Мечник

***

— Кайя! Привет!

Только спустя неделю мне посчастливилось встретить белокурую сокурсницу одну, без подруг и вечно обретающегося где-то рядом Анхеля.

— Привет, Тео, — завидев меня, она заметно напряглась, хотя и поспешила нацепить на лицо дежурную улыбку. Крепко же умела доставать людей начальная версия Теодора Кейлора — подвоха народ ожидает буквально на ровном месте.

— Кайя, я хочу сказать, что часто вел себя неподобающим образом, и хотел бы извиниться перед тобой и за тот случай с дракой, и за многое другое. Прости меня, пожалуйста!

— Ничего себе! — не убирая с лица улыбку, Кайя Анлон в изумлении изогнула бровь.

— Это да или нет? — поинтересовался я.

— Да — в смысле, что я тебя прощаю, но — нет, встречаться с тобой не буду.

— О! Это очень печально, — я не сразу нашелся с ответом, потому что до сих пор так и не смог понять отношения моего предшественника к этой, несомненно, красивой и весьма неглупой девушке. Вроде бы она ему нравилась, но в то же время чувство это было всего лишь сродни желанию обладать красивой вещью. Не более. Теперь все по-другому: Кайя мне симпатична, но… не в моем вкусе. Потому заявление об отказе встречаться со мной получилось неожиданным и несколько сбило меня с толку. Но ненадолго. Хорошо все же, когда к восемнадцатилетнему телу прилагается мышление взрослого мужика — словарный запас и опыт позволяют быстро выпутываться из таких ситуаций. — Очень печально слышать, как ты отказываешься от своего счастья. Но это твой выбор, и я его уважаю.

— Сколько пафоса! Кейлор, ты действительно какой-то другой стал! У тебя случайно жара нет? Холодный вроде. Но это еще не значит, что не болен, — Кайя с самым серьезным видом тронула мой лоб рукой, сокрушенно качая при этом головой, но в последний момент не выдержала и рассмеялась: — Ладно, я пойду, поболтаем еще как-нибудь.

— Ага, — я не стал навязывать далее свое общество, с досадой замечая только что появившуюся на крыльце женского общежития Висту Эртис. Увидев, как Кайя трогает мой лоб, она демонстративно отвернулась и решительно направилась к учебному корпусу длинной дорогой, хотя до начала занятий оставалось уже не так много времени. Надо же было ей выйти на улицу именно в этот момент!

Пришлось сразу включать режим быстрого шага, чтобы нагнать своенравную беглянку.

— Виста, привет!

— Чего тебе, Кейлор? — вместо ответа на приветствие буркнула староста класса, не оборачиваясь и не замедляя шага.

— Доброе утро!

— Рада, что у тебя оно доброе!

— Ну да, я только что принес извинения Кайе. Правда, она решила, что у меня жар, но, как видишь, — тут я ухватил девушку за руку и быстро прижал ее к своему лбу, — никакого жара нет.

— Теодор, я опоздаю на урок, — вздохнула Виста, сделав слабую попытку освободиться.

— Прости, я наивно думал, ты тоже обрадуешься оздоровлению отношений внутри нашего класса, — выпустив руку Висты, я кивнул на оттягивающую ее правое плечо сумку с книгами: — Позволишь помочь донести твою сумку?

— Это еще зачем? — Эртис строго нахмурилась, однако сумку отдала.

— Ты дойдешь налегке, а для меня это нетрудно и даже приятно.

С минуту мы молча шли рядом. Хотелось разрушить стену недоверия, стоящую между нами еще со времен настоящего Тео, но пока все мои усилия разбивались о настороженность Висты, и я просто не знал, как ее преодолеть. Может, пришла пора решительных действий?

— Я рада, что между тобой и Анлон больше нет вражды, — нарушила молчание девушка, — но еще больше я бы порадовалась, если бы ты решил вопрос с Вычислительницей. Все идет к тому, что она тебя отчислит, а это больно ударит по общей успеваемости нашего класса, да и твоих родителей не порадует.

Действительно, эльфийка на каждом занятии продолжала обещать мне досрочный исход из школы, грозя не допустить к экзаменам без сдачи ей предварительного зачета по всем темам, пройденным за этот учебный год. Произнося свои угрозы, она одаривала меня взглядом, который, по ее убеждению, должен был восприниматься как зловещий, но я каждый раз едва сдерживался, чтобы не рассмеяться, — так забавно Теана Шуль выглядела со сложенными в трубочку губами и округленными глазами. Поначалу приходилось даже отводить взгляд, но вскоре я привык к этим «наездам» и уже встречал нападки Вычислительницы в свой адрес с максимально безразличным выражением лица. Когда б она знала, как в минуты гнева орет мой прежний директор, поняла бы, что все ее угрозы идут не более чем по детскому уровню. Да и было бы чем пугать! Довольно примитивные задачки и примеры не вызывали у меня никаких затруднений. К тому же обнаружилось, что умножение и деление многозначных чисел здесь производится каким-то нелепым образом, сильно замедляющим подсчет, а элементарные вычисления в столбик неизвестны. Возведение чисел в квадрат и выделение корня тоже не практиковалось, вследствие чего даже расчеты в прямоугольном треугольнике принимали довольно громоздкий вид. В общем, уровень местной математики меня совершенно не впечатлял, но я благоразумно помалкивал и все свои черновики, где производил вычисления привычным образом, уносил с собой, после чего сжигал в укромном месте на заднем дворе школы.

— Я решу вопрос с вычислениями, обещаю.

— Но зачет уже сегодня, а от помощи Пайруса, насколько мне известно, ты отказался.

— Предлагаю маленький спор, — я не стал объяснять причины, по которым отверг попытки Пайруса Крина позаниматься со мной вычислениями, — если я провалю зачет, то буду должен тебе одно желание. Если же я его сдам, то ты подаришь мне один свой поцелуй.

Остановившись, Виста резко повернулась ко мне. Брови ее снова были нахмурены, глаза метали молнии:

— Опять издеваешься?

— Ни в коем случае! — с самым серьезным видом ответил я, выдерживая гневный взгляд. — Решайся! Желание против поцелуя — по-моему, так неплохая сделка.

— Ну… ты же понимаешь, что шансов у тебя немного, — по-прежнему сверля меня взглядом, медленно вымолвила Виста.

— Ну так награда того стоит, — усмехнулся я, протягивая руку.

Мгновение помедлив, Виста ее пожала. После чего уже молчала до самого момента, когда я вернул ее сумку перед дверями класса.

— Удачи! — шепнула она напоследок, старательно отводя от меня взгляд.

— Спасибо, — буркнул я, направляясь на свое место.

Что ж, если не оплошаю, уже к вечеру получу заветный поцелуй от Висты Эртис. И очень хочется надеяться, что он будет не последним.

Следующую ступень преподавательского антирейтинга вслед за учителями фехтования, по моему мнению, уверенно занимал Миерин Тахо. Все его уроки сводились к бесконечному зубрению связок непонятных слов из древнего, давно забытого языка. Усваиваем ли мы материал, правильно ли «наполняем» заклинания магической силой, не говоря уже о попытках объяснить значение произносимых слов — все эти вопросы фера Тахо не интересовали. Будучи сыном знатного вельможи, родившимся и выросшим в столице, он не скрывал своего презрения к провинциальному городку, где была расположена Вторая имперская школа магии, да и к самой школе тоже. Все, что здесь его интересовало, — это ухаживания за Вычислительницей, которые та большей частью игнорировала, да установление приятельских отношений с нашими мажорами, то бишь выходцами из великих кланов. Тахо утверждал, что его вот-вот переведут на престижную должность в столице, где он забудет Пилмар, как страшный сон. Только вот разговоры эти вся школа слышала уже пятый год, а ничего в судьбе Миерина не менялось: то ли, пробив сыну назначение сюда, его родитель достиг потолка своих возможностей, то ли специально держал его в провинции, считая, что нечего сыну делать в столице. Как бы то ни было, преподаватель теории заклинаний тяготился своей работой в школе, а школа тяготилась им. По слухам, директор не раз пытался выпросить у Магического приказа замену Тахо, на каждый раз получал отказ.

Сегодня, в отличие от предыдущих уроков, пришлось учить что-то полезное — заклинание очистки воды. Вроде бы глупо было роптать, дело-то нужное, может пригодиться в жизни, но двадцать два слова! Судя по описанию в учебнике, жидкость последовательно должна была очищаться от грязи, песка, различных солей, возможных ядов и еще каких-то труднопроизносимых примесей — это все понятно, но нужна ли такая сложность?

— Слушай, Пайрус, — прошептал я соседу по парте, — а не проще ли выделять из заданной жидкости формулу чистой воды, все остальное отправляя в остаток? Так ведь заклинание будет гораздо короче.

Мой друг открыл было рот, собираясь возразить — по привычке, мол, ничего путного Тео в принципе сказать не может, но слова застряли у него в горле, когда до головы дошел смысл сказанного. Пайрус на мгновение задумался, после чего с самым серьезным видом сказал:

— Почему я об этом сам не подумал? Нужно будет обязательно заняться этим вопросом позже. А сейчас выбора нет — нужно учить, что задал Тахо.

На страноведении я с интересом прослушал лекцию о стране гномов. Ежу было понятно, что данные, записанные на основании рассказов путешественников, были сильно приукрашены, но других попросту не было. Так что приходилось довольствоваться имеющейся информацией.

Следом наступило время того урока, что мне особо нравился, то есть фехтования. При контакте с оружием я неизменно начинал испытывать необъяснимое чувство восторга вкупе с пониманием своих возможностей в бою. Меч словно сам порхал в руке, раз за разом находя бреши в защите оппонентов, успевал отражать грозящие мне контрудары, заставлял все тело двигаться в едином боевом танце. Это было странно, но мне нравилось. Осторожно попытавшись задать наводящие вопросы Пайрусу, я понял, что у него ничего подобного не наблюдается. Тем не менее заниматься самокопанием не было никакого резона: Теодора обучали обращению с оружием с малых лет, возможно, подобное чувство возникает лишь на определенном уровне мастерства, после долгих лет тренировок. Вон Анхель с Адальком тоже рубятся будь здоров как — там и защиты, и скоростные атаки, замысловатые финты, развороты и ловкие пируэты при уклонении от, казалось бы, неминуемых ударов. Наверняка у них тоже мечи порхают в руках, задавая ритм смертоносному танцу. Так что я наверняка не одинок в своей любви к фехтованию, просто для пришельца из другого мира это чувство в новинку.

А вот после местного аналога физкультуры пришел час того самого страшного не то зачета, не то годовой контрольной работы по вычислениям. С любезной улыбкой, не сулившей мне ничего хорошего, я был отсажен эльфийкой за последний стол третьего ряда. Ближайшие ко мне места были пусты и, по замыслу преподавателя, должны были играть роль заградительного кордона для желающих помочь. На стол передо мной легли три листа, исписанные ровным, красивым почерком. Тридцать заданий. Крутовато.

Очень быстро выяснилось, что особое местоположение давало мне как минимум одно неоспоримое преимущество перед остальным классом: считая меня надежно изолированным, Теана Шуль весь урок металась между другими кандидатами на слабую оценку, лишь изредка бросая в мой угол мимолетные взгляды. Мне же только это и было нужно, потому как я весь урок мог спокойно работать с черновиками, не беспокоясь, что кто-то увидит мои способы счета.