Ты моя жена. Настоящая

Глава 10. Василиса

— Я думал, ты хоть немного повзрослела, — знакомая усмешка и знакомый голос.

Да, блин! А он что здесь делает?!

— Помогите! — кричу я что есть силы. А вдруг сработает?

— Ты и так мне всю службу безопасности распугала. Угомонись уже!

Он совсем рядом. Садится передо мной на корточки. Долго смотрит в глаза и проводит рукой по щеке.

— Василиса, Василиса. Что же мне с тобой делать?

Хочу встать со стула, но сильные руки ложатся мне на ноги и не позволяют это сделать.

— Не набегалась еще? — спрашивает с усмешкой. — Теперь не сбежишь.

Ведет ладони выше, большими пальцами скользя по внутренней стороне бедра. Тонкая ткань летних брюк не может защитить меня от жара его рук. А потом он вдруг кладет голову мне на ноги. И его дыхание обжигает. Он дышит прямо мне на кожу.

И опять уже знакомое чувство зарождается внутри.

— Я так скучал, Василиса, — шепчет он мне в ноги. — Так переживал. Я поседел из-за тебя.

Поднимает голову и смотрит на меня. И я как под гипнозом. Похоже, сказывается то напряжение, которое я только что испытала. Стресс, который пережила. Меня как будто отпускает. Все тело становится ватным.

Все позади? Или нет? Новый раунд?

Дрожащими руками закрываю лицо. Как будто хочу спрятаться. Скрыться от всего и ото всех.

И чувствую лишь, как слезы тонкими горячими дорожками стекают по щекам.

Реву.

Наконец, могу выпустить все, что так долго держала в себе.

Потому что боялась. Боялась расслабиться. И вот сейчас, когда я понимаю, что все позади, что ничего страшного не произойдет, мне становится легко… и тяжело одновременно. Сердце как будто замирает. Я совсем не слышу его. Только слезы. Только их я чувствую.

И еще руки. Сильные горячие руки.

— Ну, тихо-тихо, маленькая моя, — его дыхание совсем близко.

Он отводит мои руки от лица и касается губами моих щек. Поцелуями стирает мои слезы.

— Не надо, — шепчу я.

Но он не слушает. Встает сам и подхватывает меня на руки. И несет.

Я опять закрываю лицо руками. Я опустошена. Это как будто не я. И мне как будто все равно, что сейчас со мной происходит.

Главное — что ничего плохого не случится. Ничего того, что я уже нарисовала себе. Я уверена в этом. Не знаю, почему, но уверена.

Когда моя спина касается чего-то мягкого, убираю руки с лица и оглядываюсь. Я на кровати. Большой, просто огромной.

— Испугалась? — теплые руки берут мое лицо и я встречаюсь со взглядом знакомых глаз.

— Да, — почти шепчу. — Очень.

Моргаю и опять слезы катятся по щекам.

— Ну, не плачь, маленькая, не надо, — он садится к спинке кровати и притягивает меня к себе. — Я же обещал, что не дам тебя в обиду.

Мне в спину отдают удары его сердца. Так сильно, что кажется, они ударяют прямо по мне.

Руки обвивают мою талию и прижимают сильнее. Потом одна рука убирает мои волосы набок и меня обжигают губы.

— Василиса, — шепчет он мне в шею. — Девочка моя.

Руки идут выше. Касаются груди. Но едва ощутимо. Так легко, что я думаю, что мне лишь кажется это прикосновение.

Поцелуи покрывают шею и я откидываю голову назад.

— Напугалась, девочка моя, — шепот так успокаивает, что я не сразу понимаю, что сижу уже без блузки.

Лишь когда уверенные пальцы касаются моего живота, я пытаюсь выпрямиться. Убрать руки.

Слышу в спину смешок.

— Тихо-тихо. Я лишь хочу немного успокоить тебя. Расслабить. Зайка.

Рукой поворачивает мою голову и впивается в губы.

И я тону в этом поцелуе. Не чувствую своего тела. И лишь вскрикиваю от того, что сжимают соски. Теперь я и без лифа!

И тогда я пытаюсь отодвинуться. Упираюсь руками ему в ноги. Но он крепко удерживает меня.

— Тшшш, — шепчет, одной рукой обхватывая мои руки, а второй оттягивая резинку брюк.

И я дергаюсь, когда пальцы проникают под брюки. Он скользит ими по кружевной ткани. Вверх-вниз. То едва касаясь, а то надавливая сильнее. Так, что ткань врезается в меня.

Я громко выдыхаю и прикусываю губу.

— Успокойся, — шепчет он, продолжая водить пальцами. — Все хорошо. Я с тобой. А сейчас будет еще лучше. Помнишь мои ласки?

Прикусывает мочку уха и чуть отводит трусики в сторону.

Я стону, когда пальцы касаются теперь уже нежной кожи. И опять тихий смешок в ухо.

— Помнишь.

И я уже не противлюсь тому, что происходит сейчас здесь. У меня нет ни моральных, ни физических сил. Наверное, мне даже нужно это. Поэтому отпускаю себя и откидываюсь на него, закрыв глаза.

— Сладкая моя, — последнее, что я слышу.