Я люблю время (Сказка-ларец)
Читать книгу "Я люблю время (Сказка-ларец)" полностью
На 'Горьковской', при высадке-посадке, выскочила вдруг глумливая цыганская морда из хмурой толпы, кольнула взглядом Велимира — и пропала. Однако одного этого мига хватило, чтобы благодушное настроение улетучилось, уступив место сонному неудовольствию и смутной тревоге. Велимир выковырнул оба наушника, чтобы музыка не отвлекала, и принялся думать и вспоминать: где бы он мог видеть этого цыганчика со старомодными фиксами в препохабном рту?.. В прошлой жизни, в фильме, или на той неделе?.. 'Следующая станция 'Сенная'! Осторожно, двери…' О, черт! Велимир подналег и против течения успел вывинтиться из вагона на перрон, сопровождаемый энергичными диагнозами и пожеланиями потревоженных пассажиров.
Без восьми десять, чика в чику — успевает к верстаку… И он успел — вовремя, как всегда.
Но, все же, хорошее настроение к нему так и не вернулось в то июньское утро, а неприятность — вот она, не иначе цыган сглазил, да премерзкая: прощай теперь мечта плейбоя о сегодняшнем рабочем дне, безнравственно и бессовестно закошенном под личную жизнь и иные развлечения. Но, с другой стороны, — и деньги командование посулило нешуточные, есть за что землю носом рыть…
Вот как все началось.
— Вил! Срочно к шефу! — Только-только успел поерзать задом — притереться к стулу да ткнуть пальцем в кнопку чайника, чтобы вскипел, да сказать 'скоро будет' в назойливую трубку, — и вот тебе на: алый ноготок с розочкой на длинном пальце стучит по прозрачной пластмассовой переборке…
— Во-первых, здравствуй, Светик мой ясный. Ты как? Отлично выглядишь. Во-вторых…
— Не идиотничай. Бегом к шефу. И причешись, пожалуйста. Я уже хотела тебе на трубку звонить…
— А у меня нет трубки. Вернее, есть, но смотря что понимать под…
— …да вспомнила, что нет. Иди, давай, и прекрати свои пошлости.
— Какие пошлости? Изи, изи, детка, тэйк изи… Подойди же поближе к прилавку, видишь же — у меня плечи в окошечко не проходят. Ну, Света…
— Грабли спрячь, вот какие. Ты дождешься, лопнет когда-нибудь мое долготерпение…
— Дождусь, солнышко, ох, дождусь! — Буфера у Светки-секретарши отменные, ноги длинные, личико милое, однако на этом ее достоинства для Велимира и заканчиваются, поскольку она устойчиво глуповата, волосы красит и словарным запасом почти не пользуется, а без этого, без высокого культурного уровня, привередливый Вил делить ложе с замужней дамой и к тому же любовницей шефа — не согласен. Вил — гордец: ранг дублера-любовника, пусть даже у самого шефа — ему низковат представляется. И еще одно достоинство: Светка грозится только, а терпение у нее не лопается, и шефу она не закладывает, на это Илонка есть, вторая секретарша.
Наконец-то в операционном зале закончили вечный ремонт, вытеснили в другое помещение орды наглых риэлтеров и их крикливых клиентов. Теперь видно, что это солидный, весь в золоте и лепнине, Зал Фондовых Операций, а не спекульвалютный шаражмонтаж, навроде того, что раскинулся у 'Московских ворот'. В центре зала по небольшому квадратному периметру — ряды мониторов, перед ними тихо сидят группки 'физиков-шизиков' — физических лиц, которые смотрят на бегущие строчки цифр в столбцах и мысленно переводят их в убытки и барыши. Время от времени они бросают свои скудные капиталы на покупки тех или иных бумажных ценностей, чтобы виртуальные выгоды сделать светлой явью… Соросы, н-на фиг. Надеются каждодневной игрой на фондовом рынке сколотить себе состояние. Но это они зря: при том скудном объеме оборотного капитала, который каждый из них может себе позволить — даже и в случае частых выигрышей почти весь навар уходит на комиссионные брокерским фирмам… Впрочем — пусть дерзают, всё подпитка фондовому рынку и обслуживающему персоналу оного. Велимир прикидывал про себя не раз и не два: даже с учетом нулевых комиссионных и некоторых его способностей возможность сделать на этой арене по настоящему крупные 'бабки' и не привлечь при этом постороннего внимания (любого: налогового, бандитского, административного, конкурентного), которое всегда вредит дальнейшему ведению дел — весьма призрачная, если прямо не сказать — нулевая. Кусочек века таков: когда ты в коллективе, в бригаде, в ватаге, в артели, в номенклатуре — тебе проще выдержать угрозы извне. Но зато гораздо труднее отлепить, отодрать от себя и поставить на место бывших соратников-неудачников, этих пиявок и прилипал, только и жаждущих присосаться к чужому заслуженному успеху… Но Велимир живет и не высовывается, и ему хорошо.
Крупным самурайским шагом, уверенно, как это и подобает зрелому мужчине, разменявшему недавно четверть века, Велимир пересек зал — Светка семенила рядом и чуть впереди (как они могут бегать и вообще стоять на таких каблучищах?) — и вошел в предбанник.
— О, Фил, привет! Ты к шефу крайний? Или мы вместе по одному делу проходим?
— Привет. (Вот это бас! Велимир привычно посетовал, что в свое время не догадался завести себе такой же). Да вроде бы. А вернее — сам не знаю. Сейчас Светлана Сергеевна ясность внесет. Да, Светлана, внесешь ведь?
— Обоих звали, Филарет Федотович. Арсений Игоревич велел, чтобы вместе вошли, у него для вас обоих очень важное поручение есть.
Велимир оживился пуще прежнего, даже рукам всплеснул.
— Респект! Быть личным порученцем у самого Арсения Игоревича? А какое, Светик? Ты на ушко шепни, мы с Филом никому-никому не скажем!
— Ты когда-нибудь поумнеешь? Здоровый мужик, а ведешь себя, как… Да, Арсений Игоревич! Оба здесь. Угу. — Света стрельнула в обоих глазами и не глядя, но точно, швырнула трубку на место.
— Заходите.
Личная секретарша — се человек, ярче всех остальных приближенных сотрудников главы учреждения сияющий отраженным светом власти. Приходит к ним такая способность и свойство не вдруг, но обязательно и весьма быстро, и непременным довеском к этой возможности — отраженно сиятельствовать — в каждой секретарше, равно как и в референте, ординарце, денщике, телохранителе прорастает и навсегда пускает корни убеждение: 'И я так могу, и даже лучше! Это недосмотр судьбы, самая обыкновенная случайность, что ему досталось, а не мне. Да, да, да. Сколько раз он пользовался моими подсказками, идеями, знаниями, а еще больше не пользовался, когда как раз нужно было сделать именно так, как ему было говорено… Кто он без меня — чай заварить не может, все на свете забывает, галстук в тон выбрать не умеет, двух слов в письме связать не способен… Начальник… Эх, судьба-индейка…'
'Недостойные холопы Филишка и Вилишка препокорно благодарят ясновельможную паннну Светланнну за милостивое позволение и земно кланяются' — подумалось Велимиру. Но это он зря — секретарская жизнь еще не успела испортить Свету, хотя по времени — пора бы. Он попытался пропустить Фила вперед, как старшего по возрасту и стажу работы в данной конторе, но Фил так ловко замешкался, что первым в кабинет шефа вступил Велимир.
Шеф тотчас положил перед собой бумагу с текстом и цветными графиками, якобы он изучал все это, поверх нее очки в золотой оправе, энергично встал из-за стола и даже чуточку развел руки, в знак радушного приветствия.
— Велимир Леонидович, — крепкое, сухое рукопожатие энергичного и честного человека, знающего всех своих служащих по имени и отчеству…
— Филарет Федотович, — еще одно такое же, плюс персональная улыбка и общий кивок в сторону кресел…
— Садитесь, братцы, извините, что потревожил и оторвал вас от ваших дел…
У стены, противоположной входной двери, широко раскинулся директорский стол, красного резного дерева — старомодный, кряжистый, по древнему канцелярскому обычаю крытый зеленым сукном, он был похож размерами на авианосец времен Второй Мировой войны. Торцом к его борту причалил стол для совещаний, совсем иного формата и времени стол, он был гораздо уже в плечах и ростом пониже сантиметров на десять, так что вместе со столом-сюзереном образовывал ступеньку, по которой сверху вниз, от начальника к личному составу, по итогам совещаний и планерок спускались те или иные решения. Даже гигантский двадцатидюймовый электронно-лучевой монитор, отчеканенный чуть ли не в конце прошлого века, не в силах был накренить палубу командирского стола. Давно уже замы Арсения Игоревича и обе его секретарши намекали, что пора бы все эти чудища сдать в антикварную лавку, а кабинет оборудовать единым мебельным комплектом, по специально разработанному дизайнерами проекту. Поставить и открыть на столе нормальный ноутбук, лейблом наружу, какая разница — на чем в тетрис и марьяж играть? Или, на худой конец, десктоп, но с нормальным плоским экраном: люди ведь смотрят и оценивают — кому, в чье управление они собираются доверить свои капиталы и сбережения?
Но шефу хотелось слыть ультрапродвинутым бизнесменом в архаичных интерьерах, и он категорически пресекал все попытки канцелярского апшрейда у себя в норе.
Шеф завершил полный круг по кабинету и вновь плюхнулся в свое директорское кресло, по счастью, той же гарнитурной принадлежности, что и стол, ибо иная, менее прочная мебель, могла и не выдержать испытаний.
'Однажды, в самый неподходящий для этого момент, у тебя лопнут брюки, — подумал Велимир, — этакий широкий таз надо носить аккуратно и точно, не ударяя им со всего маха о твердую поверхность…'
— Вас что-то, рассмешило, Велимир Леонидович?
— Нет, Арсений Игоревич, это нервное.
— Почему нервное? — Шеф сцепил в замок руки и дружелюбно улыбнулся. Очевидно было, что нервничает как раз шеф.
— Срочный вызов к Самому. Причину заранее не объясняют, премиальных не предвидится, индексы уже целую неделю как вялые, вызов неожиданный, вызвали сразу двоих… Необычно. — Велимиру очень нравится мыслить вслух и делать это энергично и красиво, так, чтобы у слушателей создавалось полное впечатление, что перед ними человек умный и серьезный, вылитый положительный герой из телесериалов.
— Логично рассуждаете. Но вдруг я вызвал вас обоих, чтобы вне очереди наградить деньгами или новыми должностями? Оба вы работаете неплохо, прибыль в дом приносите, сора из избы не метете… — При последних словах Арсений Игоревич поднажал голосом, чтобы сотрудники задумались над тончайшим намеком.
'Ага, сора из избы… Вот ведь какой он ловкий кукловод, наш шеф, истинный интриган и заправила, не иначе Карнеги обчитался. Намеками, все намеками…'
— Не метем, это точно. Но ко всем видам денег, о которых вы упомянули в виде перспективы для нас, к деньгам как таковым, вне зависимости от их цвета кожи и прописки, относимся хорошо: и страстно, и платонически, и по-родственному, и по-дружески, но всегда с любовью. — Это Филарет Федотович разомкнул уста. Человек-пароход! Такая длинная фраза совсем не в его обычае, так ведь и ситуация не рядовая…
'Вот у кого нервы из нержавейки', - подумалось Велимиру. Он уже с год как присматривался к этому Филу-Филарету и не мог припомнить, чтобы тот хоть раз утратил невозмутимость… Он кивком подтвердил свое согласие со словами коллеги и вновь уставился на шефа.
— Тогда у меня есть для вас предложение. Криминала ни малейшего, но деньги за ваш труд могут быть очень серьезные, при условии полной конфиденциальности. Полной, я говорю. И когда я говорю полной — это значит, что я вам не угрожаю, но я вас со всей ответственностью предупреждаю.