты два офицера. Капитан представил нас. Это оказались мои новые сослуживцы: прапорщик Бородин — крупный, мускулистый блондин лет тридцати и лейтенант Орлов — худощавый паренёк с утончённой, аристократической внешностью. От обоих, как, впрочем, и от капитана, исходили мощные вибрации силы, а Орлов являлся великим мастером и вместе с тем — моим непосредственным командиром.

За следующей ширмой располагалась жилая часть, поделённая на четыре отсека, в каждом из которых имелась раскладная кровать. Один из них пустовал. Я кинул туда рюкзак и баул с вещами и вернулся в «гостиную».

Младшие офицеры встретили меня более дружелюбно, чем штабные, хотя в тоне Орлова, как мне показалось, тоже сквозило лёгкое пренебрежение.

— Так, значит, вы тоже великий мастер? — уточнил он.

— Да, второй ступени.

— Даже второй… Неплохо. Получается, нас уже двое, — прозвучало это не очень радостно, словно лейтенанту не понравилось, что в его подразделении появился кто-то сильнее его.

При ближайшем знакомстве выяснилось, что все три офицера приехали из Москвы, как и большинство гвардейцев, а главы их родов носили придворные титулы. Видимо, этим и было обусловлено их высокомерное отношение к провинциалу вроде меня. Впрочем, ощущалось это здесь только от Орлова. Бородин и Воронцов вели себя весьма приветливо.

Поинтересовались парни моей силой и моим прошлым: где я служил, какой у меня боевой опыт, расспросили о ссоре с офицером, из-за которой я попал в штрафную роту.

— Тут у нас с этим строго, — объяснил капитан. — Три нарушения — и вас переведут в обычное подразделение. Поэтому, если с кем-то поссоритесь, решать это только через офицерский суд. Никаких несанкционированных дуэлей.

— Не вопрос. Значит, будем действовать в правовом поле, — сказал я. — Но вообще, я намерен делом заниматься, а не выяснять отношения.

— Делом вы займётесь. Все мы займёмся и очень скоро. Третий гвардейский полк — это подразделение специального назначения, а это значит, нас бросают туда, где жарче всего.

— Мы тут не прохлаждаемся, как армейские, — добавил Орлова. — Гвардия всегда на острие атаки.

— Не помню, чтобы мы прохлаждались, — возразил я. — Наш батальон бросили в бой первым. Мы буквально прогрызали дорогу и первыми заняли крепость на одном из старых рубежей.

— Не знаю, как у вас, но здесь основную работу по уничтожению тёмных делаем мы, а армейские лишь ямы закрывают. Но то, что у вас есть боевой опыт — это хорошо. Не придётся вас многому учить… надеюсь.

Последняя фраза прозвучала язвительно, но поскольку оскорбления в этом никакого не было, я промолчал.

— Просто так сюда из армии никого не переводят. Похоже, Алексей отличился в бою, раз его к нам отправили, — предположил капитан.

— Совершить один подвиг мало, — возразил Орлов. — Здесь надо каждый день подтверждать, что вы достойны носить форму гвардейца.

— Да уж справлюсь как нибудь, — усмехнулся я, посмотрев прямо в глаза лейтенанту, который меня уже начинал раздражать своей надменностью.

— В этом нет ничего смешного, прапорщик, — холодно произнёс Орлов.

— Лучше расскажите, как победили ту огромную тварь, — вмешался капитан. — Хочется услышать из первых уст.

Мне пришлось в который раз поведать о своём подвиге. Капитан же сказал, что на этом участке тоже появлялся тенебрис-вождь вместе с полчищем тёмных. Это произошло примерно месяц назад. В том бою погибли то ли три, то ли четыре гвардейца из третьей роты.

Узнал я в процессе беседы и о том, что воевали здесь совсем не так, как на участке, где я служил раньше. В первые недели наступающие части тридцатого пограничного полка тоже понесли большие потери, поэтому тактику решили изменить.

Теперь первыми шли отряды, состоящие только из сильных владеющих. Они пробивались вглубь области тьмы, разведывали расположение ям и уничтожая самых крупных и опасных тенебрисов, а уже потом выдвигались более слабые подразделения, которые закрывали бездны и добивали оставшихся существ.

Таким образом удалось минимизировать потери, поскольку сильные владеющие помирали значительно реже даже в серьёзных замесах, а простые солдаты редко сталкивались с сильными существами. Эта тактика мне казалась более разумной. Всё-таки генералы не только штаны просиживали в штабах, но и думали. И присутствие здесь самого императора, видимо, сильно ускоряла их мыслительные процессы.

Мы тоже скоро собирались отправиться на задание. Гвардейцы подолгу в лагере не сидели: два-три дня отдыха, а потом — опять в область тьмы ещё на столько же.

Сразу обнаружилась одна небольшая проблема: у меня не было денщика. Каждому офицеру приставляли слугу из обычных солдат, который следил за обмундированием и снаряжением, а мне почему-то такого «специалиста» выделить забыли. Капитан пообещал сообщить об этом майору, а пока мне предстояло справляться самому.

Всю ночь где-то поблизости гудели пушки, утюжили область тьмы, уничтожая мелких тенебрисов, которые составляли основную массу тёмного воинства, а на следующий день начались сборы к очередному походу. Предстояло новое задания, и меня намеревались бросить в бой вместе со всеми, что радовало. Меньше всего мне хотелось бессмысленно торчать в лагере.

Я знал, что гвардейский полк малочисленнен, но даже не представлял, насколько. Так, в батальоне подполковника Апраксина служило всего девяносто человек, из которых семь или восемь выбыли безвозвратно, а ещё четырнадцать восстанавливались в госпиталях. Рядовых было менее половины, остальные — сержанты и офицеры.