Покрова Ахерона

* * *

Крыж проводил взглядом Ксению, заставил себя вернуться к работе. Он на своей территории.

Решительно сгреб со стола пачку креодисков, бегло просмотрев, вставил часть в отделения у рабочего монитора. Остальные сунул в коробку, а коробку – оттолкнувшись от стола и проехав на стуле до стены – в шкаф.

Деловито отряхнул руки.

Он умел быстро включаться в работу, без дополнительных ритуалов и подготовок. Все, что ему было нужно – тишина и доступ к искину.

Когда спустя пару минут, в лабораторию зашел Тим, пальцы айтишника уже порхали над клавиатурой, а рядом на столе лежала длинная распечатка кодов, в которой Крыж разноцветными маркерами отмечал строки: что-то вычеркивал, что-то отмечал восклицательным знаком на полях. И бормотал под нос:

– По пятой линии багов нет. А вот девятая не котяшится… Странно.

Тим придвинул стул, сел рядом, заглянув через плечо старпома, спросил:

– Ну что?

– Погоди, Тим, – Василий отмахнулся. – У нас вырублены целые узлы. Будто потухли… Надо Пауку показать, пусть по своей части тоже глянет. Не нравится мне все это.

Он достал расшифровку бортовых самописцев, сунул под нос юнге и выделил «галочкой» несколько столбцов:

– Смотри, активность узлов сейчас, и активность по состоянию на ночь с 20 на 21 августа…

– Это когда 3Z-71?

– Да. И на момент встречи с атавитом на Коклурне 22 августа, видишь? – он ткнул пальцем в высшие точки на графике.

Тим воодушевился:

– Получается, сейчас пик активности не наступил…

– Более того, программа ТРОПАН не активизировалась. Контакт с атавитами был, Ульяна была в опасности, а защитная программа не включилась. Почему?

– Почему? – Тим повернул к нему голову.

– Вот и я хочу понять это? При том, что изменения в программе есть, но не существенные… Не понимаю.

Он пожал плечами. Задумчиво пощипал кожу на подбородке.

– Знаешь, у меня мыслишка есть. Давай ее проверим, а? – Он встал, придвинул юнге распечатку резервных кодов и активировал на рабочем мониторе окно диагностики. – Смотри в окно, следи, чтобы не уходило в красную зону. Если уходит, чекаешь, понял?

– Как чекаю?

Крыж указал кнопку на клавиатуре:

– Жмешь чек ап. Я потом все отсмотрю и проверю по архиву.

Крыж сбросил с плеч китель, поправил креоник, добавил к нему второй монитор и направился к выходу. Тим забеспокоился, вытянул шею:

– Ты куда?

– В серверную. Я тебе оттуда наберу, скажешь мне, как изменится график активности.

На выходе он столкнулся с Ксенией – девушка плавно двигалась по коридору, с загадочной улыбкой поглаживая дендрогалевые стены «Фокуса» и наблюдая, как потожировой след тает на самоочищающейся поверхности.

– Что патруль? – спросил.

Ксения пожала плечами:

– Без интереса. Запросили адмиции, я сбросила подготовленные Теоном, Кир переслал им. Поблагодарили, ушли.

Крыж кивнул, направился дальше по коридору.

– Ты куда? – Ксения шагала рядом.

– В серверную, надо кое-что проверить.

– С тобой можно?

Крыж, не останавливаясь, резко развернулся, сделал пару шагов спиной вперед.

– Хочешь, пошли… Или к Тиму в помощь – иди.

Он снова развернулся и стремительно свернул вправо.

– А что ты хочешь проверить? – спросила, когда догнала.

Крыж покосился на нее снизу вверх, усмехнулся:

– Хочу проверить, почему не сработала программа защиты ТРОПАН… Она активировалась дважды в конце августа, когда Ульяна оказывалась в руках атавитов. Собственно, благодаря ей мы все еще живы…

– Это то, о чем вы говорили Теону? – Ксения не отставала от него. Крыж кивнул. – И сейчас она не сработала?

– Не сработала. Хочу понять, почему. Даже если она связана с энергоном, то все данные с него записались на искин «Фокуса».

Ксения прищурилась:

– Вы по этой причине, как я понимаю, и согласились отдать энергон? Вы думали, что у вас его полноценная копия в памяти корабля?

Крыж выставил «пистолетом» вперед указательный палец, будто хотел выстрелить в Ксению:

– Точняк… Но что-то пошло не так. – Он свернул в узкий полукруглый коридор за информаторием. – Такое бывает. Вот и надо понять, в чем мы налажали.

Ксения едва поспевала за ним, постоянно оглядывалась и с тайком дотрагивалась до прохладной и гладкой поверхности стен.

– Это дендрогаль?

– Да, модифицированный. Напоминает мышечные волокна твоего пищевода. – Молодой человек остановился у двери лифта, вызвал кабину. Посмотрел на девушку: – Это живой корабль, в основе – модифицированный геном гигантского толианского афалина и монооксида кремния, особая технология, разработанная Пауком и его лабораторией… Живые волокна нейронов, ткани, система регенерации и нейростатика. Три узла, девять рабочих линий… После подключения энергона произошло усложнение систем. Их самокопирование и дублирование узлов, расширился функционал. Система питания и переработки поступающей энергии. – Он зашел в кабину, нажал на кнопку вниз.

Ксения внимательно за ним следила.

– Можно вопрос?

– Валяй, – он пожал плечами, сунул ладони под мышки и посмотрел на окошко в двери – кабина медленно опускалась вниз, в самые недра «Фокуса», в корневой узел искина. За стеклом проплыла платформа жилого этажа.

– Зачем ты изменил константу Страхова-Ригсби? Ты же понимаешь, что мог вообще все испортить? Детище целой лаборатории и твоего лучшего друга.

Она думала, он рассердится. Или начнет отнекиваться. Второе даже очевиднее – это казалось в его характере.

К ее удивлению, Крыж лукаво усмехнулся:

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское, – И тут же посерьезнел: – А если честно, я был уверен. Времени подтверждать расчетами не было, модуляция была стремительной, Пауков в отпуске… Не знаю, бывает ли у тебя такое… Вот смотришь на что-то. Ну, на дело какое-то уголовное, – он попробовал привести понятный девушке пример. Та выжидающе смотрела на него. – И вот читаешь на него и понимаешь, где надо додавить, где надо исправить… За какую ниточку дернуть, чтобы оно заработало? Бывает такое?

– Это называется профессиональное чутье, – подсказала девушка.

Крыж кивнул:

– Можно и так. Профессиональное чутье. Если идти официальным путем, то это согласования, расчеты, утверждения и ворох бюрократических проволочек, это сомнения и, скорее всего, отказ в финале… Потому что в академических кругах считается лучше перебдеть, чем недобдеть… А это что? Это упущенное время. А я видел, что «Фокус» выходил в фазу стагнации, замирал. Из нее два выхода – или рывок и новый алгоритм, или засыпание и смерть. Паук в отпуске, посоветоваться не с кем. Я принял решение сам.

– То есть взял на себя ответственность?

– Ну, вроде того…

Двери лифта распахнулись, он вышел на платформу, подошел к информационной панели.

– А Ульяна?

– Что Ульяна? – он автоматически ввел код, активировал экран и соединил его со своим креоником.

– Как получилось, что она оказалась в вашей команде именно в этот момент? Когда «Фокус» вошел в завершающую стадию?

– Она омикрон…

– Я знаю.

– Ее данные были в базе и «Фокус» выбрал ее.

Ксения почувствовала, что он замялся на этом месте. Прислонилась к стойке в ожидании продолжения.

– Я не верю в такие совпадения… Именно на завершающей стадии разработки на станции появляется навигатор с редким, уникальным уровнем сенсоизации. Тебе самому это не кажется странным?

Крыж задумался, рассеянно прищурился.

– Не думал об этом, честно говоря… Но, возможно, ты права. Если это подстроено специально, очевидно, к этому приложил руку Кромлех. Проверить это – вопрос твоей компетенции, ты не находишь?

Он загрузил проверочный код и отстранился от монитора, облокотился на панель.

– Мне кажется, ты можешь быть права… Возможно, это все изначально задумано Кромлехом, если ориентироваться на то, чтобы фрегат вместе с нами пустить в расход. Предварительно получив биологические параметры редкого омикрона.

– Ты думаешь, он подготовил вас к уничтожению?

– Разве она не была озвучена прежде?

Крыж снова повернулся к монитору, вызвал лабораторию:

– Тимыч, что там у тебя?

– Ничего, все тихо.

Крыж тяжело уперся в стойку с оборудованием. Ксения поежилась – когда он в работе его становилось заметно больше, он заполнял своей энергией все вокруг. Кажется, даже кожу покалывало из-за близости с ним. Она, запрокинув голову, наблюдала за меняющейся мимикой старпома. Ставшие стальными глаза, плотно сомкнутые губы, обострившиеся скулы. Морщинка на переносице. От прежней разгильдяйской бравады – ни следа. Взгляд ревниво и пристально следил за цифрами на небольшом темно-синем экране.

Ксения придвинулась.

– А что именно ты делаешь? Что должно быть?

– Я смоделировал внешний сигнал, аналогичный тому, какой поступал в базу при контакте с атавитами рассчитывая спровоцировать ТРОПАН… Или, вернее сказать, зачекать какие-то колебания, его предваряющие. В тех узлах, в которых ТРОПАН и функционировал, – он снова связался в Тимом: – Посмотри по первой линии? Есть какие-то изменения?

– Нет, все спокойно.

Крыж разочарованно выдохнул:

– Вот блин…

Рассеянно уставился в замершие цифры на мониторе. Прищурился устало.

Ксения посмотрела ему в лицо.

– Что?

– Получается ТРОПАН запускается только энергоном, вот что. Учитывая, что основные сведения – карты, данные о составе сред, навигационные ориентиры – были скопированы и остались в корневой памяти «Фокуса», то отсутствие алгоритма запуска ТРОПАНа говорит только об одном…

– О чем? – девушка округлила глаза.

– Что это корневой функционал энергона. Он заточен на оппозицию атавитам, понимаешь?

– Нет.

Ксения честно призналась – не понимала.

Крыж наклонился к ней, прошептал:

– Мы считаем, что энергон – носитель этой заразы, кода имплементации., благодаря которой все гуманоиды Земли получили черную метку и должны стать кормом для этих высокоразвитых тварей, атавитов. Но в контакте с «Фокусом» он срабатываем иначе. Он нас защищает, понимаешь? Именно он.

Ксения подняла на него глаза – кажется, он не шутит:

– А сейчас энергона на борту нет, и ТРОПАН во время атаки атавитов не сработал, так?

Старпом выпрямился:

– Именно. И в этой связи нам особенно важно его найти. ТРОПАН – это и есть суть энергона. Все остальное мишура.