Наследница старой башни

Глава 36

Смотреть в окно было бесполезно: ранние зимние сумерки съедали видимость. Правда, когда охранники начали зажигать факелы, появились резкие световые пятна, которые выхватывали из темноты то прядающего ушами коня, то угол кареты с распахнутой дверцей, то лакея, устраивающегося на запятках.

Странный сегодня получился день, он оставил больше загадок, чем ответов. Даже во время обеда, поддерживая вежливую беседу с герцогом и периодически ловя на себе его заинтересованный взгляд, я не смогла добиться ответа на простой вопрос: зачем ему понадобились мои земли? Зачем он настоял на этом нелепом пари? Зачем согласия на двух судей: своего ставленника, которого обещал привезти на составление договора и мэтра Игнасио Бульдора, законника и единственного моего знакомого в Энкерте?

Вечером, рассказывая Элли сказку, я говорила совершенно машинально, не особо задумываясь о сюжете. Мысли постоянно соскальзывали к этому странному визиту, и чувство неуверенности все больше давило: что ему нужно?!

Правильно это было или нет, не знаю, но перед сном, когда Леста расчесывала мне волосы, я спросила:

-- Как думаешь, зачем он приезжал?

В зеркале я достаточно отчетливо видела, как Леста улыбнулась и покачала головой, как будто сожалея о моей бестолковости:

-- Да ить, госпожа Любава, откель мне знать этакое? А только ить не зря тогда солдатик от самых дверей законника шел. Ежли умишком-то раскинуть, да и вспомнить карету малую, что мимо проезжала… Ить мне еще тогда помстилось, что оттель, из кареты-то, ктось на вас любуется. Этакой-то нарядной вы уж года два на людях не показывались. А туточки плыли себе, как лебедь белая! А герцог что…? Герцог – мужчина!

Я повернулась на табуретке и с сомнением глянула на Лесту:

-- Ты думаешь, что я ему понравилась?!

-- Да ить тут и думать нечего! – Леста нетерпеливо подтолкнула меня в плечо, заставляя принять ту же позу и снова принимаясь за волосы. – Прон сказывал, что герцог нынешний вдовец, почему бы ему и не заглядеться на вас?

Некоторая наивность Лесты меня даже умиляла. При всей ее практичности она, похоже, не понимала, какая социальная пропасть стоит между владельцем герцогства и нищей баронессой. Но все же кое-что дельное из этого разговора я взяла: вспомнила, что Прон, староста вроде как действительно что-то говорил о герцоге. Так что возражать горничной я не стала, зато попросила:

-- Леста, будь добра, утром, как молоко принесут, передай в деревню, чтобы староста пришел ко мне.

Леста послушно закивала:

-- От и ладненько! Прон мужик смышленый, худого не посоветовает. А герцога-то теперь когда обратно ожидать?

Подивившись ее проницательности я спросила:

-- Почему ты решила, что он снова приедет?

Леста даже фыркнула, возмущаясь нелепым вопросом:

-- Сам же он говорил, что как только бумагу составит, так беспременно сразу же к вам. Ить ни в жисть не поверю, что он ту бумагу через месяц повезет. Так когда ждать-то? Завтрева аль когда?

-- Не знаю, Леста. Но на всякий случай завтра с утра курочку помоложе ощипай и на морозе ее оставь. Хоть вон в сарае к балке подвяжи, чтобы мыши не попортили.

-- От и ладно. Ить запас, он завсегда надобен, а я вам завтра волосы еще краше уложу! – довольно добавила она.

Я только улыбнулась про себя, не желая разочаровывать свою наперсницу. Похоже, для нее вся эта история выглядит как «лав стори» моего мира. Книг здесь нет, гостей у меня не бывает, новостей почти никаких мы не слышим. Конечно, работа занимает у нас значительную часть времени, но всегда хочется чего-то интересненького. Вот Леста и придумывала себе небольшую сказку. Да и пускай. От меня не убудет, а ей хоть какое-то развлечение.

Разговор с Проном состоялся на следующий день, но дал мне не так и много новый сведений. Я узнала, что герцог вдовец, что у него есть взрослый сын, двадцати пяти лет от роду. Наследник герцогства и завидный жених. И дочка двадцати лет, которую в прошлом году высватал ловернский князь.

Так что, сын сейчас служит в столице при дворе, дочь после свадьбы укатила в Ловернию, а герцог со старой матушкой живет в замке холостяком. Старая герцогиня - дама нрава строгого и богобоязненного, но на добрые дела не скупится: за свой счет держит дом на окраине Энкерта. Там целый день три лекаря народ принимают. И за все она сама платит.

В конце беседы Прон слегка замялся, как бы не понимая, нужно ли говорить еще кое-что, но я отмела его сомнения очень легко:

-- Знаешь, зачем герцог к нам приезжал?

-- Откуда бы мне этакое знать, – он заинтересованно смотрел на меня из-под лохматых бровей, явно желая узнать новость.

-- Герцог хочет выкупить мои земли.

Сперва брови Прона удивленно прыгнули вверх, а потом он глубоко задумался и медленно, почти нараспев сказал:

-- Э-э-эвона чо-о-о…- он помолчал и так же бессмысленно добавил: -- Вона оно как, значицца… -- через некоторое время взгляд его стал более осмысленным и он с легкой тревогой спросил: -- Это значицца, чтобы под герцогскую руку нас отдать?

-- Да, Прон, под герцогскую руку.

Прон весьма заметно заволновался и торопливо спросил:

-- А вы-то, светлая госпожа, чего ему изволили ответить?!

На его вопрос я ответила своим:

-- А ты бы чего хотел Прон? Как думаешь, под моей рукой лучше или под герцогской?

Прон нервничал все заметнее. Привыкнув к тихой монотонной жизни, он боялся любых глобальных изменений. Это я понимала, но и запугивать его не хотела, потому терпеливо ждала, что он ответит.

-- Так ить это, светлая госпожа… Герцог, сказывают, добрый господин, только …

-- Что только, Прон?

-- Так ить охотник он! Оно ить, охота – самое оно занятие для благородных… Стало быть, решил он болотину малость почистить по краям да чтобы там уток завестить?

Я пожала плечами, показывая, что понятия не имею, зачем герцогу понадобились мои земли. Прон же продолжил рассуждать вслух:

-- Слов нет: худо-то про него не говорят, но ежли тут охотники с ним начнут наезжать… Оно ить, когда старый герцог, померши который, охотой забавлялся… Ну, в наш край он не ездил, больше все косулей да волков бил. Сказывают, народу с собой таскал множество, а ить господа как перепьются… Сами понимаете… То у селян девок попортят, а то со скуки и в скотину пальнуть могут, – староста помолчал и решительно добавил: -- Вроде как про нонешнего худой молвы нет, но ить, кто знает, как оно дальше-то будет. На мой бы спрос, как сейчас жить, оно бы и ладно. Пусть скудновато, зато тихо, без ссоров и обидов. От так от… - он с надеждой посмотрел на меня и добавил: -- Что порешили то, госпожа Любава?

-- А я пока еще не решила. Продавать земли я и сама не хочу, Прон. Но и ты меня пойми, если герцог надавит, как я ему откажу? А ты вот даже то, что знаешь, не хочешь мне рассказать. А может, мне это и помогло бы хоть немного. Чем больше я про него знать буду, тем лучше.

Прон чуть смутился и, бегая взглядом по сторонам, стараясь не смотреть мне в глаза и даже слегка порозовев, пробормотал:

-- Так ить это… Того… Оно, может, и неправда… – он неловко развел в стороны руки, показывая мне широченные ладони, потом еще разок вздохнул и бухнул: -- Полюбовница у него, сказывают, есть. В городе своим домом живет, а он ей всякие подарки возит. В замок до матери не допускает. Сказывают, что больно матушку уважает.

В общем ничего больше из старосты я вытрясти не смогла. Похоже, что знал, все рассказал. Единственная крошечная зацепка, которая у меня появилась, это то, что матушка у герцога дама благонравная и он уважает ее настолько, что даже девицу свою в замке не поселил. Может вывод у меня и не очень правильный, но если уж совсем край, можно попытаться будет пробиться к матушке герцога за защитой.

Была у меня и еще одна тайная надежда: может, он передумает? Раз уж не получилось решить с наскока, то плюнет и забудет? Надежа была слабенькая, но все же…

***

Герцог вернулся через четыре для после своего отъезда, но в этот раз карет во дворе башни было уже две.

Я подглядывала в окно и видела, как из небольшой черной кареты без гербов вылезает закутанный в длиннющую меховую шубу мэтр Игнасию Бульдор и еще один мужчина, а из герцогской кареты выходит не только сам его светлость, но и довольно высокая пожилая дама, которой, отодвинув лакея, его светлость любезно протянул руку.

Как бы мы ни готовились к посещению, глядя на эту компанию, я испытывала панику, вспоминая, что столовых приборов приличных у меня хватит только на трех человек. Будет совершенно дико, если кому-то из гостей и мне придется за столом воспользоваться деревянными ложками. Пожалуй, у герцога появится формальный повод обвинить меня в нанесении урона дворянскому титулу.

Паника, которая меня захлестнула, вызвала противную внутреннюю дрожь и слабость. И я ничего не могла с этим поделать.

Даже когда я брала консультацию у мэтра Бульдора, я не рискнула выяснять, какое наказание бывает для опозоривших титул. Наверняка каждый житель этого мира знает такое с малолетства. Я просто не представляла, как мы можем выкрутиться, и к чему такой обед может привести. А ведь они все непременно останутся обедать!

Я бегом ссыпалась по лестнице, чтобы встретить гостей в дверях и не заставлять ждать. Если первый раз он приезжал один и поднимался ко мне в кабинет сам, то сейчас, когда герцог привез собственную мать (почему-то я сразу поверила, что эта пожилая женщина -- его мать, та самая уважаемая «старая герцогиня», о которой говорил Прон), я чувствовала необходимость оказать пожилой даме максимум знаков внимания. Между вторым и третьим этажом я догнала Лесту и, взяв ее за руки, с ужасом спросила:

-- Леста, солнышко, у нас приборов на всех не хватит. Что же делать, Леста?