Невеста наемника

Глава 11

Способы проведения досуга

От удара в брюхо Паташон сдулся, как лопнувший пузырь, а от хлопков ладонями по ушам упал на колени и тихонько завыл.

— Ты, скотина, кажется, ничего и не понял, — проникновенно сказал я, сопровождая увещевание парой затрещин. Взяв толстяка за нос, сжал, а потом дернул так, что у него потекла кровь. — Ты не понял, что меня надо уважать не меньше, чем барона или герцога. Добавить? — замахнулся я.

— Н — не надо! — заверещал хозяин, закрывая голову руками.

— Ладно, — миролюбиво сказал я. — Я сейчас к барону схожу, попрошу его извиниться, а ты мне деньги ищи.

— Господин Артакс, где я такие деньги возьму? — принялся лепетать хозяин, размазывая по лицу кровь и слезы. — Мне же еще посуду новую покупать, мебель. А вина сколько ушло?

— Кто у тебя гулял, тот пусть и платит, — хмыкнул я. — Барон Выксберг должен за все платить. За мебель с посудой, за уборку, когда от блевотины будете пол отмывать. И неустойку мою ты с него возьмешь.

Трактирщик, забыв про слезы, уставился на меня, как я несколько дней назад смотрел на брауни.

— Да вы чего, господин Артакс, с луны свалились? Род Выксбергов привилегию имеет, от первых герцогов — бароны во всех гостиницах Силингии целые сутки могут ни за что не платить. Барон у меня сутки гостит, потом в другую гостиницу едет, в третью. Полгода в имении живет, полгода в гостиницах.

Я слышал о разных привилегиях, на которые не скупятся правящие особы, если они им ни крейцера не стоят — право на голубятню, на почту, право не снимать шляпу перед королем и даже — сидеть в присутствии монарха! Но право жить целые сутки в гостинице, есть — пить и не платить, на такое способен лишь человек с фантазией. У меня даже злость немного ушла.

— А счет потом герцог оплачивает? — поинтересовался я, но увидев в глазах хозяина вселенскую тоску, понял и так. Впрочем, это не мои заботы. — Ты с баронами — графами сам разбирайся, а деньги верни. Пугать не стану, но если ты не вернешь… Н — ну, дружище, тогда не обижайся…

Поднявшись наверх, подошел к своей комнате. Думал, придется высаживать дверь, но она оказалась не заперта. Ну, правильно, от кого прятаться благородному барону?

На полу валялась одежда, нижнее мужское белье не первой и, даже не второй свежести вперемежку с пустыми бутылками. Мерзко пахло разлитым вином и перегаром.

Лота мирно спала под волосатой мышкой у субъекта неопределенного возраста и крепкого телосложения.

Я зачем — то посчитал пустые бутылки — полдюжины. У дубового шкафа выворочена дверца. М — да, неплохо погуляли…

Подойдя ближе, пнул кровать так, что она загудела. Барон и ухом не повел, но Лота приподнялась, не замечая, что съехавшее одеяло обнажило грудь. Кажется, не протрезвела.

— О, Артакс! — икнула девка. — Артакс, ты представляешь — я сплю вчера, а на меня кто — то лезет. Я думала — это ты, а это не ты.

— Убирайся, — хмуро сказал я.

— А чё я такого сделала — то? — вытаращилась девка. — Я думала, это ты, а когда поняла, что не ты, меня уже поимели.

— Убирайся, — повторил я.

— Ты чего, Артакс? — пьяно захохотала Лота. — Приревновал, что ли? Так не переживай, я сейчас и тебе дам. Ну, иди ко мне…

Девка сбросила с себя одеяло, откинулась на спину и раздвинула ноги.

Первым желанием было ухватить Лоту за волосы и выкинуть из номера, но сдержался. Мысленно посчитав до пяти, вскинул левую руку и ударил кистенем по шкафу, корежа уцелевшую дверцу, а потом, уже с большей силой, врезал по боковой перекладине кровати. Барон зашевелился, перекладина устояла, а я ударил второй раз, третий. Жаль было портить хорошую мебель, но четвертого удара кровать не вынесла и, развалившись, уронила своих постояльцев на пол.

Мгновенно протрезвевшая Лота, не одеваясь, отползла в угол, а потом юркнула под стол. Выксберг, нужно отдать ему должное, вскочил, выхватил меч и даже пытался атаковать. Беда лишь, что ночные возлияния действуют на боевые качества не лучшим образом и, клинок барона, столкнувшись с кистенем, жалобно звякнув, отлетел в тот же угол, где только что была девушка.

— Какого черта? — вскричал барон, хоть и оставшийся без оружия, но продолжающий хорохориться. — Кто вы такой?

— Прежний постоялец этого номера, — скромно отозвался я. — Пришел спросить, по какому праву вы заняли мой номер и выкинули мои вещи? Про женщину, — кивнул я на стол, где притаилась Лота, — я ничего не спрашиваю. Она человек свободный, сама решает, с кем ей спать.

— Так ты, стало быть, прежний постоялец? — скривился барон. — Артакс, именующий себя наемником?

Барон попытался принять грозный вид, но без штанов это получилось неважно.

— Можете взять простыню, — разрешил я. Дождавшись, пока Выксберг примет вид римского патриция, повторил: — Так по какому праву?

— По праву благородных баронов Выксбергов! — гордо отозвался барон. — И быдло, вроде тебя, должно знать свое место!

— Миленько, — хмыкнул я. — Значит, сейчас вы тоже пойдете искать свое место. А для начала соберете мои вещи. — Помахивая кистенем, добавил. — Я даже согласен на простое извинение, а вещи пусть соберут ваши слуги.

— Ты, быдло, — упорствовал Выксберг. — Да я…

— Что же, вы приняли решение, — вздохнул я. — Вы сами спуститесь, или помочь?

— Люди! — заорал барон. — Ко мне, на помощь!

— Значит, следует вам немного помочь, — заключил я. — Вы как предпочтете, чтобы я спустил вас с лестницы или выкинул в окно?

Лота что — то пропищала, а я слегка пристукнул кистенем по столешнице и девушка притихла. Услышав шум в коридоре, прикрыл дверь и запер ее на щеколду.

— Сейчас мои люди выломят дверь и порежут тебя на части! — пообещал барон, прислушиваясь, как в дверь долбят чем — то тяжелым. — Встань на колени и ты отделаешься поркой.

— Значит, в окно, — решил я. — Позвольте, господин барон, я вам помогу.

Барон не хотел лезть в окно и не желал принимать помощь. Упирался, растопыривал руки, пытался ударить и даже укусил за палец. И окно не хотело принимать в себя тело аристократа — бутылочные донышки, скрепленные раствором, сопротивлялись благородной голове, но, в конце — концов я победил и окно и барона!

Проследив за падением тела, повернулся на шум. Дверь в номере крепкая, засов надежный, но вот косяк вызывал опасения. Вынесут ведь дверь с косяками! А я в гостинице прожил больше месяца и успел привязаться к этому номеру. Разбитый шкаф, сломанная кровать, а если еще косяки — жаль! Обнажив меч, вздохнул — правшу не переделать! — меняя руки — в левую ухватил рукоять меча, а кистень — в правую. Останься кистень в левой — мог бы кого — то убить. Глупость и чванство заслуживают наказания, но не смерти, тем более, ни в чем не повинных людей.

Их должно ворваться человек шесть — столько я насчитал лошадей в конюшне. Минус барон, остается пять. Но, может, кто — то из слуг господина Выксберга решится пойти на выручку хозяина. Берем самый худший вариант — противников будет девять. Девять, это много, но если будет десять — совсем плохо. Если десять — придется их убивать…

Спасая от разгрома остатки комнаты, махнул кистенем, выбивая запор из пазов. Дверь распахнулась, стукнувшись о стену и в проем вломилось пятеро, размахивающих мечами, при этом, отчаянно мешая друг другу, а значит — помогая мне. Когда — то, мои наставники говорили, что искусство боя одного против нескольких состоит не в том, чтобы драться со всеми сразу, а в другом. Даже самый опытный воин не в состоянии справится с тремя — четырьмя противниками, если будет сражаться со всеми сразу. Искусство состоит в том, чтобы навязать бой на твоих условиях. Сейчас я в который раз реализовывал наставления своих учителей — отбивал мечом клинок у того, кто был чуть — чуть впереди остальных, а потом, либо бил его кистенем в локоть или колено, или эфесом в лоб. Через три — четыре минуты можно было добивать раненых и собирать трофеи для будущей коллекции. Но, как уже было сказано выше, убивать я никого не хотел, потому позволил поверженным противникам уйти. Те, кто ходить не смог, уползли. А трофеи… Нет, они того не стоили — старые мечи, названные оружием лишь по недоразумению. Я их и в руки не стал брать — и так видно, что делали эти «мечи» в сельской кузнице, из сырого железа, а кузнец привык ковать серпы и подковы. Может, у барона получше? Я посмотрел в угол, куда улетел меч, но увидел там Лоту. Девушка вылезла из — под стола и пыталась натянуть платье, но руки ее не слушались.

— Рубаху забыла, — кивнул я на смятую постель, где из — под подушки торчала нижняя сорочка Лоты.

— Какую рубаху? — не поняла Лота, смотревшая на меня со страхом и, как ни странно, каким — то восхищением. — А, рубаху… Так черт с ней, с рубахой! Ты что наделал — то?

— Выкинул в окно наглеца, — пожал я плечами. — Подай — ка мне его железяку и ножны заодно.

— Артакс, ты чего, обиделся, что ли? — удивленно воззрилась на меня Лота, с трудом поднимая клинок.

— За труды, — обменял я оружие на пфенниг.

Девка не стала привередничать, монету взяла, но стояла и смотрела на меня, словно чего — то ждала.

Я взял меч барона, осмотрел. Вот, этот клинок похож на коллекционный. По крайней мере, выкован он из стали. Но руки бы оторвать владельцу за уход — ржавчина, щербины. Эфес из слоновой кости, почерневший от грязи. Но дело небезнадежно — если наточить и отшлифовать клинок, разобрать эфес и помыть его теплой водой со щелочью, обмотать кожаным шнуром, то меч Выксберга может положить начало коллекции.

— Артакс, так ты чего? — отвлекла меня Лота.

— Я уже всё сказал, — бросил я.

— Что — всё? — не поняла девка.

— Я сказал — пошла вон, — повторил я.

У меня не было к ней никаких претензий. Ну, какие могут быть претензии к шлюхе? Только, я ее больше не хотел видеть.

Сунув клинок в обветшалые ножны (выкину и новые закажу!), пошел вниз, узнать — жив ли господин барон.

В общем зале опохмелялись и зализывали раны мои недавние противники. Серьезных увечий я никому не нанес, а ушибы пройдут. Увидев меня, зарычали, но подойти ближе не рискнули.

Барон Выксберг после падения оказался жив— здоров и стоял на ногах. Около него суетились люди в засаленных ливреях, пытаясь напялить на его милость какие — то тряпки. Тут же околачивалась гостиничная прислуга во главе с хозяином.

— Барон, а почему вы до сих пор не собрали мои вещи? — подчеркнуто вежливо обратился я к Выксбергу.

Барон посмотрел на меня взором затравленного оленя, перевел взгляд на слуг.

— Ну, что стоите, олухи?! — попытался рявкнуть, но от волнения пустил петуха.

Никто из слуг не спешил на помощь. Встали, как вкопанные и уставились, с намерением поглазеть — что будет дальше.

Я мог бы заставить барона ползать по двору, собирая мои рубахи и подштанники, но не стал этого делать. Злость я уже сорвал, а лишний раз унижать человека не хотелось.

— Ладно, барон, на первый раз я вас прощаю. Приводите себя в порядок, лечите головы, — усмехнулся я. — И, уезжайте.

— А меч? — хрипло спросил барон, еще не веря своему счастью.

— А меч достается победителю, разве не так? Мы с вами честно сразились, вы проиграли. Урок вам на будущее — не стоит атаковать противника, если он стоит у окна. Верно?