Выбираю тебя

— Алло? — Его голос кажется усталым.

— Привет, Фрэнк. Это Джейд.

— Привет. Разве у тебя нет планов на вечер? — Фрэнк громко кашляет в трубку.

— Нет, у меня нет планов. Ты не заболел?

— Да, проснулся с простудой с утра. Видимо, перенапрягся.

— Ты куда-то уходил вчера? Я звонила, но ты не брал трубку.

— Девушка Райана настояла на том, чтобы я сходил с ними в кино. Мне не хотелось портить им свидание, но она продолжала настаивать. Хлоя очень приятная девушка. Очень внимательная. Надеюсь, у них все будет хорошо.

— Ого, ты не был в кино сто лет.

— Да, знаю. Хлоя права. Надо почаще куда-нибудь выбираться. Вчера я хорошо провел время. А ты чем-нибудь занималась прошлым вечером со своими друзьями?

— Хм, да. — Чисто формально, Гаррет — друг, так что это не ложь.

— И чем же?

— Просто гуляли.

— Ты и Харпер? Я думал, по пятницам она ходит на вечеринки.

Разговор начинает немного раздражать меня. Хотелось бы поскорей с ним покончить. Либо он знает историю моей матери, либо нет. Я принимаюсь бродить по комнате, но короткий телефонный шнур ограничивает движения, поэтому я останавливаюсь и накручиваю его на палец.

— Харпер была на вечеринке, поэтому я гуляла с Гарретом.

Пауза.

— Что ж, надеюсь, ты хорошо провела время. — Фрэнк явно все еще недолюбливает Гаррета из-за того, что тот какое-то время игнорировал меня. Он не в восторге от того, что я снова впустила Гаррета в свою жизнь.

— Фрэнк, мне нужно спросить тебя кое о чем. — Я так нервничаю. Что бессмысленно. Это всего лишь Фрэнк. Он мне почти как отец.

— Давай. О чем ты хочешь меня спросить?

— Я… хм… я открыла тот конверт, что ты мне прислал. С письмом от мамы.

— Да? — Он снова отстраняется от трубки и откашливается. — И о чем оно было?

— Ну, далеко не о ее мечтах и надеждах на мой счет. В нем было странного. Не знаю, стоит ли верить тому, что там написано. — Я беру в руки письмо со знакомым почерком. Один лишь его вид заставляет меня содрогнуться. — Мама написала, что во времена учебы в колледже, когда она работала в политической кампании, на нее напал мужчина. Она написала, что он… хм… он ее изнасиловал. Вот почему я звоню.

Я слышу какой-то непонятный звук, похожий на падение телефонной трубки.

— Фрэнк? Ты тут?

Вновь появляются помехи, а потом он снова подает голос.

— Что еще было в письме? — Его голос кажется сердитым.

— Она написала, что мужчина бросил ее почти в предсмертном состоянии на обочине, и что, когда она очнулась в больнице, ее словам никто не поверил. Даже полиция. И врачи. Никто. А потом стали поступать телефонные звонки с угрозами.

Фрэнк молчит. Слышно только его тяжелое дыхание.

— Она написала, что этот кто-то намеренно подстроил взрыв в доме ее родителей. Но насколько я помню, ты говорил, что они погибли при пожаре. Разве не так?

Его дыхание учащается, из-за чего он вновь закашливается.

— Фрэнк, ты меня слышишь?

— Да. — Он прочищает горло.

— Так что скажешь? — Он не отвечает, и в животе у меня все завязывается узлом. — Почему ты молчишь?

Тишина продолжается. Я гадаю, не упал ли он в обморок, но затем до меня вновь доносится его тяжелое дыхание.

— Фрэнк, ты все это знал?

Очередная долгая неловкая пауза, после чего он наконец-таки отзывается:

— Да, Джейд. Я обо всем знал.

— Что? — Спиной к стене я оседаю на пол, продолжая сжимать письмо.

— В то время мы с твоей мамой дружили.

— Я знаю, что вы были друзьями, но в письме говорится, что больше она никому не рассказывала. Ну, она сообщила полиции и врачам, но ей никто не поверил. — Я бегло перечитываю письмо. — Она пишет, что единственными людьми, с которыми она поделилась, были ее родители, психолог и… — я нахожу абзац и читаю его еще раз — …и журналисту в газете. — Меня пронзает догадка. — Этим журналистом был ты?

— Прежде всего я был ее другом, Джейд. Потому она мне и рассказала. Но, да, я был журналистом. Работал в газете, освещал выборы. Твоя мать надеялась, что я смогу убедить редактора напечатать ее историю и тем самым заставить того типа признаться. Но у меня ничего не вышло. Не было доказательств. За все прошедшие годы я никому и никогда не рассказывал историю твоей матери.

— Но все, кто знал, или хранили молчание, или были… — Я переворачиваю письмо.

— Убиты. — Его голос холоден. Это даже не похоже на Фрэнка.

В телефоне стоит тишина. Я с трудом обретаю голос.

— Значит, мои бабушка с дедушкой… это был не несчастный случаей?

— Нет. Тот человек знал, что они не станут молчать. К тому же их гибель была предупреждением для твоей мамы, чтобы она держала рот на замке.

— Почему он просто не убил ее? Не понимаю.

— Я тоже. Никогда этого не понимал. К счастью, он не узнал, что она обо всем рассказала мне. Иначе сейчас я бы наверняка с тобой не разговаривал.

— Фрэнк, ты меня пугаешь. Что случилось в действительности? И почему ты никогда не рассказывал мне правду? — Теперь у меня дрожат руки, и письмо падает на пол.

— Я не предполагал, что твоя мать станет втягивать тебя во все это. Если б я знал, что в том письме, то никогда бы… — Он замолкает.

— Никогда бы что? Не отдал его мне? — Я поднимаюсь на ноги. Во мне вновь бурлит гнев. — Почему ты скрывал это от меня?

— Все в прошлом, Джейд. И пусть там оно и остается. — В его тоне звучит решимость и почему-то угроза.

— Да что с тобой? Почему ты себя так ведешь? Объясни, что произошло. Моя мать была сумасшедшей, значит половина написанного наверняка неправда, верно?

— Там все правда. И твоя мать была в здравом уме, когда писала тебе письмо. Тогда она еще не начала выпивать. Она была такой же адекватной, как ты и я.